Слабость Виктории Бергман

Жанетт протянула Софии-старшей зажигалку и сигареты, та выбрала одну и зажгла.

– В шкафчике есть пепельница, стоит возле Фрейда.

Прежде чем войти, Жанетт выкурила сигарету, думая о Софии Цеттерлунд – младшей.

Возле первой же двери налево стояла распорка, приглашающая Жанетт в пансионат для престарелых «Сольрусен».

– Именно так, ты всегда помогал мне, – кивнул Дюрер.

– Но сейчас я не знаю, смогу ли помочь тебе. И даже не знаю, хочу ли.

– В каком это смысле? – Дюрер непонимающе посмотрел на приятеля.

– На днях я беседовал с одним психологом, потому что, как выяснилось, Карл принимал сильнодействующие препараты, когда признался, что насиловал Линнею.

Навязчивое поведение, состоящее в том, чтобы всегда и везде делать записи о своих наблюдениях.

Набивать карманы замусоленными огрызками бумаги и интересными газетными вырезками.

Всегда иметь наготове блокнот и ручку.


Неприятный приятель.

Unsocial mate.

Жанетт быстро подсчитала в уме.

– Значит, в обычном школьном классе есть по меньшей мере одна девочка, которая носит в себе темную тайну. А то и две. – Жанетт подумала о девочках из класса Юхана и о том, что он, может быть, знаком с кем-то, кто был грязно использован взрослыми.

– В девяностых годах проводили большое исследование среди семнадцатилетних. Оно показало, что каждая восьмая девочка подвергалась посягательствам.

«Протасов, Алейников и Литовченко. И снова Литовченко».

Звук становится громче, из комнаты доносятся ругательства.

На Некарштадионе в Штутгарте – один-ноль в пользу Советского Союза.

— На Александру мне наплевать, я ее не знаю и знать не хочу, но с тобой ведь все по-другому. Мы были вместе двадцать лет, и я думала, что достойна несколько большего уважения.

Милый мой Юхан, подумала Жанетт.

Поев, она убрала со стола. Привела кухню в порядок и вернулась в гостиную, на диван.