Собачье сердце

Что может быть страшнее, чем незнание? А если человеку несведущему попадётся нечто такое, в чём он не разбирается? Собственно, это в некотором роде сатире на «старую» действительность, в которой невольно оказался профессор Персиков, желающий просто заниматься своим любимым делом, всем смыслом его жизни. Он по-настоящему увлечён тем, что делает. Отнимешь его у него — и что останется?

Ну а у господина Рокка идеи потрясающие, но с реализацией беда. Чем лучше идея, тем хуже понимание того, как её лучше исполнить. Это я сейчас не понимаю, как можно было подумать, что за границей куриные яйца как-то отличаются, да ещё и в размерах и цвете. Но может, тогда с элементарным сравнением была беда, то ли несусветной глупостью, то ли образованием (но это объяснимо).

Половину рассказа я смеялась, наслаждаясь языком, оставшуюся — трагичную — расширяла глаза от ужаса сцен описания «насилия», удивившись, как сухо и информативно автор нам это показал.

И почему-то мне нестерпимо было жаль профессора Персикова, почти до слёз.

Если "Записки юного врача" я сравнила с американскими горками, то "Морфий" - это комната страха. Холодная, жуткая и тёмная. Из неё нет выхода.
Да, наверно сейчас "Морфий" уже не шокирует своих читателей, но представьте, какое впечатление он производил, когда был опубликован впервые. Вы же понимаете, в какое время и в какой стране это было. Думается, тогда "Морфий" был настоящей бомбой.
Этот рассказ - откровение писателя. Булгаков знал, что испытывает морфинист, какие строит иллюзии и как пытается выкарабкаться. Только в отличие от самого автора его герой предпочёл иной выход: радикальный и трагичный. А может и не предпочёл, просто ему не хватило сил для борьбы.
Пусть это будет самый короткий отзыв. Чем тратить время на его чтение, лучше прочтите "Морфий". Он, кстати, тоже краток.

Пытаюсь бороться со скупостью, с которой ставлю оценки книгам. Дело тут в перфекционизме и в том, что пятерок на мой взгляд достойны только книги всей жизни, а таких штук 10 за жизнь набирается, а четверок или 4,5 - только те, что безумно понравились и были перечитаны несколько раз. Но все это может испортить рейтинг не в чем неповинной очень и очень хорошей книге, которая просто не стала моей.

Я ждала совсем другого от этой книги, если честно. Ждала истории о внутреннем мире актеров, об интригах, завистях, любовях, дуализме творческого человека... Чего-то вроде "Театра" моего обожаемого Сомерсета Моэма, а роман у Булгакова получился о себе самом. О взаимоотношениях писателя и театра, о механизмах, регулирующих деятельность театра. В общем, наблюдения человека стороннего, у которого есть свой особый интерес, и который вникает в этот театр постольку, поскольку это имеет отношение к его собственному интересу.

Тем не менее, проза прекрасна. Настроение, как у "Мастера и Маргариты", т.е. светлый легкий абсурд, иногда переходящий в тонкое подтрунивание над реалиями советской эпохи.

Если собираетесь читать "Театральный роман" - читайте интересные факты о нем на Лайвлибе. Кстати большое спасибо тому, кто их собрал и опубликовал. Это довольно интересно и... не помогает разобраться в романе, там и без этого все ясно, но придает какую-то дополнительную глубину, подтекст. Вообще, это роман, у которого несомненно есть срок годности. Т.е. тем, кто был современником Булгакова и кто знает всех тех людей, о которых идет речь, читать было не в пример интереснее, злободневнее что ли... А что уж говорить о том наслаждении, что получили любители посплетничать о богеме! Я же не знаю о реальных прототипах романа почти ничего, сама угадать их за вымышленными именами не могла, а никаких таких "вечных тем" "Театральный роман" не поднимает. Однако, юмор божественен и читать умного, саркастичного Булгакова - одно удовольствие (да простит меня та 11-классница, которая терпеть не могла "Мастера и Маргариту").

Если бы я читала без сносок и примечаний к тексту, которые по объему едва ли не превышали сами «Записки покойника», может роман мне бы пришелся больше по вкусу. В сносках в мельчайших подробностях рассказывается история создания произведения, указываются все реальные прообразы героев, приводятся письма самого Булгакова, его жены, их общих знакомых. Собственно, именно из-за сносок не получалось воспринимать роман как художественное произведение, а не слегка измененный пересказ реальных событий.
Как же позиционировал свое произведение сам автор: «Театральный роман» на все времена или сатирические «Записки покойника», привязанные ко времени?
Булгаков писал роман в тяжелое для себя время: в период гонений, запретов и снятий многих его пьес, в период озлобленности на театр, с которым сотрудничал многие годы.

Герой уничижает себя, свои способности: мол, я такой глупый, ни в чем не разбираюсь, а потом так пассивно-агрессивно всех остальных выставляет зажравшимися, склочными, тщеславными; как-то это лицемерно, что ли. Булгаков проработал со служащими театра и со Станиславским не один год, неужто все так плохо было, а Станиславский заслужил только высмеивание и упоминание о себе как о выжившим из ума ипохондрике, жалком, неспособным ничего понять, плохо разбирающимся в театре (Станиславский проработал в театре около 50 лет, а также являлся его основателем).
Я так и не поняла отношения Булгакова к театру и к самому Станиславскому. В записках он показан, как показан, но в сносках говорится, что Булгаков восхищался Станиславским, ему нравилось работать в театре.
Еще у меня возник вопрос: хорошо ли когда автор участвует в постановке своей пьесы или в работе над фильмом? Вот кто должен принимать все решения: режиссер или автор, может, вообще лучше продать права? В театре могли считать, что Булгаков только мешает их художественному видению, все-таки в театральных постановках у него было меньше опыта. Сейчас так интерпретируют некоторые классические пьесы, что написавшие их драматурги в гробу переворачиваются, получаются же иногда шедевры, правда и провалы бывают, все относительно. С точки зрения Булгакова, театр губил пьесу, а может, с другой стороны, Булгаков не мог понять, что театр вносит полезные поправки, которые пойдут только во благо.
В итоге, мне показалось, что вышло очень зло и события представлены только с одной обиженной стороны, что, может быть, не мешало бы мне проникнуться переживаниями автора, если бы не постоянные сноски на реальные события и людей, которые не имели возможности изложить свой взгляд. Это ведь не просто вымышленные события, хотя Булгаков подчеркивал, что вымышленные, но ведь все знали, что это не так. Мне просто трудно было поверить, что все представленные талантливые актеры и режиссеры того времени настолько глупые, мелочные, трусливые и вздорные люди.
Какую реакцию хотел получить Булгаков? Когда противники Станиславского и Художественного театра на ура приняли роман, прося читать его везде и всюду, почему он отказался?

Люблю Булгакова. Его трудно не любить! Но вот это произведение оставило у меня двойственное чувство. Возможно, потому, что оно не закончено. И чувство незаконченности мучает меня всегда не хуже ножа! Книга наполнена насмешкой и критикой театра. Критика, безусловно, очень полезный, нужный элемент и инструмент серьезной литературы, но не любимый мною элемент. Поэтому любителям творчества Булгакова советую пропустить произведение. Оно написано весьма умело и тонко, но не вызывает ни подъема чувств, ни любви к автору и его герою. Написав это, только поняла, что произведение все-таки оставило у меня негативное впечатление! Грусть-тоска и никакого варенья!

Михаил Афанасьевич, Вы меня простите, но я впервые за мой недолгий читательский век не могу сказать, что Ваше детище мне понравилось. Нет, нет, читать это произведение легко, язык повествования как всегда, впрочем, богат и проникновенен, но Вы сами, сами избаловали меня своими шедеврами - "Мастер и Маргарита", "Белая гвардия", "Морфий", "Собачье сердце" - и не оставили шанса "Театральному роману" поселиться в моей голове и сердце. Вы же не будете являться во снах и бередить мою чувствительную совесть, что я поставила одному из своих любимых классиков неудовлетворительную оценку?
Я верю, что не будет, но от этого мне не становится легче, ведь этот оборванный, скомканный роман о сотворении романа и воплощении его на сцене оставил почему-то довольно мрачные впечатления. Может, из-за того, что с самого начала известно, что ГГ (Сергей Леонтьевич Максудов) покончил жизнь самоубийством. Может, оттого, что сам его образ размыт и нечетко прописан - кто он? откуда пришел? чего хочет? - сведения о герое можно собирать по крупицам, но в единую мозаику эти детали не составляются, рассыпаясь как песок сквозь пальцы.
А может, вообще вся причина моего недовольства кроется в том, что писательский и театральный миры выглядят здесь пошло, приземленно, приспособленчески, без блеска таланта и рокота гениальности. Вероятно, я негодую от сложившихся закостеневших порядков в описанных М.Булгаковым творческих кругах. Скорее всего, я опечалена тем фактом, что каждому Создателю надо преодолеть изрядное количество тягот и мытарств, чтобы его творение было представлено широкой публике, и от скольких грязных рук и ртов нужно оберегать ему свою мысль, от скольких прищуренных глаз защитить свои полотна. Да, мне опять невыносимо жалко Мастера.

"Повесть дурацкая, ни к черту не годная" (М. Булгаков)

Не могу полностью согласиться с самокритичным автором, но нельзя не отметить, что эта повесть забавная, но проходная. В ней не стоит искать каких-то высших смыслов, тонкости и выдающегося мастерства, как в других его произведениях - воспринимается она как раз как наброски к оным. При этом Булгаков все равно остается Булгаковым. Тут вам весь его коктейль - хромой и неуловимый источник всех бед, главный герой на грани сумасшествия и, мое любимое, современные ему реалии как театр абсурда.

Итак, делопроизводитель Коротков и дьявольская машина под названием бюрократия. Спички, которые чуть ли не лишают зрения, вино, от которого болит голова после первого стакана - да здравствует советская легкая промышленность:) Бородатый-не бородатый-опять бородатый мужик... Короче, по ходу чтения у тебя, как и у главного героя, возникает вопрос: что, черт возьми, происходит?! Кто все эти люди? А... что? где?

В общем, я искренне порадовалась, что мне не надо в ближайшее время в БТИ. Иначе пришлось идти бы с канделябром, чтобы кого-то им ударить.

Я далека от понимая того, что происходило с Сергеем. Далека теми чувствами, что съедали его изнутри, которые истязали его тело, его разум, его чувства. Да, я обладаю эмпатией, но этого очень мало, чтоб сказать, как я ему сочувствую, а тем более понимаю… и если бы я на это решилась, то солгала бы, в первую очередь себе. Зависимость – это пагубная вещь, мы все об этом знаем, наслышаны об этом, и не мало видели людей соблазненных этими «радостями» жизни. Что-то похожее (или слегка приближенное) человек способен испытать в период «слепой» влюбленности. Привыкание в обоих случаях наступает очень быстро: буквально через два-три приема морфия (2-3 поцелуя) наступает психическая зависимость, а мысли о них – принимают навязчивый характер. Также стремительно развивается и физическая привязка.

Этот маленький рассказ, напоминает собой короткую исповедь (отчасти автобиографичную, отчасти до осмысленную), в которой молодой врач, с помощью дневника, изложил свою историю болезни – зависимость от морфия. На этих страницах, как и в его жизни, нет и намека на радостные переживания (даже если цель достигнута). Здесь только боль, только страдания, слезы и непрерывный поток безысходности и отчаяния. Она давит своей правдивостью, истинными переживаниями человека, жизнь которого уже не принадлежит ему, жизнь, которая теперь зависит от 0,05г (и >) «смеси дьявола с моей кровью». Человек теряет себя: умственные способности угасают, духовный кругозор суживается, моральные чувства исчезают, он становиться лживым и его ничто не может остановить, чтоб достать ставший ему теперь жизненно необходимый яд: «…Нет, я, заболевший этой ужасной болезнью, предупреждаю врачей, чтобы они были жалостливее к своим пациентам. Не «тоскливое состояние», а смерть медленная овладевает морфинистом, лишь только вы на час или два лишите его морфия. Воздух не сытный, его глотать нельзя… В теле нет клеточки, которая бы не жаждала… Чего? Этого нельзя ни определить, ни объяснить. Словом, человека нет. Он выключен. Движется, тоскует, страдает труп. Он ничего не хочет, ни о чем не мыслит, кроме морфия. Морфия! Смерть от жажды райская, блаженная по сравнению с жаждой морфия. Так заживо погребенный, вероятно, ловит последние ничтожные пузырьки воздуха в гробу и раздирает кожу на груди ногтями. Так еретик на костре стонет и шевелится, когда первые языки пламени лижут его ноги… Смерть — сухая, медленная смерть…»

Порой, находясь рядом с такими больными, я ощущаю непроглядную пустоту, за которой виден лишь мрак, ощущается холод и полнейшая тишина вокруг, а состояние безысходности, то и дело, поджидает, смиренно глядя тебе в глаза.

Перед нами, строгий медицинский документ – «Превращение собаки в человека».

На наших глазах, профессор Преображенский создает человека не в пробирке, а путем превращения из собаки. А благодаря записям, помощника и ассистента доктора Броменталя, мы можем, досконально, ознакомится только с фактами этого великого научного эксперимента.

Но это еще не все. Молодые девы и пожилые дамы, для Вас особенная новость. Благодаря профессору Преображенскому Вы теперь «МОЖЕТЕ» всегда, и головная боль – не помеха. Ниже приложен исторический документ, а именно первое интервью профессора с пациенткой, с которой все и началось:

"- Я вам, сударыня, вставлю яичники обезьяны, - объявил он и посмотрел строго.

• Ах, профессор, неужели обезьяны?
• Да, - непреклонно ответил Филипп Филиппович.
• Когда же операция? - бледнея и слабым голосом спрашивала дама.

  - "От Севильи до Гренады..." угум... В понедельник. Ляжете в клинику с утра, мой ассистент приготовит вас.

• Ах, я не хочу в клинику. Нельзя ли у вас, профессор?
• Видите ли, у себя я делаю операции лишь в крайних случаях. Это будет стоить очень дорого - пятьдесят червонцев.
• Я согласна, профессор!"

  PS: «Собачье сердце» - пленило меня и очень полюбилось. Сатира на современное общество, фантастические и реальные образы героев, идея о создании «нового человека», отлично высветлили вопрос об ответственности и профессиональной этике врача, прежде всего как человека Разумного.