Ужас расщелины Голубого Джона

Коридор привел нас к высокой двери-арке, которая, как мне показалось,была из чистого золота. Растворив дверь, мы очутились в большом зале,образующем четырехугольник площадью не меньше ста метров. Стены были разрисованы яркими красками и украшены изображениями и статуями уродливых существ со странными головными уборами, вроде тех, что носили в старину американские индейцы. В конце большого зала возвышалась огромная сидячая фигура со скрещенными, как у Будды, ногами, но лицо ее отнюдь не выражало нерушимое спокойствие, свойственное Будде. Наоборот, это было воплощение зла, идол с открытой пастью и свирепыми красными глазами, освещенными изнутри электрическими лампочками. На коленях идола был большой черный жертвенник - очаг, в котором, подойдя поближе, мы увидели кучи пепла.

До сего времени глубинная жизнь океана была известна только благодаря
отдельным рыбам, которые были слишком медлительны, чтобы увернуться от
неуклюжего трала, или слишком глупы, чтобы не угодить в невод. Теперь же
мы видели удивительный подводный мир таким, каков он есть на самом деле.
Океан оказался гораздо населеннее земли. Огромные морские пространства,
расстилавшиеся перед нами, не уступали Бродвею в субботу вечером,
Ломбард-стрит перед праздничным днем. Мы уже прошли те верхние слои, где
рыбы либо бесцветны, либо обладают настоящей морской окраской:
ультрамариновой сверху и серебряной снизу. Здесь были создания
всевозможной окраски и формы, все, какие только может породить море.
Нежные лептоцефалии проносились сквозь тоннель света, как ленточки из
серебра. Медленно изгибалась змееобразная мурена - вьюн морских глубин;
черный морской еж, в котором только и есть, что колючки да рот, глупо
глазел на нас. Порой подплывала каракатица и смотрела на нас
человечески-зловещими глазами, мелькала какая-нибудь цистома или глаукус,
оживляя всю сцену, подобно цветку. Огромная лошадиная макрель свирепо
налетала на иллюминатор, пока не появилась темная тень акулы, - и макрель
исчезла в ее раскрывшейся пасти.

Мы вступили в область светящихся рыб и, потушив свет, в абсолютной
темноте, где даже светочувствительная пластинка могла бы висеть часами
и не запечатлеть ни единого ультрафиолетового лучика, с величайшим
интересом наблюдали жизнь фосфоресцирующих обитателей океана. Как
будто на фоне черного бархата, медленно проплыли блестящие искорки:
казалось, это идет ночью большой пассажирский пароход,
выбрасывающий потоки света через иллюминаторы. У некоторых чудищ были
светящиеся зубы, пылавшие в полном мраке, у других - длинные
золотистые усы, у третьих язычок пламени качался над головой. Повсюду,
насколько хватал глаз, мерцали блестящие точки, и каждое животное
спешило по своим делам, освещая себе путь, - ну точь-в-точь
таксомоторы на Стрэнде в час театрального разъезда.