Карты на стол

Но чтобы играть – нет, не так, чтобы делать из себя музыку – надо внутренне соглашаться с тем, что принадлежишь этому миру. Что ты — малая часть прекрасного непостижимого целого, которое будет сейчас литься через тебя — сколько сможешь пропустить, и ещё — через край. А если такого согласия нет, будешь фальшивить. И дело, как ты понимаешь, не в технических огрехах.

Ненавижу, когда мне перечат. Ненавижу, когда говорят, будто я выдумал всё, что люблю. Ненавижу, когда мне тычут в рожу здравым смыслом, как грязной тряпкой, в надежде, что затхлая вонь произведёт на меня столь неизгладимое впечатление, что я сразу же, не сходя с места, признаю свое поражение и откажусь от борьбы.

Что делать, что делать. Да просто стоять на своём, пока не умру.

Просто все страхи - это страх смерти. Больше бояться нечего.

- В дороге на удивление хорошо жрётся.
- Это объясняет твою страсть к путешествиям.

– Я – довольно странный писатель, – Файх улыбнулся еще шире. – Можно сказать, ненормальный. Я пишу книги исключительно для собственного удовольствия. Деньги я зарабатываю другим способом, известности не ищу, литература занимает меня не сама по себе, а лишь в качестве достаточно необычного метода строить отношения с реальностью

во дворах с утра до ночи уныло копошились сизые от грязи, заранее измученные неизбежными грядущими похмельями младенцы и толстые кривоногие собаки, словно бы специально выведенные каким-то особо злобным селекционером для умножения мировой скорби

Слушать его было приятно, как пить на морозе горячий вишневый пунш.

Танец бескорыстен. Не он для нас, в мы для него.

Черт его разберёт, это время, течет, как ему вздумается, а люди таращатся на циферблаты часов и думают, будто научились следить за его ходом.