Шрам

Жизнь - штука цепкая, уж мы-то, мертвые, знаем это лучше кого угодно.

Я несколько часов слушал, как вы несете бессмысленную херню, - прошипел он. - Глупости и безрассудство. Вы некомпетентны! От вас никакого толку. Никакой пользы. Прочь с моего корабля!

-Ты сам поставил меня в известность. Ты дал мне то, что я должен нести в одиночестве. А причина, думаю. в том, что ты знаешь: план этот глуп и опасен, и ты не понимаешь, что делать с этим знанием, и хочешь заполучить союзника.

Они уже давно перестали быть детьми - любовь была для них не в новинку. Они не стеснялись и не суетились.

Хоть какой-то город лучше, чем никакой.

-Людей, которые пытаются бежать, останавливают, Беллис. Не ловят. Ты понимаешь: не ловят - останавливают.

Он был словно мальчишка, желающий ее присутствия, но не знающий, что с ней делать.

Мне ничего не нужно, и у меня ничего нет.
Мне говорят, что со временем все это пройдет и я почувствую себя лучше. Я не хочу, чтобы время лечило меня. Я такой, какой я есть, и на то имеются свои причины.

«Мы покрыли этот мир шрамами надежды, нанесли ему тяжелые раны, разломали его, поставили свои знаки на самых отдаленных его землях, протянувшихся на тысячи лиг за морями. Тому, что мы сломали, мы можем придать новую форму; то, что потерпело неудачу, еще может добиться успеха. Мы обнаружили богатые залежи возможностей, и мы выкопаем их…»

Но в то же время, улыбаясь через силу, Беллис понимала, что ее одиночество никуда не делось. «Разве это удивительно? — безжалостно обращалась она к самой себе. — Ты его выхаживаешь, ты его выкармливаешь, ты его творишь».