Рассказы. И восходит солнце. Старик и море

Я постучал костяшками пальцев по столу. Ромеро заметил это. Он покачал головой.

- Нет. Этого не нужно. Быки - мои лучши друзья

• Вы убиваете своих друзей?
• Всегда, - сказал он по-английски и засмеялся. - Чтобы они не убили меня.

Я давно уже не ужинал с «курочкой» и забыл, как это нестерпимо скучно.

Никто из однокурсников не помнил его. Они даже не помнили, что он был чемпионом бокса в среднем весе.

Старик поглядел вдаль и понял, как он теперь одинок. Но он видел разноцветные солнечные лучи, преломляющиеся в темной глубине, натянутую, уходящую вниз бечеву и странное колыхание морской глади. Облака кучились, предвещая пассат, и, глядя вперед, он заметил над водою стаю диких уток, резко очерченных в небе; вот стая расплылась, потом опять обрисовалась еще четче, и старик понял, что человек в море никогда не бывает одинок.

Потом ему стало жалко большую рыбу, которой нечего есть, но печаль о ней нисколько не мешала его решимости ее убить. Сколько людей он насытит! До достойны ли люди ею питаться? Конечно, нет. Никто не достоин ею питаться: поглядите только, как она себя ведет и с каким великим благородством.
"Я многого не понимаю, - подумал он. - Но как хорошо, что нам не приходится убивать солнце, луну и звезды. Достаточно того, что мы вымогаем пищу у моря и убиваем своих братьев."

Нельзя уйти от самого себя, переезжая с места на место.

Он не имел склонности к боксу, напротив — бокс претил ему, но он усердно и не щадя себя учился боксировать, чтобы избавиться от робости и чувства собственной неполноценности, которое он испытывал в Принстоне, где к нему, как к еврею, относились свысока.

Мне все равно, что такое мир. Все, что я хочу знать, – это как в нем жить. Пожалуй, если додуматься, как в нем жить, тем самым поймёшь, каков он.

Была в нем эта черта — несокрушимое еврейское упрямство.

Я никогда не подшучиваю над людьми. Шутить над людьми — значит наживать себе врагов.