Ваша оценкаПервые черновые наброски романа В.О.Богомолов сделал в начале 70-х годов, а завершить его планировал к середине 90-х. Работа над ним шла долго и трудно. Это объяснялось тем, что впервые в художественном произведении автор показывал непобедную сторону войны, которая многие десятилетия замалчивалась и была мало известна широкому кругу читателей. К сожалению, писатель-фронтовик не успел довести работу до конца. Данное издание - полная редакция главного произведения В.О.Богомолова - подготовлено вдо...
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,5
60 оценок
- 560%
- 435%
- 33%
- 22%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 61Хотят прочитать 132
Рецензии
Аноним23 августа 2012 г.Читать далееСвой главный роман Богомолов писал долго, написал много – больше 400 страниц книжного издания (даже если не считать часть «В кригере», сформованную в отдельную повесть), но это в лучшем случае пятая часть задуманного – судя по пунктирности повествования, многочисленным повторам и загроможденности текста. Впрочем, явно подлежавшая вычистке загроможденность (описаниями и, конечно, документами, собранными и додуманными с привычным мастерством) не мешает очень легкому слогу и внятности изложения – я давно так быстро не читал. А повторы, вернее, рефрены, главным из которых является «За что?», являются вполне осознанным и почти структурообразующим приемом.
Текст производит довольно странное впечатление. Льва видно по когтям, но автору уже неинтересны когти, которыми на гранит вечности были нанесены «Иван» и «Момент истины». «Жизнь моя…» наследует больше «Зосе» (хоть нарочито грубей и желчней). С этим связана лично моя проблема восприятия текста.
Богомолов – это мастер психологии действия, причем и действие, и психология уникальны, а рассказчик конгениален герою, потому что явно умеет и качать маятник вразножку, и уверенно высчитывать в своем собеседнике одного из трех тысяч нелично знакомых диверсантов (не только по выпуклости противокозелка, но и по манере вести дискуссию) – и, соответственно, определять, что выгоднее не только тактически, но и стратегически (для общей победы) – валить собеседника на месте или дробить ему коленные суставы.
Что умеют герой и автор «Жизни моей…», не совсем понятно, потому что им обоим интересна только психология рефлексии, а действие побоку. В течение почти всего текста автор предпочитает показывать героя – настоящего героя, старлея Федотова, пацаном ушедшего на войну и "тянувшего Отечку" три года, издырявленного, невинного, многоопытного, наивного фронтового разведчика и доверчивого щенка – в момент подготовки к чему-то главному (сражению, операции, учениям, зимовке) или в пост-режиме, когда все уже кончилось. Действие в лучшем случае упоминается (вроде «я тоже получил пулю в предплечье и провалялся в госпитале два месяца»). Чрезмерно подробно прописаны только бытовая и лирическая линии – именно что с повторами и многопудовыми отвлечениями. В результате читатель верит, конечно, но не видит, почему герой не сопляк-ванька-взводный, а опытный и умелый ротный командир, которого никак нельзя унижать и ставить на четыре кости.
Между тем, вся книга посвящена тому, как умелых ротных командиров и комполка, лейтенантов и генералов, пацанов и стариков ставят на четыре кости и унижают – не всегда умело, но всегда грубо и расчетливо. Унижают другие лейтенанты и генералы, штабисты, особисты, кадровики, очаровательные девушки и измученные лахудры – все. «Только так бесполезно, так зло и ненужно опустили их» – просто потому, что так работает система.
Досадно, что как раз про это и без Богомолова написано множество книг.
И про страдания юного лейтенанта по теплому женскому тоже написано множество книг – в том числе и Богомоловым, причем сильно тоньше, лаконичней и вернее (см. ту же «Зосю» и главки «Момента истины» про замкоменданта Аникушина).
Только ближе к финалу опубликованных фрагментов я остро пожалел, что «Жизнь моя…» осталась недописанной. Потому что чукотская, самая бессмысленная и беспощадная, часть жизни старлея Федотова все-таки впечатления дежавю не производит – не помню я литературно обоснованных аналогов. Потому что очень сильно изложена история подготовки и проведения учений, в рамках которых изможденные холодом, болезнями и подножным сбором угля солдатики должны продемонстрировать лихое отражение американского наступления с Аляски. Потому что совсем убойное, неожиданное и издевательски точное у этой истории завершение – а сцена с лайками меня просто накрыла.
«Жизнь моя, иль ты приснилась мне…» могла стать великим романом о судьбе, смысле жизни и справедливости. Этого романа не будет никогда. Мне очень жаль.361,5K
Аноним24 апреля 2018 г.Читать далееКак рассказать тем, кто там и тогда не был? Как показать, что жизнь главного героя, авторского альтер эго, не есть нечто уникальное, а одна из многих, многих, многих?
Автор выложил перед читателем документы. В книге огромное количество документов. Приказы, распоряжения, шифротелеграммы, политдонесения, рапорты, письма, они выложены пространными тематическими подборками, хронологически привязанные к весне-осени 1945.
( выбиваются из хронологии выдержки из писем солдат вермахта лета 1941 , от настроения "осенью будем дома" до "что за идиотский народ, что за идиотская война... зачем наши связались с этими русскими, чем они думали вообще...")
Документы подобраны, тематически отсортированы, местами ( очень редко) обработаны так, чтобы мелькнули фамилии персонажей. Впечатление эта документированная панорама производит ошеломительное, начинает казаться, что художественная часть книги на фоне бесстрастных многообразных свидетельств - уже лишняя.
Потом, постепенно, переводишь взгляд на старшего лейтенанта Федотова, узнаешь его ближе. Командир разведроты и мальчишка еще. Повзрослевший на войне. Армия и война воспитывают, закаляют и, одновременно, перемалывают и съедают. И нет одного без другого.
Самые неудачные сутки в жизни старшего лейтенанта Федотова случились в конце мая 45го, когда победа, цветущая сирень и впереди обязано быть только счастье, ничего кроме. Нет, я не буду пересказывать, если интересно, но хочется быстро, можно выдернуть и прочесть главу "Вечер в Левендорфе" ( ее, говорят, даже отдельно издавали, журнальной публикацией).
Можно читать отдельными кусками, потому что роман не был завершен. То, что я прочла, редакция, подготовленная вдовой писателя, свод того, что автор оставил немного вылежаться перед окончательным редактированием.
Можно ругать получившуюся рыхлость, разбегающуюся в разные стороны, мол, повычеркивать бы только на пользу.
Можно порадоваться, хорошо, что здесь приведено всё, что возможно, где еще показали бы подобный обзор, в котором чуть не каждый документ - тема для отдельной истории.
И, как водится, убегая вбок, задамся вопросом без ответа: из чего получается правда жизни в художественном произведении?
Дело вот в чем: Помните сцену с раненым танкистом и "покажи сиськи" в михалковском "Предстоянии"? В "Жизнь моя" есть схожий, вроде бы, эпизод, когда искалеченный раненый в госпитале просит медсестру позволить "инвалиду за твою центральну гайку подержаться". Первое выглядит фальшью, абы как приляпанной ко всему остальному,а от второго пробегают знобящие мурашки. Может, потому, что медсестра в фильме с готовностью оголила торс, и танкист помер ( трудно удержаться и не поехидничать на тему, что именно его доконало), а инвалида в книге медсестра отчитала, не позорь, и ему еще жить, такому: без ног, с одной рукой, "там всё оборвано". Ему только что сообщили торжественно о присвоении звания Героя да что с того... А на соседней койке - выздоравливающий лейтенант Федотов неуверенно догадывается, что такое "центральна гайка". Вроде, частушка такая была. Мальчишка...233,1K
Аноним26 октября 2012 г.Читать далееКак же я ждала ее, как же хотела, чтобы она была у меня. А ее все не было и не было. Потом доблестная Почта Роисси отдала мне положенное, но книгу конфисковала маман. В итоге взялась за нее только осенью. И что же?
Ниасилила.
Портрет войны с той стороны, о которой мы стараемся не думать, выписан настолько живуче, контрастно, дико и в то же время четко, лаконично и безэмоционально, что хочется зажмурить глаза, захлопнуть книгу и не видеть всего этого кошмара. Потому что на килограмм букв правды приходится куда больше, чем художественного вымысла. Сама идея романа в документах не очень располагает к легкому чтению у камина, а если это роман о войне, а если он еще и такой психологичный, то весь процесс превращается в борьбу с собой. Храм веры в человека начинает рушиться, осыпая глыбами мрамора юное сознание. Ибо иллюстрации тотального унижения, превращения человека в нечто, что хуже животного, впиваются ножами в личный рахитный светский гуманизм.
Главный герой таком фоне представляется мне существом поистине фантастическим, правда как он стал доблестным командиром, в тексте не показывается, а может и к лучшему оно. Должен же читатель еще хоть во что-то верить?
Незаконченность сильно бросается в глаза, большей частью из-за "тяжести" текста - много повторов и всяческих нагромождений. Но по моим ощущениям, здесь нет и трети того, что должно было выйти в конечной редакции, если бы таковая увидела свет. А это мог бы быть действительно великий роман.121,7K
Цитаты
- Аноним23 мая 2017 г.Читать далее
Доношу о некоторых нездоровых высказываниях.
Так, красноармеец Гусейнов договорился до смехотворного утверждения, что «если бы собрать все барахло из десяти немецких квартир, то можно одеть чуть ли не все население Баку».
Сержант Петряков, видимо, большой любитель домашней обстановки, сказал: «Обстановка в каждой немецкой квартире такова, что у нас в Рыбинске на весь город не найдется и одной такой».
Нашлись и такие, которые, страдая преувеличением всего немецкого и забывчивостью про реальную жизнь наших колхозов, утверждают, что «в наших 20 колхозах не будет того, что есть у одного немца».
Красноармеец Сотковский: «В Германии колхозов нет, а народ живет богато и чисто, а у наших колхозников ничего нет и живут они в грязи и голоде».
2860 - Аноним23 мая 2017 г.
Американцы на память срезали у наших бойцов пуговицы, снимали с погон и пилоток звездочки и цепляли себе на гимнастерки.
В свою очередь американцы сделали несколько подарков на память: наплечные знаки своей дивизии и армии, нагрудные значки за первого убитого немца.
Этим значком они особенно гордятся.
Награжденные им, как мы поняли, кроме обычного содержания получают еще дополнительно 10 рублей их денег ежемесячно.2711 - Аноним23 мая 2017 г.
На чердаках, в сараях и подвалах наспех спрятаны, а то и закопаны в землю или просто брошены в мусор и щебень немецкие мундиры и шинели, среди них была и генеральская.
Бойцы рассматривают ее, переворачивают, вороша палкой, брезгуя прикоснуться к ней руками.– Немец линяет,- сказал один из бойцов, ткнув в шинель палкой. – Как змея линяет.
2310
Подборки с этой книгой
"... вот-вот замечено сами-знаете-где"
- 39 918 книг
Книги, авторы которых умерли, не дописав их
- 191 книга
Хорошо бы послушать...
- 1 417 книг
Аудиокниги о Великой отечественной войне
- 98 книг
Страна советов
- 180 книг
Другие издания
