Собрание сочинений в пяти томах. Том 2. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Часть 2.

Его односельчане снова дались диву при мысли о том, сколь пылким должно быть безумие Дон Кихота, если увлекло оно за собою рассудок бедняги Санчо.

- Да живет память об Амадисе и да последует его примеру, в чем только может, Дон Кихот Ламанчский, о котором будут говорить то же, что было сказано о ком-то еще: Он подвигов не совершил, но он погиб, идя на подвиг. -(Дон Кихот).

- Словом, я поеду в Тобосо, прямо к госпоже моей Дульсинее, и столько ей наговорю про то, как вы делали и продолжаете делать глупости и безумствуете, — а ведь это одно и то же... -(Санчо).

— Вы же, ваша милость, будьте готовы меня благословить, ведь я прямо сейчас и в дорогу и на ваши дикие выходки глядеть не стану, — я их столько, скажу, видел, что уж больше невмоготу. -(Санчо).

- Господин — это второй отец, а потому его и надобно чтить наравне с отцом. -(Дон Кихот).

- Дьявол... как известно, не дремлет и всех и вся баламутит.

— Да у страха глаза велики, и они видят все, что творится под землей, а уж про небо и говорить нечего. -(Санчо).

- Рыцарь Печального Образа, и так я и буду именоваться впредь. А для того, чтобы это прозвище ко мне привилось, я при первом удобном случае велю нарисовать на моем щите какое-нибудь весьма печальное лицо. -(Дон Кихот).

- Видно, правду говорят люди, что чужая душа потемки и что все на свете меняется.

- Я родилась свободною, и, чтобы жить свободно, я избрала безлюдье долин: деревья, растущие на горах, — мои собеседники, прозрачные воды ручьев — мои зеркала. Деревьям и водам вверяю я свои думы и свою красу. Я — далекое пламя, я — меч, сверкающий вдали. Кого приворожил мой взгляд, тех разуверяют мои слова.