Лекции по зарубежной литературе

В "Лекциях по зарубежной литературе", впервые опубликованных в 1980 году, крупнейший русско-американский писатель ХХ века Владимир Набоков предстал перед своими поклонниками, знавшими его главным образом как виртуозного художника слова, в иных, порой неожиданных ипостасях: вдумчивого читателя, проницательного, дотошного и при этом весьма пристрастного исследователя, темпераментного и требовательного педагога. В основу книги положен лекционный курс "Мастера европейской прозы", подготовленный для ...

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,3

645 оценок

5
50%
4
35%
3
13%
2
2%
1
1%

Ваша оценка

Прочитали 747Хотят прочитать 3316

Рецензии

Аноним26 января 2024 г.
Забавно-символично получилось на этот раз: закончила читать книгу с названием "Лекции..." аккурат в день студента) Прилежной студенткой оказалась я и сейчас, вдумчиво и внимательно впитывая в себя роскошь знаний, которыми делился Набоков-преподаватель со своими учащимися, благоговея перед умом (чего уж там скрывать!) этого великого человека. Поистине Владимир Владимирович открылся мне в этой книге с совсем другой стороны. Прекрасный стилист, великолепный рассказчик и до невозможности влюбленный в литературу и искусство слова, яркий, убедительный (не всегда, но в подавляющем большинстве случаев) лектор. Читая главы настоящей книги, будто бы сама переносилась сквозь время и пространство, будто сама сидела на тех самых лекциях, кропотливо конспектируя изящные находки набоковской мысли. Удивительное то было во всех смыслах путешествие. Набоков ведь берется за изначально сложную задачу - быть сурово объективным, беспристрастным критиком, раскладывать на мельчайшие элементы произведения искусства, чтобы подарить нам, читателям, новое видение этих знаменитых книг. Но разобрать-то вещь, как известно, легко, а собрать-то потом как, чтобы деталь к детали, механизм к механизму, чтобы не потерялась в результате та магия книжных строк, чтобы не исчезло наше очарование этой мировой классической литературой?.. Сложная задача, потому, наверно, долго шла я к этому сборнику: опасалась, что магия испарится, что сухой анализ перебьет любовь мою к прочитанным уже книжным страницам великолепной классики. Недооценивала я Набокова и не верила в себя, потому как со своей поставленной задачей он справился блестяще, а мне открылись новые грани любимых и не очень книг, мне многое захотелось перечитать, уже обращая внимание на те подсказки-детали, о которых упомянул в своих лекциях классик-лектор, а кое-что очень уж захотелось открыть для сея впервые. Так, не могу назвать я себя по жизни поклонницей творчества Диккенса: читала, конечно, кое-что, но не цепляло, а вот его "Холодный дом" после одноименной лекции прочесть захотелось, равно как и знаменитую "Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда", содержание которой мне примерно знакомо, но до чего же вкусно, увлекательно, вдохновенно рассказывает обо всем автор!..
"Мадам Бовари" и "Мэнсфилд-парк" после прослушивания лекций от Набокова захотелось перечитать, открыть их для себя заново, взглядом автора "Лолиты" (именно с нее когда-то и началось мое знакомство с набоковской прозой...).
Всю книгу удивлялась я мастерству, с которым Набоков соединяет тот самый бесстрастный анализ (о, он умеет жестким, бескомпромиссным, суровым, этот прославленный автор певучих метафор) с его фирменным стилем, изяществом речи, образностью. Он суров, хочет казаться справедливым и бесконечно искренен - вот именно эта правдивость его меня и подкупила в итоге, именно она создавала беспрестанно тот самый эффект присутствия на рассказываемых (вернее, рассказанных когда-то) лекциях. Он не юлит с читателем, не признается в своей бешеной любви к тому, что якобы принято любить, к тому, чем принято восхищаться. Он предстает в своих лекциях и простым читателем, что для меня было особенно ценно. Он честно признается, что терпеть не может детективы, что литературу и живопись по силе воздействия считает выше музыки, что "Дон Кихот" не такое уж гениальное произведение, что Диккенс-рассказчик уступает Диккенсу-художнику слова... И это так здорово - видеть, слушать, читать объективное и честное мнение о чем-то, притом он же не обвиняет никого огульно, предложит читателю массу примеров. А еще научит - правда, в весьма своеобразной манере - анализировать стиль писателей, замечать неточности, искать подводные камни сюжета и ловить намеки авторов. Научит подмечать доселе невидимое. С этой точки зрения интересно было сравнить мои впечатления от "Улисса" и господина Набокова. Нескромно, наверно, прозвучит, но действительно во многом в оценке романа мы с ним совпали (особенно что касается отвратительности некоторых из сцен романа, несущих избыток телесности). Благодаря книге увидела интересные символы, которым до сей поры внимания не уделяла.
Читать с Набоковым классические романы оказалось чертовски увлекательным занятием - после такого внимательного их разбора, проведенного с любовью и придыханием, мне тоже кажется, что влюбилась в них заново. А то, что порою не сходилась с ним во мнениях... ну что ж, каждый имеет право на собственную точку зрения: и автор, и читатель. Кстати, о последних - в данный сборник включены и несколько статей Набокова о литературе в целом, без акценте на творчество того или иного писателя, в том числе понравилась статья о хороших читателях, наделенных художественным вкусом, хорошей памятью и т. п.
Анализируя тексты книг сложно обойтись без разбора ключевых моментов произведений, поэтому тем, кто еще не читал анализируемые Набоковым книги, рекомендую прежде ознакомиться с самими книгами, дабы не словить спойлеры, хотя, конечно, дело ваше...
Безусловно, книга войдет в лучшее прочитанное месяца, а у меня теперь в планах добраться когда-нибудь до лекций Владимира Владимировича, посвященных обзору русской классики. Чувствую, меня вновь ждет множество чудных и приятных открытий, как и наслаждение слогом автора бессмертных "Защита Лужина", "Камера обскура", "Приглашение на казнь"...
Без лишних слов и долгих заключений - просто рекомендую.
Читать далее
266
1,6K
Аноним5 января 2016 г.
1. ВВН может быть просто чудовищно нуден и не читабелен.
Лекции о «Мэнсфилд-парке» Джейн Остен и «Холодном доме» Чарльза Диккенса монотонны и не выразительны.
Исследование (если это исследование) «Госпожи Бовари» Флобера – безлико и уныло.
Разбор «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» Стивенсона, «Превращения» Кафки чуть живее и интереснее, «В сторону Свана» Пруста и «Улисса» Джойса частично, чем смотри п. 3.
Преогромнейшее количество предлиннейших цитат только усугубляет впечатление. (Смотри п.1)
Остен и Диккенс были включены Набоковым в свой курс по настойчивым рекомендациям Эдмунда Уилсона, американского писателя и литературоведа.
Отсюда (смотри п.6) весьма лояльное отношение к работам этих авторов, сделанное под явным нажимом и никак не отражающее его собственное мнение, что лишь аргументирует п.2.
Лекции подтверждают ранее полученное впечатление от лекций по русской литературе: пересказ и редкие выводы (зачастую непонятно что объясняющее и для чего сделанные) – не являются литературоведческим анализом и лишь доказывают: как критик Набоков не интересен и не глубок.
Сравнивая опять же с лекциями по русской литературе, где ВВН не церемонится с рецензируемыми произведениями и их создателями – такое благожелательное отношение к зарубежной литературе наводит на размышления, не добавляющее доброго отношения к самому автору этих лекций.
Удивляет самонадеянность Набокова:

Я не знаю ни одного комментатора, который бы правильно понял эту главу. (о Джойсе)
Знания, которые я стремился вам передать, в сущности, предмет роскоши. (в целом о курсе лекций)
Читать далее
87
1,4K
Аноним1 июля 2010 г.
Простите поверхностность и тупое школьное ёрничанье, но при всём уважении к создателю - такое преподавание литературы не есть преподавание. Цитаты курсивом, Владимир Владимирович Набоков сокращается как ВВН.
Примечательной чертой стиля Остен является то, что я называю «ямочкой на щеке», – когда между прямыми информативными членами предложения незаметно вводится элемент тонкой иронии.
Подходит ли термин для высшей расы: писателей-мужчин?
…эпиграмматическая интонация, некий жесткий ритм при изящно ироническом изложении слегка парадоксальной мысли. Речь четкая и чуткая, сдержанная, но при этом мелодичная, густо замешанная и в то же время прозрачная и пронизанная светом: «Для своих лет была она маленькая, личико без румянца, без иных бросающихся в глаза признаков красоты; до крайности застенчивая и робкая, она избегала привлекать к себе внимание; но в ее манерах, хотя и неловких, не ощущалось никакой вульгарности, голосок был нежный, и, когда она разговаривала, видно было, как она мила».
Набор мало значащих эпитетов. Где парадокс: в том, что манеры Фанни были не ловки и не вульгарны одновременно, или, может, в том, что ребёнок мил, когда разговаривает?
Остен по-французски не читала, но научилась эпиграмматическому ритму от изящного, точного и отточенного стиля, бывшего тогда в ходу. Как бы то ни было, но владеет она им превосходно.
Как жалка не только у ВВН предубеждённость против 46-ой Х-хромосомы.
Гаппи отправляется в трактир, возвращается с полной бутылкой джина, и старик «берет ее на руки, словно любимого внука». Увы, вместо слова «внук» уместнее сказать «внутренний паразит».
Возьмите на руки внутреннего паразита. Не получается? Почему?
Паразитирующий на нем Скимпол в лучшем случае – заводная птичка, в худшем же – стервятник.
Дались ВВН эти паразиты. Паразитирующий стервятник с ключиком в заднице – сильный образ, но, увы, ни малейшего отношения к Скимполу не имеющий.
Сцена смерти малыша Джо - это урок стиля, а не сопереживания.
Урок – не то, чему учат, а то, чему учатся.
Должен сказать, что, несмотря на великолепное построение романа, основной просчет был в том, что Эстер дали рассказать часть истории. Я бы ее и близко не подпустил!
Остаётся лишь благодарить Творца, что романы Диккенса создал Диккенс, а не Набоков. Очень понравилось также замечание о переносном аде – это не диккенсовское, это набоковское. Это моё, и се – моё же.
Диккенс далее показывает «изменчивую игру света и тени на кораблях» – и я думаю, что невозможно выбрать и поставить рядом слова лучше, чем он это делает, чтобы отобразить легкие тени и серебристый свет в этом восхитительном морском пейзаже.
А почему и отчего вы так думаете? В силах ли вы ответить на этот вопрос, и если не в силах, то опять-таки почему? Ответ на вопрос по наилучшей методе ВВН: «Создают и формируют человека три силы: наследственность, среда и неизвестный фактор Х. Вторая сила – среда – самая ничтожная из трех, а третья – фактор Х – самая важная». Если у вас другая наследственность и другая среда, не надейтесь сойтись с ВВН во мнениях, вы так и останетесь плебеищем. О факторе Х молчу, чтобы не рассмеяться. Открытие Америки через форточку. Почему всегда Х? Почему не ε , не ζ, не ﻯ?
Роман, в котором ребенок Жюстен, нервный четырнадцатилетний мальчик, теряющий сознание при виде крови и бьющий посуду из-за своей нервозности, в глухую ночь отправляется плакать – и куда? (Особо умиляет «и куда?» Надо было страдать на печке. Ноги в тёпленьком местечке). На кладбище, на могилу женщины, чей призрак мог бы явиться ему с укорами за то, что он предоставил ей средство к самоубийству, конечно, не может быть реалистическим. Во-первых, призрак может явиться куда угодно, а во- вторых, Жюстен бы этот призрак расцеловал! Совершенная любовь изгоняет страх, как сказано в одном старом письме.
Ирония и патетика в романе Флобера замечательно переплетены.
Дайте определение иронии. Дайте определение патетики. Дайте определение замечательного.
Вся красота эпизода [объяснения Родольфа и Эммы во время речи советника] в том, что друг друга перебивают не добро и зло, а один вид зла смешивается с другим.
Дайте определения добра и зла, наконец. Зло = клише? Добро = оригинальность? Задание на дом: объяснитесь в любви оригинально.
…не думаю, что, за вычетом поверхностных нововведений, Джойс пошел сколько-нибудь дальше Флобера.
А куда дальше должен был пойти Джойс? О нет, не отвечайте, вопрос риторический.
«И, тихо воя, словно зимний ветер в заброшенном замке, все глубже уходило в ее душу горе». (Разумеется, так описала бы свое горе сама Эмма, будь у нее художественный талант.)
Разумеется?? А может быть, мадам Бовари описала бы своё горе совсем иначе.
Эмма дарит Родольфу красивый хлыст (в темноте хихикает старик Фрейд).
Лошадиная глава вызывает хихиканье не только у Фрейда. Страницами ВВН перечисляет коней, экипажи, сбрую, а в заключение выдаёт: «Лошади у Флобера не символичны». Тогда зачем?..
Трудно вообразить, какие поводы для шантажа могло дать общение холостяка [Джекила] с дамами легкого поведения.
Врач-сластолюбец заражает вторичным сифилисом роженицу и младенца. Неплохой заголовок для бульварной газеты времён королевы Виктории.
История о Джекиле и Хайде выстроена красиво, но это старая история.
В этом НО весь Набоков.
Эмоционально художество не пульсирует, и доброму читателю глубоко безразлично, кто возьмет верх – Хайд или Джекил.
А если мне не безразлично, я автомат для слушания радио. Каким сейсмографом измерить пульсацию художества?
По словесной щедрости он [Пруст] настоящий Санта-Клаус.
Приходит раз в год и распихивает метонимии в чулки.
Метафоры Гоголя близки к бреду, а прустовские – к мечтам.
Странная психиатрия. Вся лекция о Прусте пронизана параллелями с Толстым и перпендикулярами к Гоголю. Какой смысл имеет эта опалубка для студентов, не посещавших курс русской литературы? Цитат столько, что мысль ВВН за ними теряется.
…в вас должна быть какая-то клетка, какой-то ген, зародыш, способный завибрировать в ответ на ощущения, которых вы не можете ни определить, ни игнорировать.
С требованиями к клеткам и генам в преподаватели идти грешно. Неуд вам, не так ваш зародыш вибрирует, кукуйте без стипендии.
Франц Кафка родился в 1883 году в немецкоязычной семье пражских евреев. Он – величайший немецкий писатель нашего времени.
Австрийский, австро-венгерский, чешский, еврейский, немецкоязычный, хоть марсианский, но не немецкий, не немецкий!.. «Немецкий» о Кафке страшно фальшиво, как знаменитое незнамо чьё высказывание «талантливый ирландец может дорасти и до англичанина».
Каждый художник в некотором роде святой (я сам это очень ясно ощущаю).
По себе, наверное.
Пассаж о человеческих закрывающихся глазах жука и несколькими строками ниже в цитате «Грегор не удержался от улыбки». Просвети, о энтомолог, чем и как жуки улыбаются.
Воздействие, которое оказывает на слушателя музыка, – это воздействие более низкого порядка, чем воздействие средней книги или картины. Прежде всего, я имею в виду успокаивающее, убаюкивающее, отупляющее действие музыки на некоторых людей.
В таком случае наинизший вид художественного творчества – лекция.
Исполненный сочувствия к животным, Блум даже кормит морских чаек, которых я лично считаю неприятными птицами…
Улиссовские лекции – верх эгоцентризма. От сих до сих заучите наизусть, это прочтите внимательно, а то просмотрите бегло. Смешны и тошны обвинения в болезненной склонности к отвратительному: в чужом глазу соломинка отчётливо видна. Если бы редактор включил в текст знаки препинания, размышления Молли не стали бы, в сущности, ни менее занятными, ни менее музыкальными. Занятность! Музыкальность! Запятые! У него хороший рост для баскетбола…
Остен и Джойс – неудачные лекции, предубеждённые и ревнивые. В Прусте спасает (спасает ли?) обильное цитирование, в Диккенсе и Стивенсоне – детская любовь + англомания. Кафка, Флобер – поводы к самоутверждению. Я преклоняюсь перед Флобером и возвеличиваю Кафку, так как сам я о-го-го. А если не бежит у вас по спине холодок, вы не о-го-го, не рассчитывайте со мной сравняться. Памятник себе, семь маленьких Владимиров Владимировичей.
Словарик в помощь неопытным читателям:
Банальность, тривиальность, мещанство – нечто плохое, ни при каких условиях не присущее ВВН.
Великие мастера – все, кого на момент чтения лекции считает великими ВВН.
Гениальное – то, что кажется гениальным ВВН.
Трогательный – обращающий на себя внимание ВВН.
Художественный вкус – предпочтения ВВН. Кто не разделяет их, тот bad reader, плебей, машина для телепросмотров.
Читатель (хороший читатель) – ВВН. Пример: «Какое совокупное впечатление производит на нас великое произведение искусства? (Под «нами» я разумею хорошего читателя.) Точность Поэзии и Восторг Науки». Все произведения искусства делятся на гениальные = которые меня завораживают, и негениальные = которые меня не завораживают. Пропасть точности и научности.
Игра, стиль, трепет, извивы, поэтичность, метафора, магия, заклинания, очарование – хорошо.
Идеи, обобщения, мораль, сопереживание, отождествление, социальное, фольклор, реализм – плохо.
Хорошо – нравится ВВН.
Плохо – не нравится ВВН.
Читать далее
66
426

Все рецензии

Цитаты

Аноним2 января 2016 г.
Пусть это покажется странным, но книгу вообще нельзя читать – ее можно только перечитывать. Хороший читатель, читатель отборный, соучаствующий и созидающий, - это перечитыватель. Сейчас объясню, почему. Когда мы в первый раз читаем книгу, трудоемкий процесс перемещения взгляда слева направо, строчка за строчкой, страница за страницей, та сложная физическая работа, которую мы проделываем, сам пространственно-временной процесс осмысления книги мешает эстетическому ее восприятию. Когда мы смотрим на картину, нам не приходится особым образом перемещать взгляд, даже если в ней тоже есть глубина и развитие. При первом контакте с произведением живописи время вообще не играет роли. А на знакомство с книгой необходимо потратить время. У нас нет физического органа (такого, каким в случае с живописью является глаз), который мог бы разом вобрать в себя целое, а затем заниматься подробностями. Но при втором, третьем, четвертом чтении мы в каком-то смысле общаемся с книгой так же, как с картиной. Не будем, однако, путать глаз, этот чудовищный плод эволюции, с разумом, еще более чудовищным ее достижением. Любая книга – будь то художественное произведение или научный труд (граница между ними не столь четкая, как принято думать) – обращена прежде всего к уму. Ум, мозг, вершина трепетного позвоночника, - вот тот единственный инструмент, с которым нужно браться за книгу.
Читать далее
34
1,2K
Аноним4 января 2012 г.
Литература родилась не в тот день, когда из неандертальской долины с криком: «Волк, волк!» – выбежал мальчик, а следом и сам серый волк, дышащий ему в затылок; литература родилась в тот день, когда мальчик прибежал с криком: «Волк, волк!», а волка за ним и не было. В конце концов бедняжку из-за его любви к вранью сожрала-таки реальная бестия, но для нас это дело второстепенное. Важно совсем другое. Глядите: между настоящим волком и волком в небылице что-то мерцает и переливается. Этот мерцающий промежуток, эта призма и есть литература.
Читать далее
27
3,4K
Аноним24 декабря 2023 г.
Не будем себя дурачить; будем помнить, что никакого практического значения литература не имеет в принципе - за исключением того совершенно особого случая, когда человек собирается стать преподавателем литературы.
21
14,1K