Повести. Рассказы

Помню, что в школе в рамках программы внеклассного чтения нам добровольно-принудительно задали прочесть либо "Котлован" Платонова, либо "Мы" Замятина. Я выбрала Замятина, и, как показала практика, не прогадала. Мои одноклассники, те, кто прельстился небольшим объемом "Котлована", сели в лужу. И теперь я понимаю, почему.
Читать его очень трудно. Несмотря на витиеватый, но очень интересный язык повествования, следить за развитием сюжета и характерами персонажей очень напряжно. Хотя, какое там развитие сюжета? Все мрут, как мухи, никому не суждено вступить в светлое будущее и жить в "общем доме". Да-да, я понимаю, что это все иносказания, что автор совсем не дом имел в виду, но читать "Котлован" мне было скучно.
Это как скрестить "Поднятую целину" Шолохова с ее безнадегой и тот же самый роман "Мы" Замятина с девизом "все вокруг общее", но взять от этих произведений все самое худшее, вот в этом случае мы получим "Котлован".

Для меня эта повесть четко поделилась на две композиционные части. В первой мы знакомимся с основными персонажами и погружаемся в их тревожный внутренний мир (особенно много внимания Платонов уделяет таким персонажам, как Вощев и Прушевский). Эта часть наиболее поэтична и возвышенна, и немного напоминает творчество Франца Кафки. А вот события в колхозе, подвергаемом коллективизации, представляют собой некую вторую фазу произведения, выполненную в гротескно-карикатурном стиле и скорее напоминающую "Скотный двор" Оруэлла. Во второй части уровень серьезности повествования значительно проседает, а по-настоящему проникнуться глубинами чьего-то сознания становится сложнее. Если первой части я безоговорочно ставлю 10 из 10, то вторая не тянет, на мой взгляд, выше чем на 8, поэтому средняя оценка вышла такой, какой вышла. Словно первую половину вы смотрели максимально чернушный артхаус от Тарковского, а потом внезапно оказались в немного мрачном варианте выступления квн-овской команды "Фёдор Двинятин", где поток остроумных заметок об окружающей действительности сливается в причудливый калейдоскоп, а внутренняя логика повествования становится малозначимой.

Меня часто пугали этим произведением, но оно вовсе не такое страшное, каким его описывали. Здесь есть попытка балансировки между откровенной карикатурностью персонажей и моментами, когда мы входим в самые сокровенные и интимные закоулки их душ. Не знаю, является ли этот прием намеренным. Баг это или фича, но этот факт определенно влияет на способность целостного восприятия текста.

Наиболее глубокие переживания здесь испытывает Прушевский - может, потому что он интеллигент (ведь он по профессии инженер), а значит является наиболее интеллектуальным героем повести. Не знаю. Но именно в его ментальные закоулки погружаться было интереснее всего, это было действительно захватывающе.
Про язык ничего особо говорить не хочется - об этом и так было сказано очень много. Лишь пара субъективных наблюдений:

1. Платонов никогда не напишет "Герой смотрел на пыль, лежащую на дороге, и ему было скучно". Вместо этого он скажет "скучно лежала пыль на дороге". Он как бы архивирует смысл и преподносит его в максимально сжатом виде, что и придает, по-моему, его прозе такой поэтичный оттенок.

• Диалоги Платонову удаются хуже, чем описания природы. А вот природа... О, здесь он вплотную подошел к уровню Константина Бальмонта. Это чистая поэзия в прозе.

  В целом нет ощущения, что у этого произведения был какой-то изначальный план или сюжет. Но зачем он нужен? Талантливый поток сознания, раздираемого противоречиями классовой осознанности и наблюдаемой неустроенности человеческого быта, тоже имеет право на существование.

Моё личное определение "Котлована" Платонова: сюрреалистическая антисоциалистическая сказка.
Потому что это была удивительная игра контрастов. Очень красивые описания и сравнения граничат с грязью и жестокой реальностью. Нищие рабочие в оборванной одежде спят вместе в сарае. При этом один не может продолжать работать, не зная смысла не только рытья котлована, но и жизни в целом; другой пытается уберечь своё сердце для "будущего счастья"; ещё один хочет построить дом, где будет жить душа. Удивительное сочетание.

Все работают ради будущего.
Живут ради будущего.
Ради маленькой девочки Насти.
А котлован становиться только больше и больше.

Здесь прям напрашивается цитата из "Доктора Живаго" Бориса Пастернака: "Человек рождается жить, а не готовиться к жизни".
⠀
Счастливое будущее коммунизма всё не наступает, котлован становится могилой для всё большего количества людей.

Это произведение сложно назвать антиутопией. Но и к какому-то жанру его сложно отнести. Да и чувства у меня смешанные. Я одновременно восхищалась словами, читала всё вслух, и испытывала головную боль.
⠀
"Котлован" имеет очень понятную идею: нельзя быть счастливым в будущем, сознательно построенном на костях и крови.

Богатых раскулачили, имущество - общее, пытались сравнять классы. Да вот только в книге никому от этого лучше не стало. Бывшие кулаки умирают с голоду, трудящиеся - работают до изнеможения. Забивают скот, объедаются мясом до тошноты, лишь бы только животина в колхоз не ушла. Все заработанные крохи стали общими.
Тяжело, ой как тяжело. Тяжело было мне читать, тяжело жить всем героям книги. Атмосфера гнетущая, давящая. Книга пропитана пустыми размышлениями, поиском смысла, смертью, безысходностью. В принципе, вся оценка моя за атмосферу и есть. Хорошо создана, гнетуще так. Но вот герои. Конкретно никто из них не вызывает симпатии, но как то обидно за них всех в целом. Кулаков раскулачили, нагишом отправили по миру - жаль. Люди, роющие котлован, изможденные, жалкие - тоже жаль. Но вызывают они сочувствие как класс, как толпа. По отдельности все вялые, потерянные люди.
Текст давался трудно. Иногда приходилось перечитывать одно место, иногда выпадали целые страницы. Исчезали герои и вновь объявлялись. Все как-то туманно и размыто.

Необыкновенный язык, странный, ироничный и тягучий, простой и сложный одновременно. Но - ничего более. "Котлован" устарел ещё до написания - мне трудно понять, для кого он предназначался. Интеллигенция 30-х могла прочесть его, печально согласиться с Платоновым и накатить по маленькой - но эта книга не имела шанса выйти в те годы. А когда она получила шанс на публикацию - в ФРГ, в 1969 году - события, гротескно пародируемые в ней уже забылись, стёрлись, ушли в прошлое. Бессмысленность антиутопической системы... ну да, так и есть. Мы знаем. Мы знали всегда. "Мы". 4/10.

Это было очень сложное чтение. При объеме в 120 страниц повесть весит как ведро ртути.
"Котлован" это и страшная давящая летопись и одновременно повесть полная метафор, и основная заслуга здесь в неповторимом, уникальном стиле автора, в его манере, "языке". С точки зрения этого самого "языка" "Котлован" есть огроомная, неудобная, угловатая, но монументальная глыба. Произведение нельзя пересказать или хотя бы процитировать - слова сразу рассыпаются, иссыхают, теряются... Как с картинами: подойдешь близко - мазки, штришки, а отойдешь на десять шагов - полотно во всей своей мощи. Слова в Платоновских строчках стоят коряво, выпирают, в нарушении норм, правил, но, безусловно, каждое из них стоит на нужном автору месте! Безумство! И в этих часто изломанных, бессвязных строчках отражаются события, метания, настроения, сиротство и неприкаянность времени и народа, человеческих душ!
Здесь среди штампов и твердости слов мелькают совершенно нереальные образы человека-медведя, обобществленных, казалось, совершенно сознательных и разумных лошадей...
Автор рассказывает нам историю огромного перелома государства и его людей, перелома каждого человеческого хребта! "Все что нажито непосильным трудом" теперь не твое или мое, а общее, и нет тебя и меня, есть масса, нет людей, но есть строй, общество! Сложите все в кучу и радуйтесь обезличенности своей и своих вещей, покиньте свои избы - айда рыть котлован под общий дом! Дом в котором не успеете пожить... Бросить всех себя на что-то такое глобальное, чего им не застать... Для того, чтобы когда-то потом люди жили равно и едино, сегодняшним массам необходимо убивать, уничтожать кулацкий класс, сокрушать, вгрызаться в землю ломом и лопатой, и наконец, своими костями удобрять почву, на которой взойдут нежные побеги нового общества. Чтобы строить вверх, необходимо сначала копать глубоко вниз...
Как на это решиться? Как обнулиться? Мне страшно это представить.

Я ценил Платонова без чтения «Котлована» и «Чевенгура». Теперь ценю и с «Котлованом». Попробуем внимательно посмотреть на этот неоконченный роман. (В парке на скамье.)

Шире распространено мнение, что это повесть. А мне кажется, есть основания называть романом. Впрочем, в последнее время я что-то увлёкся жанровыми разборками в этом канале. Не буду.

Что же прежде всего сказать о «Котловане»? Главное слово о впечатлении – страшно. Страшно от того, о чём написано, от того, как написано, от того, что за анализом не следует синтез (вроде бы). Страшно, в конце концов, от самого образа котлована под будущий жилой дом.

Мир «Котлована» разбросан, а собрать-то его и не выходит. И из этой тоски не видно выхода, по крайней мере, персонажам. Может, мы и сможем его разглядеть.

В мире «Котлована» почти ни у кого нет имён. Основные персонажи хотя бы получили фамилии. Имена же есть лишь у девочки Насти и приютившего её Чиклина. Что-то этот факт нам говорит, но я пока не понял, что именно.

В мире «Котлована» не улыбаются и не смеются. Даже веселятся и пляшут сурово. В мире «Котлована» всем холодно, пыльно, повсюду дует мусорный ветер. Это я сказал не только от желания присовокупить отсылку к другому тексту Платонова, связь с ним я действительно увидел, читая.

Что ж, о персонажах, пейзажах и прочих образах можно говорить долго, они очень ярки в своей тусклости. Это можно сказать и в целом о творчестве Платонова. Подходящий момент, чтобы перейти к его письменной речи.

Она скудна, зато нарочно лексически избыточна («чтобы не напрасно строилис стены его зодчества»). Кроме этого, слова сочетаются иногда причудливо, так, как в обычной речи мы их не привыкли сочетать («...вышли наружу... поглядеть вокруг. И так они стояли там своё время»). А иногда сочетания вроде как в рамках языковой нормы или на её грани, но всё равно выглядят странно. По-моему, как раз эти лексические раздёргивания и помогают настроиться на тонкую волну, которую оседлал Андрей Платонов.

Существуют мнения о сатирическом аспекте произведения. Пожалуй, немножко есть. Но в целом это, скорее, нечаянное немножко. Главное чувство текста – тотальная тоска. Если обратиться к умным словам, можно даже сказать: онтологическая тоска.

Интересно, что с переходом действия с городской стройплощадки в деревню несколько меняется и речь «Котлована». Во время чтения было ощущение, что все выверты пропали, и фразы стали проще некуда. При этом тоска, скорее, усилилась, а вернее расширилась за счёт включения в себя макрокосма традиционной деревни. Читать было тяжко (в чувственном плане).

Я могу сказать, что Андрей Платонов снова поразил меня. Понятно, что проникновением в глубины, схватыванием тонкостей, попаданием в ядро [и ещё какие-то красивые слова]. А из того, что «непонятно», сейчас я хочу сказать: поразил своей смелостью.

Как Платонов пишет, важно. В этом отклике я коснулся сего вопроса совсем слегка. Может, поговорим скоро об этом, но пока я отложу сборник, где напечатан «Котлован». Однако, пожалуй, важнее, то, о чём Платонов пишет, используя для этого самое подходящее «как». Но об этом самом «о чём» в оставшихся полутора словах я говорить не хочу. Получится плохо.