Монахиня. Романы и рассказы

Нигде так не пекутся о своей выгоде,
как в монастырях...

Когда мы находимся во власти какого-нибудь стремления, оно начинает казаться нам вполне разумным и даже осуществивым, а это придает необычайную силу

Все ее [добродетель] восхваляют, но никто и ничем не жертвует ради нее.

Право, я жила только потому, что они хотели моей смерти

РАМО: Прощайте, господин философ! Не правда ли, я все тот же?
ДИДРО: К несчастью, да.
РАМО: Пусть бы только это несчастье продлилось еще лет сорок: хорошо смеется тот, кто смеется последним.

ДИДРО: Житейские блага имеют, конечно, свою цену, но вы не знаете, ценой каких жертв вы их приобретаете. Вы танцуете, танцевали и будете танцевать гнусную пантомиму.
РАМО: Это правда.

ДИДРО: Он [Дио­ген] возвращался в свою бочку...
РАМО: И вы мне советуете брать с него пример?
ДИДРО: Голову даю на отсечение, что это лучше, чем пресмыкаться, унижаться и торговать собой.

ДИДРО: Есть, однако, человек, не прибегающий к пантомиме. Это - философ, у которого ничего нет и которому ничего не надо.
РАМО: А где искать этого зверя? Если у него ничего нет, он страдает; если он ничего не просит, он ничего и не получает... и всегда будет страдать.
ДИДРО: Нет, Диоген смеялся над потребностями.

- И право же, то, что вы называете пантомимой нищих, - это великий хоровод нашего мира. У каждого есть своя маленькая Юс и свои Бертен.

Рамо: Подоблачные пространства я предоставляю журавлям, а сам жмусь к земле.