Ремесло

"Ремесло"

За что мы любим Довлатова? За юмор, за лёгкий, задорный слог, с которым он рассказывает о своих жизненных обстоятельствах, за возможность взглянуть с точки зрения непринятого, притесняемого, запрещаемого писателя на нашу с вами историю.
Довлатов хотел заниматься единственным ремеслом, к которому чувствовал призвание - писательством, но то, о чём он хотел рассказать никак не вписывалось в концепцию построения нового общества с незамутнённо-светлым будущим. Это была, конечно, трагедия, и человеческая, и творческая, и думаю, поэтому всё, что происходило на родине описано в романе в таких хмурых тонах: по Довлатову выходит, что в Союзе не было ни одного хорошего человека, ни одного светлого события. Повторюсь, правда, что описания эти отличаются чудесным свежим юмором.
Итак, это была первая часть. Во второй части, написанной значительно позже, товарищ Довлатов становится господином Довлатовым, ибо вырывается-таки из тисков тоталитаризма и прибывает на берега земли обетованной - Америки. Он хотел иной жизни и иных возможностей и получил их (в той степени, в которой смог воспользоваться), ещё он хотел свободы и гласности, хотел рассказать Западу свою правду об оставленной родине, и вот здесь возникли сложности, ибо сами американцы в этой правде не особо-то нуждались, а в закрытом социуме советской эмиграции определённое мнение уже сложилось за две первые волны иммиграции. Его пытались душить и тут, но уже не цензурные ведомства, а конкуренты.
И вывод, на самом деле, прост: земли обетованной нет, а ещё:
"Советские лидеры - не инопланетяне. Не космические пришельцы. А советская власть - не татаро-монгольское иго. Она живет в каждом из нас. В наших привычках и склонностях. В наших пристрастиях и антипатиях. В нашем сознании и в нашей душе. Советская власть - это мы".
Как мы знает, всё у Сергея Донатовича сложилось неплохо: нашёл он своего читателя и там, и здесь. И тогда, и сейчас читают Довлатова с неубывающим интересом, веселясь от души и от души же грустя.

"Иностранка"

Нью-Йоркская эмигрантская среда в разрезе. Кто кем был, кто кем стал и кто кем является на самом деле.
А ещё это история о женщине. просто женщине, ищущей своего женского счастья. В Союзе у Маруси было всё: родители у кормушек, способные обеспечить необходимый уровень комфорта, подходящая компания, где все юноши были потенциальными, да к тому же завидными женихами, привлекательная внешность, в общем, всё, что нужно девушке для счастья. Но только самого счастья не было. И вот она иммигрирует. Зачем? Почему? Да просто "все побежали, и я побежал".
И что же наша красавица нашла за бугром? Да ничего нового: зависть и осуждение со стороны женщин, сочувствие и понимание среди мужчин. Хотя не, простите, было и новое. Новым оказался латиноамерикан Рафаэль. Горячий, ревнивый, полный энергии, в общем, настоящий мужчина, в Союзе такого не встретишь. И выходит не зря уезжала, не зря бросала родителей и тёпленькое место.
А знаете, что единственно ценное во всём этом? Правильно, довлатовский юмор!

Когда становится нестерпимо от ощущения, что вязну в череде неадекватных ситуаций (точнее, к сожалению, людей), я перечитываю Довлатова. «Ремесло» – короткая автобиография в двух частях: советской и американской (а между ними – во всех смыслах – океан; в них тоже). Мне не хочется анализировать эту книгу, мне хочется сказать спасибо. За смех – цитаты из «Соло на ундервуде». За исповедь – объяснение этих цитат. За честность – о том, как система ломает человека, приучает играть (жить, мыслить!) по собственным правилам (для всех, кто ждёт, когда «мир прогнётся под нас» – рассказ о работе Довлатова в издательстве). За правду – в каждой стране свои проблемы и свои беды. За Бродского. За ширящееся чувство Родины. За не ностальгию по советскому «лучшему будущему». За то, что дал заглянуть в колодец отчаяния и страха – заглянуть, а не утонуть в нем.
За эти слова – отдельное, безграничное. «Я шел сквозь гул и крики. Я был частью толпы и всё же ощущал себя посторонним. А может быть, все здесь испытывали нечно подобное? Может быть, в этом и заключается главный секрет Америки? В умении каждого быть одним из многих? И сохранять при этом то, что дорого ему одному?» И за эти слова (на месте Америки может быть любая страна; за эти именно качества я особенно люблю Москву): «Да, я мечтал породниться с Америкой. Однако не хотел, чтобы меня любили. И еще меньше хотел, чтобы терпели, не любя. Я мечтал о человеческом равнодушии. О той глубокой безучастности, которая служит единственной формой неоспоримого признания. Смогу ли я добиться этого? Недостаточно полюбить этот город, сохранивший мне жизнь. Теперь мне бы хотелось достичь равнодушия к нему...»

Читается на одном дыхании. Впрочем, как и все книги Довлатова. Однако именно в "Ремесле" отображена жизнь в эмиграции. Трудности, с которыми сталкивался сам автор в Союзе и уже в Америке постигали не только его самого. Такие судьбы постигли многих советских эмигрантов "третьей волны".
Книга с характерным Довлатовским юмором, но все же гораздо более серьезна, чем, как ни удивительно, та же "Зона" или "Наши". Наверное потому, что описывает более близкие реалии.
Однако все это не важно, ведь мы любим Довлатова за его неповторимый стиль, легкость восприятия, прекрасный слог и остроумные фразы.