The Selected Works of Joseph Conrad

из таких, как он, вербуется великая армия брошенных и падших, — армия, которая, опускаясь все ниже, заполняет все канавы земли. Как только он выйдет из моей комнаты, покинет это «убежище», он займет свое место и рядах ее и начнет спуск в бездонную пропасть.

пока живешь, не иссякает надежда, но не умирает и страх.

Человек рожден трусом (l'homme est пб poltron). В этом зацепка. В противном случае слишком легко жилось бы. Но привычка, привычка… необходимость, видите ли, сознание, что на тебя смотрят… Это помогает справиться с трусостью. А затем пример других людей — они не лучше вас и, однако, держатся бодро…

На всем, что бы они ни говорили, на всех их взглядах, манерах, поступках было пятно — знак гниения, решимость пройти свой путь в спокойствии и безопасности.

Нет! Слишком они были призрачны и нелепы, чтобы играть роль чьей-то судьбы. А слово уводит далеко, очень далеко, несет разрушение и гибель, пронизывая время, как пуля пронизывает пространство.

Этот крик неумирающей любви, прокатившийся, казалось, от Пунта Мала до Асуэры и дальше, до светящейся линии горизонта, над которой нависло огромное белое облако, сверкающее, словно груда серебра, возвестил: дух блистательного капатаса каргадоров ныне властвует над этим темным заливом, где хранятся завоеванные им сокровища недр земных и бесценные сокровища любви.

Я считаю, что никогда ни один глупец не продавал своей души черту: либо глупец оказался слишком глупым, либо в черте было слишком много чертовщины.

Как же можете вы себе представить, в какую тьму первобытных веков забредет свободный человек, вступивший на путь одиночества – полного одиночества, без полисмена, – на путь молчания, полного молчания, когда не слышно предостерегающего голоса доброго соседа, который нашептывает вам об общественном мнении?

На фоне окружающей обстановки, которая никогда не меняется, чужие берега, чужие лица, изменчивый лик жизни скользят мимо, завуалированные не ощущением тайны, но слегка презрительным неведением, ибо таинственным для моряка является только море – его владыка, – море, неисповедимое, как сама судьба.

Удел того, кто командует, – одиночество.