Россия от классики до сегодняшнего дня
orlangurus
- 863 книги

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Как-то мне думалось, что сказы - старинный фольклорный жанр, в сравнительно недавнем времени представленный только произведениями Бажова. Ошибочка вышла. Михаил Кочнев - достойный продолжатель его дела.
Так пишет в предисловии П. Куприяновский. Но, видимо, все эти недостатки писатель победил, потому что сказы получились очень динамичными, энергичными и похожими на народные, а не на стилизацию. Условно их можно разделить на две части: о старинном, с привязкой во времени к постройке кораблей Петром I, правлением Екатерины II, разинским походом, и революционными, начиная от 1905 года и до советских времён. Сразу говорю, что те, советские, например, "Поручение будет", "Новая дорожка", мне не понравились, поскольку напоминают агитплакаты написанные в технике лубочных картинок. А вот те, старинные...
"Шёлковые крылья", "Берёзовый хозяин", "Горностайкин след" - больше похожи на сказки,где есть волшебные существа, помогающие бедным ткачам, но отнюдь не делающие за них всю работу. Да, забыла сказать, если у Бажова с сказах всё действо строится на камнях, драгоценных и не очень, то у Кочнева стержень сюжета - ткани, ткачи, узоры, художники.
Сказ "Охлопочек-Отонышек" - обыгранная на ткаческий лад история про Мальчика-с-пальчика. "Люлех и Палей" - волшебный рассказ о зарождении палехской росписи. Главной идеей через все сказы проходит идея мастерства и трудолюбия.
При всей трудности жизни, когда в похлебке крупина за крупиной бегает с дубиной, мастера не забывают о красоте, о радости, которую их изделия должны принести в мир.

Сказы у большинства ассоциируются с Бажовым. Вряд ли кто-то вспомнит (если вообще знает), что существуют не только уральские сказы про малахит, но и ивановские сказы про миткаль. А вот они есть. И только ради этого знания стоило прочитать этот сборник. Так сказать, ради развития кругозора. А вот понравилось ли, это уже другой вопрос.
Начинается сборник довольно бодро: оригинальный слог добавляет самобытности и создает впечатление, что дедушка-ткач у теплой печки складывает сказки, где добро побеждает зло. Тут есть устаревшие слова, но в целом мне читалось легче, чем тот же Бажов. Добро тут — трудяга-ткач, а хозяин/фабрикант — злой жулик и скряга, притеснитель рабочего человека. Так-то оно так, но читать одну и ту же мысль из сказа в сказ было утомительно. На этом фоне для меня выделились сказ «Березовый хозяин», где интрига, долго ли Герасим будет зазря мучиться, сохранялась до конца, и «Царь-Петровы паруса», где злодеем был иностранный генерал Петра I, а простой солдат Иван выправил ситуацию.
Но чем ближе к нашему веку, тем сильнее чувствовалось недовольство рабочего народа. Тем больше сказы теряли свое волшебство и тем больше приобретали реализм. С приходом революции и вовсе все сказочное потерялось, остались только ткачи как притесненный рабочий народ. Например, в сказе (не очень уверена, что это сказом назвать можно) «Поручение будет» идет активная агитация девушки Таси, мечтающей из ткачихи сделаться школьной учительницей и уехать подальше, да только вот все учебные места занимают купеческие дочери, и рабочим девушкам место есть только знамо где. Так вот эта ура-агитация проводится самим Фрунзе, он же товарищ Арсений. Соответственно, все произведение наполнено пафосом «ура-революции» и ничем другим.
В сказе "Гюльджан — черная коса" сказочное есть (говорящий серебряный шелкопряд), но как-то всё не то. Ну не вяжется во единый сюжет говорящий шелкопряд и вышитый платочек-послание вместе с Лениным, которому этот платочек принес беркут. И сам Ленин этот платочек получил и отправил на выручку Гюльджан и ее семье честных коммунистов.
Дальше пропаганда коммунизма все сильнее и сильнее. Тут уже злодеем выступает мастер-инженер, который мешает молодой, расторопной, амбициозной Тане ткать сразу на шести станках. Говорит, в табличках другая норма прописана, вот так и надо. В итоге злодей одумался, советский прогресс восторжествовал.
В общем, все волшебство и мастерство советских сказов — не волшебная горностайка и березовый хозяин, а советская, коммунистическая власть и сила. Читалось это трудно. Давно мне не попадалось настолько сильно пропаганды. Но для общего развития откуда черпали силы и терпения ткачи Ивановской области в разные века, было в целом любопытно.

В детстве я очень любила уральские сказы Бажова о хозяйке медной горы и Даниле-мастере, у которого никак не выходит каменный цветок, и когда в одной из подборок встретилась данная книга, в которой обещались сказы из города невест, закинула ее к себе в хотелки. И начиналось правда интересно: лесные и речные божества подкидывали трудовым людям волшебные подспорья, чтобы те могли заработать на жизнь себе и семье, а кто начинал жадничать или вредить соседям, тех постигала жестокая кара. Несколько раз повторялся сюжет, когда неведомый странник помогал тому или иному ткачу развернуться, а когда просил помощи в ответ, получал отказ, ну и после этого дело ткача, конечно же, резко переставало быть прибыльным. Интересный сказ про Палея и Люлеха, которые поступили в ученики к мастеру, и тот им преподавал науку художественной росписи, впоследствии названной палехской. Но чем дальше в лес, тем больше сказы приобретали идеологическую окраску, воспевалась революция, партия, дружба народов, Ленин и Фрунзе, и это читать было уже совсем скучно. Как итог именно за ивановские сказы о ткачах можно поставить пять, но так как почти половину книги занимала революционная борьба и осанна мудрым вождям, то общая оценка пусть будет 4-.

Сказ с рассказом живут рядом. Сказка тоже в дружбе с ними: рассказ и сказка как бы по бокам идут, а сказ — в середочке. У сказа, как у поговорки, уши чутки, глаза зорки. Только вот о чем не забывай: сказ не сам по земле ходит — жизнь за собой его водит.

Мастерство-то, вестимо, славится не бородой; бывает, что и молодой мастер не уступит старому, но практику надо пройти.




















Другие издания
