Избранное

Яма - Ямская слобода некого южного города, где расположена сеть публичных домов разной степени шика. "Двухрублёвый" бордель Анны Марковны Шойбес - "золотая серединка" между "трехрублёвым" немецким шалманом Треппеля и "рублёвыми" притонами для бедноты. Именно тут и обитают бесправные девушки-путаны, предпочевшие труду на ткацкой фабрике бесстыдный "жёлтый билет".

Проституция в России была легализована при Романовых в 1843 году специальным законом Николая I и существовала как оплот монархического строя вплоть до революции 1917 года. Публичные дома освещались церковью и приносили приличные налоги в царскую казну. Куприн, с воодушевлением принявший отречение Николая II, за несколько лет до оного очень удачно отобразил позднюю Российскую империю, напрямую сравнив её с домом терпимости. Потому, "Яма" - вполне себе повесть-предсказание, где в экзистенциальном финале пророчится неминуемая гибель страны и всего её старого уклада. В некотором роде эта книга - одинокая жемчужина "Серебряного века", доводящая эстетику декаданса до сифилитического абсурда. В такие дебри опустившийся русской души не залезал даже Достоевский.

Александр Куприн – Яма

10/10

- Стыдно, делая хорошее дело, сейчас же ждать за него награды.

- Никогда не отчаивайтесь. Иногда всё складывается так плохо, хоть вешайся, а — глядь — завтра жизнь круто переменилась.

- Все мы согласны, что проституция – одно из величайших бедствий человечества, а также согласны, что в этом зле виноваты не женщины, а мы, мужчины, потому что спрос родит предложение.

- Ценность человеческой души можно познавать по глубине ее падения и по высоте взлетов.

Я очень люблю книги про жизнь, про людей, про их судьбы. В этой книги все персонажи очень яркие, колоритные. Интересно наблюдать как якобы падший человек на самом деле выше набожного и порядочного человека.

Чем можно оправдать порок? Чем можно оправдать, что какие-то отдельные люди считают, что они в праве управлять чужими жизнями. До жути реалистично, до слез больно от прочитанного. Страшно, что эта повесть актуальна и в настоящее время.

Публичный дом Анны Марковны в Ямской слободе, которую символично называют Яма, описан настолько реально, настолько живо, что при чтении погружаешься в происходящее и кажется, будто ты сам находишься там. Куприн мастерски рассказывает об укладе жизни в публичном доме, рисует судьбы девушек, связавших жизнь с занятием проституцией. Я одновременно и осуждала барышень и очень сожалела об их жизни, об отнятом детстве.

Самое трагичное, что в те времена проституция была поощрена. Что так спокойно могли туда продать жен, дочек, а девушки настолько уже привыкли к этой нереальной жизни, что и не хотели менять ничего. Кто-то из них и не знает другой жизни. Впрочем, сейчас ничего не изменилось колоссально.

После прочтения «Ямы» понимаешь, что мир развивается только технически, появляются различные гаджеты, а морально все абсолютно остается на месте, а может и еще хуже становится.

Вельмі незвычайна было чытаць такую кнігу. Але вельмі спадабалася!

Калі пачаць размаўляць, то тут знойдзецца вялікая колькасць тэм для размовы (гэта для тых хто будзе на сустрэчы клуба).

Той факт, што кніга была напісаная ў 1909—1915, прыдае ўсяму гэтаму жудасныя думкі пры спробах параўнання з сучасным часам....і ад таго факта што амаль нічога не змянілася ў лепшы бок, становіцца яшчэ больш жудасна.

Адназначна дадзеная кніга павінна мець  большую папулярнасць сярод людзей і асабліва маладых асоб...а так здаецца аб тым што ёсць такі выдатны твор, ведае зусім невялікая колькасць людзей.... магчыма я і памыляюся, але для мяне яно было менавіта так. 

Дзякую усім хто прапанаваў і прагаласаваў за гэтую кнігу.

Я редко читал книги целиком в школе, но что-то заставило меня прочитать «Гранатовый браслет». И это смешно, ведь я даже не слушал, что о нем говорила учительница. Просто взял и прочитал. В итоге данная повесть запомнилась мне на всю жизнь.

Никто, повторюсь, никто другой не сможет так же сильно описать унижения чувств человека, как Александр Иванович Куприн. И никто не может завершить историю так же трагично и меланхолично, как он. За настоящей тоской обращайтесь к этому классику, в особенности, к этому произведению.