Слабость Виктории Бергман

Мужчина спотыкается и мешком валится на землю.

Ужас приходит в Стокгольм.

Тоска ясней у женщины-пилота.

Она сидит нередко перед Мимой,

застыв. Ее прекрасные глаза

меняются, загадочно сияют,


соприкоснувшись с непостижимым.

Пылают в них огни тоски,

голодный этот пламень ищет пищи,

чтоб поддержать тепло и свет души.


Она сказала года три назад:

– Гораздо лучше будет, если мы

бестрепетно осушим чашу смерти

за трапезой прощальной и исчезнем.

Прохладная рука на горячем лбу. Знакомый запах.

– София, что случилось? Где Юхан?

Виктория Бергман закрывает глаза и вспоминает.

Что ты теперь собираешься делать? Усесться и заплакать?

Что ты сделала с Юханом?

София оглядывается по сторонам и обнаруживает, что она одна.

Никаких воспоминаний, награждающих покойных добродетелями, которыми они не обладали, или представляющих покойных ангелами.

Проверяя телефон и видя, что ей неоднократно звонила Жанетт, София испытывает угрызения совести. Вспоминает, что пообещала пойти вместе с Жанетт и Юханом в “Грёна Лунд”, и сразу же звонит Жанетт.

Как только Викторию оповестили о смерти родителей, она сразу зашла на домашнюю страничку похоронного бюро “Фонус” и узнала, как сможет простейшим образом предать земле то, что от них осталось. Это должно было произойти в пятницу на Лесном кладбище.

Прежде чем лечь рядом с женщиной, Гао старательно и аккуратно складывает костюм именно так, как она много раз ему показывала.

– Может, и не так, но если бы эти дети находились в Стокгольме легально, то…

– Ситуация была бы другой, – добавляет Жанетт, прежде чем продолжить. – Тогда мы выделили бы на это расследование человек пятьдесят следователей, не то что сейчас. Только я и Хуртиг при небольшой помощи Шварца и Олунда. Вы это хотите сказать?