Зов Ктулху

Давно хотела почитать Лавкрафта - чего я только о нём не слышала! Самые разные эпитеты, сродни тем, которые он сам использует в своих произведениях, дабы навести страху... И что он великий и ужасный, и леденящий кровь, и, дескать, неповторимая зловещая атмосфера. Слышала даже про один из его рассказов, что он - самый жуткий во всей истории литературы. Поэтому разочарование моё было поистине велико, потому что ни один из прочитанных мною в этом сборнике рассказов даже близко не вызвал ожидаемых ощущений. Все они выстроены схожим образом и даже изобилуют одними и теми же изъявлениями ужаса и отвращения (особенно часто встречается слово "богомерзкий"). Главный герой оказывается втянут в чудовищные и богопротивные тайны, которые, оставаясь в тени многие миллионы лет, почему-то именно теперь, когда он напал на их след, могут повредить человечеству. Пережив ряд ужасающих событий, он строго-настрого заповедует никому не соваться в эти тёмные области бытия. Попутно описываются различные виды нечеловеческих существ, их цивилизации и культы, вокруг них образовавшиеся. На фоне всего этого, надо сказать, образовался уже своеобразный культ вокруг культа: настолько таинственной оказалась вселенная Лавкрафта, однако понять этих восторгов я не могу. Изобретённые автором религии напоминают безыскусные конспирологические построения, а описанные им существа чересчур зооморфны. Может быть, это в чём-то немного интересно, но вовсе не жутко и таинственно, а в чём здесь гениальность, я и вовсе не понимаю. Возможно, как один из родоначальников жанра Лавкрафт и правда уникален, но ведь не более того.

Зов Ктулху. Это первый рассказ в сборнике, самый, наверное, популярный - Ктулху у всех на слуху, вот уж невольный каламбур. Схему, по которой написан рассказ, я уже бегло набросала. В этом произведении удивляет только одно: почему столь всемогущий Ктулху, от одного вида которого люди падают замертво, а главный герой всю оставшуюся жизнь живёт в страхе, что этот монстр разрушит всё человечество... Так вот, не говоря о нападении на человечество, почему же Ктулху не в состоянии даже догнать убегающих от него моряков, не говоря уже о том, чтобы устроить всемирную катастрофу. Как-то это не слишком всемогуще.
Шепчущий из тьмы. Ну, этот рассказ хотя бы вызвал у меня эмоции и заставил немного понервничать. Во-первых, здесь выбрана удачная локация: одинокий дом в американской глубинке - это зловеще. Во-вторых, близость к горам, северный штат, захолустное местечко. Всё это создаёт нужную атмосферу. Здесь также обыграны популярные хоррор-мотивы: некто попадает в лапы ко злу (неважно, кто представляет это зло: маньяки, пришельцы, призраки и проч.), осознаёт это и взывает к общественности, но ему никто не верит, а потом оказывается слишком поздно. В такой ситуации обычно самым наивным оказывается тот, кто ближе всех к герою, попавшему в беду. Вот этот рассказ действительно жутковатый, но слегка испорчен чересчур зооморфными описаниями пришельцев. Это сбивает с нужного лада и создаёт некоторую нелепость.
Хребты безумия. Это, к сожалению, самая разочаровывающая повесть сборника, поскольку на неё у меня были большие надежды. Я давно уже была о ней наслышана как об одной из самых талантливых у Лавкрафта. По-моему, она уступает даже слабому, на мой взгляд, рассказу о Ктулху. Не считая того, что она очень затянутая и нудная (огромное количество имён учёных, однообразных описаний, указание широты-долготы), она ещё и выстроена по совершенно той же самой схеме, что и более короткие рассказы. Единственное отличие - в ней встречается большее количество видов "богомерзких тварей", таящих угрозу для человечества, ну и проводится довольно серьёзное погружение в их историю и культуру. Всё же то, как их описывает Лавкрафт, не позволяет глубоко проникнуться атмосферой этой повести. Все эти существа у него не столько жуткие, сколько комичные и излишне... воображаемые. Поверить не удаётся.

Может, когда-то снова появится желание читать Лавкрафта, но пока что даже "Некрономикон", давно ждущий своего часа на полке, потерял для меня интерес. Уж больно часто ссылаются на него лавкрафтовские персонажи, не забывая ужасаться "мерзостью этого гадкого сочинения безумного араба"... Хорошо, что хоть вступительная статья в этом издании приличная - помогла получше ознакомиться с биографией автора, а то я совсем ничего о нём не знала. А вот сами его произведения оставили меня в недоумении - и чего они такие хвалёные?..

Сначала преамбула. Так случилось, что эту повесть я взял в игре "Игра в классики", быстро прочитал и еще в апреле написал рецензию. Но потом кое-кто из пользователей разобрался, что то издание, на которое я написал отзыв, на самом деле сборник, и изменил его статус. Таким образом я оказался в сложной ситуации: брал одну повесть, а получился конкретный сборник. А по правилам игры нужно полностью читать то, что выбрал. Конечно, можно было бы обратиться к модераторам игры и доказывать свою правоту, но я решил - прочитать этот сборник целиком, значит, судьба хочет, чтобы я познакомился с рассказами и повестями Лавкрафта, мною еще не читанными. Но встал вопрос, что же делать с написанной рецензией?

Я решил перенести её сюда - в отдельное издание повести, убедившись, что это точно не потенциальный сборник, а на тот сборник, что выпал мне в игре (где раньше лежала эта рецензия) напишу новую, как только закончу его чтение.

В мировой литературе существует великая троица "ужасных" писателей Эдгар По, Лавкрафт и Кинг. Первый - родоначальник и генератор идей, последний - генератор толстых томов, но оба они создатели довольно разрозненных сюжетов, и только стоящий посередине Лавкрафт всю жизнь писал одну книгу, его рассказы и повести представляют собой отдельные, переплетающиеся между собой, главы из Великой хроники Великого Вселенского ужаса.

Он создал свою собственную Вселенную, самую ужасную из всех, созданных писательскими талантами, вселенных. Шокирующая опасность, наводящая безмерный ужас, может исходить, как извне, так и изнутри. Первый вариант, это - космическая угроза, та же уэллсовская "Война миров" и дальнейшее плодотворнейшее развитие этого вектора позднее. Вторая, это - опасность исходящая из недр или глубин самой Земли, те же легенды о Кракене.

Лавкрафт объединил обе причины, преподнеся читателяю истинный "ужас ужасный". Причем, в его неповторимом стиле, когда акты совершеннейшего зла происходят, как правило, на фоне абсолютно спокойной, замершей, практически сонной, провинциальной жизни. Эта изначальная сонливость стократно усиливает конечный эффект погружения в бездну ужаса.

Ну, а номинальная бездна оборачивается реальной, когда речь заходит о глубинах океана, о которых мы и по сегодняшний день знаем так мало, что опасность, которая может в них таиться, не уступает опасности космической, и порождает, проникающий до самой последней клеточки организма, ужас.

Что же касается конкретно обсуждаемой повести, то, по моему мнению, это не самая сильная вещь, вышедшая из-под пера Лавкрафта. Я склонен согласиться с ним, когда он сам характеризует произведение следующим образом: "довольно средний — не самый плохой, но изобилующий низкопробными и нескладными штрихами".

Мне намного больше нравится истинный шедевр "Морок над Инсмутом", хороши "Сны в ведьмином доме", "Ужас Данвича", "Случай Чарльза Декстера Варда".

Но в этом случае над художественным качеством текста превалирует созданный автором образ, которому удалось подобрать такое колоритное имя - Ктулху. В этом созвучии действительно притаилось что-то древнее, загадочное и ужасное. И я склонен считать, что это имя играло довольно весомую роль в дальнейшем раскручивании образа и темы.

"Ктулху" стал именем той Вселенной, которую создал Лавкрафт, и в расширении пределов которой сыграли видные роли такие писатели как Нил Гейман, Роджер Желязны, Колин Уилсон, Вадим Панов, Александр Рудазов. Ну, а интернет сделал из имени загадочного монстра настоящий мем, соперничающий с самим "медведом". И, если помните, одно время среди журналистов-международников было модно задать на пресс-конференции какого-нибудь премьер-министра или президента, например В.В.Путина, вопрос: Как вы относитесь к пробуждению Ктулху?

Из всего мною прочитанного до сих пор у Лавкрафта эта повесть менее других "ужасна" и в большей степени, чем другие произведения этого автора, содержит в себе детективную составляющую. А кроме того в ней присутствует дух мистификации, причем на двух уровнях: мистифицировать автора-рассказчика мог Этли, а мог и автор мистифицировать читателей.

На такую мысль наводят профессиональные интересы двух главных героев, и Алберт Уилмарт, и Генри Экли, оба - фольклористы, они занимаются сбором и изучением фольклора Новой Англии. Оба могли быть в курсе народных поверий, гулявших среди жителей горного Вермонта. Воспользовавшись слухами, появившимися после наводнения 1927 года, любой из них мог дать ход своей богатой фантазии, и сочинить леденящую историю о инопланетной расе, тайно обитающей в горах и ревниво относящейся к любому проявлению интереса в свой адрес.

По окончании чтения повести нельзя с уверенностью сказать, что Уилмарт не стал жертвой обстоятельного розыгрыша со стороны Экли, в то же время нельзя быть уверенным, что сам Уилмарт не выдумал всей этой истории. Но в его изложении присутствует детективная линия, он постоянно вынужден разгадывать подоплеку новых фактов, которые оказываются в его распоряжении, и подвергать их сомнению. Но история так и заканчивается ничем, уходя, как пересохшая река в песок догадок, версий и недоговоренности.

Сказанное выше касается фабулы повести, если же говорить о проблематике, то она типична для Лавкрафта. Хотя есть некая новация, инопланетная раса в этот раз представляет из себя что-то типа мыслящих грибов, но и она завязана на общую для всех произведений автора тему, являясь составной частью общего древнего вселенского зла, от неё веет духом пресловутого Ктулху. Но, все же, научно-фантастические ноты звучат в этой повести громче хоррорских, что тоже довольно нетипично для Лавкрафта.

Представленная им раса крылатых грибов Ми-Го, что с тибетского переводится как "дикие люди", представляет темную планету Юггот, которую автор идентифицирует с только что открытым Плутоном. Крылатые самодостаточны, они не нуждаются в контактах и сотрудничестве с землянами, в то же время они настоящие конспирологи, беспощадно преследующие всех, кто проявляет к ним повышенный интерес.

Кроме ссылок на открытие Плутона, есть в повести еще одно обращение к новациям современной автору науки - он вступает в полемику с самим Эйнштейном, поставив под сомнение его теорию относительности, наделив Ми-Го возможностью перемещаться со скоростью выше скорости света.

Повесть нашла отражение в творчестве большого количества писателей более поздних периодов, которые рассмотрели разные аспекты происходящих в ней событий и дали разные трактовки, подчас крайне экзотичные.

Видимо, воображение – мой лучший враг. Или я слишком долго шла к Лавкрафту. Потому что, замирая в ожидании волнующего скольжения по мрачным дебрям его безбрежной фантазии, я придумала себе поразительную феерию безумия. Особенно лакомым казалось вкусить это сумасшествие на заоблачных острых хребтах, поражающих тайной своих загадочных недр… Но в итоге, закутавшись в надёжную? броню субъективности, вынуждена печально констатировать, что повесть подарила мне лишь пару вечеров сонного блуждания по скучному ледяному плато уныния. Увы.

Начало было многообещающим. За моим окном в пьяной пляске буйствовали снег и ветер, напевая попурри из первобытных песен, которые так колоритно создавали природный саундтрек к повести о ледяной колыбели планеты. Такое музыкальное сопровождение, казалось, было идеальной фоновой темой для чтения заметки геолога Дайера о исследовательской экспедиции в Антарктику, свершенной Мискатоникским университетом в 1930 году. Из введения следовало, что данный отчёт был создан в целях предостережения учёных от проведения последующих научных работ на мёртвых землях снежного царства безмолвия. Поэтому подробное повествование было призвано сформировать детальное представление о жутких событиях, заставивших Дайера до сих пор скрывать малоправдоподобные открытия на гигантском горном ожерелье. Постепенно становится известно о прочной цепи поразительных происшествий, связанных печатью неразглашения или отредактированной правды: случайном открытии любопытных образцов ископаемых, масштабном несчастном случае среди коллектива учёных и путешествии по лабиринту руин доисторического мёртвого города, хранящего свои невообразимые тайны на Хребтах безумия, скрытых под ледяной коркой миллионов эпох… И звучит заманчиво, правда? Но, простите поклонники Лавкрафта, исследование Хребтов безумия было для меня сродни блуждания по плоской равнине скуки. Долгое бессмысленное блуждание. Жаль.

Почему бы не урезать повесть наполовину и не активизировать алчного монстра? Да поскорее, да так, чтобы всех искромсал! Именно этого я ждала большую часть произведения. Прелюдия у Лавкрафта растянулась до невозможности. Я так напряжённо ждала удовольствия ужаса, обещанного Дайером, что… просыпалась в обнимку с читалкой и нещадно корила себя: «Это же знакомство с самим Лавкрафтом! И так поздно встретились... А ты бессовестно уснула…». Да, я не люблю сюжетную статику. Она не всегда уместна. А в жанре «ужас», полагаю, вообще чаще всего неприемлема. Я запуталась в длинных барельефах Старцев, я скучала от унылого описания звездоголовых, я страдала от излишне робкого нагнетания саспенса… Думала, что же здесь от ужасов? Красивая финальная отсылка автора к Эдгару По?..

Но надо воздать должное мастерству Лавкрафта в создании великолепной атмосферы. Не последнюю роль сыграли здесь точечные упоминания автором сходства окружающего с картинами Н. Рериха, позволяющие визуализировать потрясающую местность. Но даже с самых первых страничных шагов читателю легко ощутимо мятное дыхание северных ветров, его глаза ласкает мягкое сияние полярной ночи, где горы стонут свирелями дивных мифических фавнов, а блестяще отполированные морозные короны розоватых шпилей венчают пейзаж поистине величественной красоты вечности…

Возможно, я слишком поздно познакомилась с Лавкрафтом, возможно, начала не с того произведения, возможно, повесть пришла не в то настроение. Не важно. Жаль разочароваться в своих чрезмерных надеждах. Но к Лавкрафту я вернусь. И, может быть, забуду плато уныния, восходя где-то на пик удовольствия.

"Гора пяти сокровищ (Два мира)", Н. Рерих, 1933 г.

Полярная экспедиция сделала сенсационное открытие. В Антарктике были обнаружены окамененвшие остатки неизведанных живых существ. Возраст их невозможно даже определить. На место открытия уже направляется новая экспедиция, более подготовленная. И тут на сцену выходит один из участников бывших экспедиции. Он рассказывает жуткую правду, что на самом деле случилось в этой полярной экспедиции....

Про персонажей сказать особо нечего. Они наглядно играют роль передатчика, ведь через них мы наблюдает за всем ужасом, происходящим в этой истории.

Сюжет здесь на первых порах прост. Несчастный случай в экспедиции. Казалось бы, причина произошедшего ясна и трагична. Но не всё так просто. Постепенно мы узнаем об истинных причинах произошедшего. Безумных причинах...

Самое великолепное здесь это описание и атмосфера. С первых страниц я поверил в эту историю. Стоял рядом с главными героями. А не каждый автор, сумеет добиться такого эффекта. Таинственность хребтов передается великолепно. Строишь разные предположения, во время прочтения книги, и после этого.

Психологический ужас. Довольно сложно достичь такого эффекта. Бояться неизведанного, возможно даже несуществующего. Лавкрафту это удалось. Накал истории всё увеличивается и увеличивается, и к финалу не спадает.

Для меня это пока что лучшее произведение Лавкрафта. Атмосферное, таинственное, и чем-то притягательное.

Лавкрафт – очень личный писатель. Ты либо отторгаешь его, называя скучным, однообразным и банальным, либо устраиваешь ему самое уютное местечко в своем сердце. Столь пылкое признание его творчества, конечно, не отменяет критику: ты все так же замечаешь неточности, нелогичности (со всеми писателями бывает) и повторения, но тебе на это плевать с высокой колокольни. Любовь нельзя изгнать, лишь указав на ее недостатки.

В данном сборнике (лучшем из лучшего) мне очень понравились «Зов Ктулху» и «Шепот во мраке», но, увы, совершенно деморализовали «Хребты безумия». Хотя данные «Хребты…» являются одними из важнейших в творчестве автора, я просто не смогла их вынести; меня отчего-то клонило в сон, а от профессиональных описаний города древних (вплоть до указания размеров) хотелось взвыть. Это был мой первый провал у Лавкрафта. Мой мозг сопротивлялся этой повести с небывалой настойчивостью, как я ни убеждала себя, что сие все-таки написал один из моих любимых писателей.

«Зов Ктулху» же и «Шепот во мраке» оказались, как я и ожидала, необыкновенно атмосферными. «Шепот…» – повесть наиболее мрачная, все в ней как-то очень уж противоестественно. Вообще чувство противоестественности – типичное в случае с произведениями Лавкрафта. Он пугает не описаниями каких-то неземных (или земных?) тварей. Главное у него – вот это липкое, отвратительное чувство неестественного, неправильного, чего не должно быть в нашей жизни. Словно бы в жизнь вторглась неприятная алогичность, и она уничтожает правильность, стройность привычного нам.

«Шепот…», помимо того, что бьет по твоим страхам «неправильности», так еще и рассказывает о твоей беспомощности. Вот уж точно отвратительное чувство – эта беспомощность. В «Шепоте…» сопротивление невозможно. У Лавкрафта обычно так и бывает: вот не могут герои бороться с возникшими ужасами, единственный их шанс спастись – это бежать, бежать сломя голову с надеждою, что зло от тебя отстанет. Но отстанет ли?..

Оттого «Зов Ктулху» – это прямо революция какая-то. Это, кажется, первое мое произведение у автора, где герои решаются дать отпор воплощенному кошмару. В прямом смысле. Оно – о способности человека сделать хоть что-то, пусть и с огромными потерями для себя. Выиграть не сможешь, но хотя бы оттянешь страшный момент. Как бы там ни было, но у Лавкрафта даже самая упорная борьба ничем не завершается. Бегство и бой у него одинаково успешны и – безуспешны.

Ктулху впечатляет, хотя тебе его толком не показывают. Он – квинтэссенция твоих страхов, впечатлений об иррациональном. Воображать его можно бесконечно, так и этак, но лучше не пытаться его визуализировать – а разве может наш главный страх принять постоянную форму? Разве не из-за отсутствия реального воплощения так сильны эти подсознательные страхи?

У Лавкрафта вообще все боги (и главный бог Азатот, аналог привычного нам Бога, создатель Вселенной) крайне неприятны, жестоки и презирают человеческий мир. «Слепой безумный бог» и «ядерный хаос» – это, конечно, прекрасно, но неутешительно.

И все какое-то ползучее, отвратительное, что поневоле хочется спросить, как писатель до такого додумался. Создается впечатление, что у Лавкрафта был конфликт с Богом похлеще, чем у Достоевского. Мир Лавкрафта – это мир антихристианский (и антирелигиозный), но оттого он не становится миром атеистическим. Этот мир враждебен человеку; кажется, человек в принципе мешает мирозданию, не очень-то его и жалко, если так. Сталкиваясь с жуткими силами природы (во что ее ни наряжай), человечество неизменно проигрывает, как каждый из нас неизбежно проигрывает смерти. Слишком часто Лавкрафт – о попытке спрятаться от ужасных законов мира, о невозможности встать выше даже собственной природы, человеческой; он – о депрессии, кошмарах мышления, смирении или отрицании своей ничтожности в масштабах земного шара.

Получать удовольствие от него можно, как от чтения того же Достоевского – творится омерзительное, но копаться тебе в этом нравится, хочется же разобраться. От него быстро устаешь (с таким-то образом мыслей), но после хочется снова и снова к нему возвращаться. Читать же стоит лишь в том случае, если вас нелегко вогнать в уныние и вы считаете себя стрессоустойчивым.

Хорошо, плохо ли это, но Лавкрафт не терпит иллюзий.

Что со мной не так?!)
Огромный культ вертится вокруг Ктулху. Картинки, фильмы, рассказы, игры и тд. Безумно популярный персонаж, почему же я так долго не читала про него?!

Знакомство с Лавкрафтом случилось уже давненько, но до Ктулху руки никак не могли дойти. Я по-честному не особо люблю этого автора, мне не нравится ни стиль повествования, ни сами рассказы- они меня утомляют и хочу постоянно спать. И с Ктулху не произошло чуда- СКУЧНО....
Я прекрасно понимаю, что в то время книги и произвели фурор( и то не сразу), т.к это было что-то новенькое, необычное и будоражащие умы. Но сейчас, лично для меня- это не интересно. Давно хотела прочесть и просто понимать, почему всем так нравится, но УВЫ и АХ!
Советую читать только тем, кто только начинает знакомство с классикой и в частности с ужасами.

Лавкрафт в своих текстах всячески фантазирует на тему неизведанного. Не того неизведанного, которое теоретически предполагается или есть, но пока не изучено или не доказано (например, идея Бога или далёкого космос), а такого, о котором даже никто не думает, что оно вообще может существовать. Он представляет принципиально новую ситуацию, не конструирует из кубиков имеющегося мира и культуры, а создаёт абсолютно новое, где фигура Ктулху это всего лишь наглядная визуализация самой идеи непостижимого как такового.

Мотив пришельцев или потусторонних сил — это не совсем то, что нам демонстрирует Лавкрафт. Повесть "Зов Ктулху" это скорее символическое обличие идеи существования неизведанного зла, зла для человеков, но не по своей природе, т.к. это зло было до того, как появился человек и его понятия, так что никакое это вообще не зло, так-то! Ктулху за пределами добра и зла, он вне любых человеческих категорий. Даже его размеры и место обитания противоречат законам нашего мира, выбиваются за его рамки; его облик и существование сводят людей с ума, человек не способен пережить соприкосновение с ним и остаться в здравом уме.

Каким бы злодеем он не казался, он — не злодей, он просто есть, и есть он вне понятных нам категорий: его никак не измерить нашим аршином. Злом он является только для человеков, сам же по себе он просто есть и был до того, как появились мы и наивные идеи о том, что такое хорошо, а что такое плохо. Это даже не вариант антропоморфизированного бога, который имеет человеческие черты или также как и люди апеллируют понятиями хорошо-плохо, говорит на нашем языке, это не Бог Авраама, который говорит как и куда. Идея Ктулху это именно реализация идеи того, что что-то есть, находящееся за нашим способом понимания и когда мы с этим столкнёмся, то не будет действовать ни наша логика, ни наши знания и у нас скорее всего даже не получиться с этим поговорить. Нас не заметят.

Тут происходит переворачивание привычной картины отношения людей и запредельных сил: это не Ктулху вторгается на нашу территорию, а мы оказываемся незваными гостями с тысячелетней историей в мире миллиарда лет. Человеческая культуры это внезапный прыщик на теле вселенной, который на два дня появляется и требует к себе уважения, видит себя хозяином тела, так сказать, венцом творения. Лавкрафт ставит под сомнение саму идею человеческой расы как чего-то такого уникального и важного. Люди — пылинка в космосе и их исчезновения абсолютно не заметит ни одна из миллиардов галактик. А если и заметит, то очень недолго будут об этом помнить и несильно скорбеть.

В отличии от большинства других фантастических сюжетов, где людям грозит уничтожение, человек представляется хозяином ситуации и вторжение происходит на его территорию. Злые вторженцы пришли и хотят уничтожить человеков. У Лавкрафта же идея примерно в том, что это человек есть вторженец, — что человек прыщик, а не тело. Внезапно выскочивший прыщик, который придумал всякие хорошо и плохо, всякую мораль и веру, и пытается это применить к телу, навязать этому телу свои законы, которые ему чужды и не имеют для него никакого смысла. Называет это тело плохим, но кто на самом деле тут плох? Кто гость, а кто хозяин? Тело было до прыщика, тут всё ясно, это вам не загадка про курицу и яйцо.

"Зов Ктулху" — трагедия беспомощности, обречённости, бессилия против чего-либо выходящего за наши рамки. Мы беспомощны и когда придёт Ктулху, который вне нашей природы и нашего понимания, мы ничего не сможем сделать и просто протянем ножки. Нас, как прыщик, выдавят и нас больше не будет, и только небольшая ранка ещё будет портить вид кожи пару дней.

Я слышала мнение, будто нам, читателям из двадцать первого века, выращенным на книгах Стивена Кинга, Лавкрафт покажется пресным, плоским и неубедительным. И я, в общем-то, была к этому готова. Да, это каминг-аут: я знакомлюсь с Лавкрафтом впервые. ) И то, по случайному стечению обстоятельств. Лавкрафт с его Ктулху много лет болтался у меня на мысленной полочке "когда-нибудь потом" и "дело несрочное".

И я сразу скажу: я забыла, как дышать, пока читала.

Вначале и вправду было скучновато — первые страницы я перелистывала, закатив глаза: ах эта старомодная неспешность повествования. А потом я, как и сказала, забыла, как дышать. От ужаса. А потом книжка закончилась.

"Зов Ктулху" — коротенький, в общем, рассказ, написанный по всем канонам хоррора. О том, что это классика и о том, что Лавкрафт великолепен для писателя своего времени, здесь уже написали немало, как и о его непростой судьбе, я не буду повторяться. Я вообще хочу поговорить только о языке автора и привести несколько конкретных мест в тексте, которые проняли меня до глубины души.

Как вообще писать хоррор? Лавкрафт попался мне ровно в тот период жизни, когда я в очередной раз рассуждаю о законах жанра. Я лично не планирую в нем (в жанре) совершенствоваться, но мне любопытно разбираться, препарировать, оценивать свои ощущения от книг, сравнивать, размышлять. Так вот, у Лавкрафта в "Зове" сюжет как таковой весьма плоский и простой — где-то есть некое Злое Зло, и есть на планете люди, служители культа Зла, которые то ли ждут, что оно пробудится, то ли стремятся это самое пробуждение приблизить. Всякий, кто сталкивается с хоть каким материальным воплощением формы этого самого Зла (статуэтки, барельеф) приходят в ужас, а те, кто продвинулись в исследовании слишком далеко, "случайно" погибают. Ах да, Зло время от времени влияет на особо чувствительных людей через сны.

Этот сюжет можно было бы рассказать по-разному.

Лавкрафт, я считаю, сделал это гениально.

У него очень богатый, сочный, метафоричный язык, и в тех местах, где он описывает — даже не само Зло, нет, лишь приближение к нему — он выбирает такие слова и образы, что у читателя (у меня) волосы встают дыбом. Приведу всего лишь несколько примеров того, как Лавкрафт смог изобразить страшное — как чуждое человеческое природе. Вот, вот оно: самое страшное — это не просто какая-то тварь, выползшая из моря, самое страшное – это то, чего мы не можем понять, потому что у нас не хватает соответствующих органов чувств. Самое страшное — не то, что ест человека, потому что ему надо питаться и оно сильнее, самое страшное — то, что вообще неконгруэнтно человеческой природе. То, что персонажи книги (а вместе с ними и читатель) изо всех сил пытаются постигнуть своими органами чувств ... и не могут. Потому что "оно" пришло из совершенно другого пространства, у "него" другие законы, другие потребности. Честное слово, я давно так не пугалась, а ведь это всего лишь крошечный рассказик на 59 страниц. А я — заслуженный читатель и фанат Кинга!

Так вот, несколько цитат:

Вот! Тут я вижу эту самую неконгруэнтность человеческого и того, что присуще животному. Не-совпадение, неточность, которую улавливает человеческое ухо. Автор мог бы подобрать десяток красноречивых эпитетов, чтобы описать "ужасный ужас" обряда служителей культа, к которым подкрадывались доблестный инспектор сотоварищи, но он обошелся одной фразой: страшно слышать одно вместо другого.

И мне стало страшно.

Сама фраза, которая много раз повторяется в тексте — не буду ее тут писать, про Ктулху — наполнена звуками "ф" и "х" и сразу рождает в голове чудовищные образы. Я вообще не сильна в фонетике, но уверена, у нее тоже есть свои законы насчет того, как и какие звуки влияют на человеческую психику.

Следующая повторяющаяся фраза, которая вызвала во мне дрожь, — это "циклопическая кладка". Я даже пошла гуглить, что именно такое циклопическая кладка, потому что если не знать термина, неминуемо начинаешь думать о циклопах из мифов, и эти мысли тоже врываются в будничность повествования (вообще от контраста реализма и того, не-человеческого, которое в него вплетено, становится страшнее всего. Обожаю этот прием).

Так вот, циклопическая кладка — "конструкция, состоящая из массивных каменных валунов, подогнанных друг к другу с минимальным количеством глиняного связующего раствора или без. Валуны могут казаться вовсе необработанными, промежутки между камнями заполнены мелкими камнями." Проще говоря, это конструкции из огромных необработанных камней. То же само по себе что-то, внушающее уважение перед монументальностью, а в сочетании с безобразным чудовищем — ужас.

И — мое любимое — несколько раз упомянутое в сочетании с "циклопической" кладкой описание спрятанного города как сырого, камней - как "склизких", "зеленых", "затянутых водорослями". Это тоже вполне конкретные образы, которые никак не сочетаются в человеческом сознании со строительством из огромных валунов на суше, это что-то сверх-рациональное и очень, очень пугающее.

И вот, самое:

Я подчеркнула очередные характеристики места с точки зрения его аномальности, не-нормальности. Учись, салага, говорю я себе, перечитывая и перечитывая эти строки.

Не то чтобы я ставлю целью напугать кого-то до глубины души, как вчера напугал меня Лавкрафт, но какое же восхищение у меня вызывает этот литературный прием. 

Не боюсь, что мои впечатления могут показаться наивными, боюсь только что забуду их и забуду чем, собственно, восторгалась в этом тексте, поэтому и пишу рецензию, чтобы сохранить отзыв "по горячим следам". К Лавкрафту непременно вернусь.

В данном сборнике представлены три произведения Лавкрафта: неподражаемый «Зов Ктулху», потусторонний «Шепчущий из тьмы» и навевающие ужас «Хребты безумия». Стоит лишь немного отпустить свою фантазию, читая эту книгу, и полное погружение в сверхъестественный мир древних существ и инопланетных монстров обеспечено. Эти произведения созданы, чтобы щекотать нервы, ведь чувства тревоги и напряжения держат читающего в своих цепких лапках до последнего абзаца.

Обожаю лавкрафтианский хоррор, поглощающий в свою темную пучину, отдающий откровенной дьявольщинкой, зазывающий в свои небывалые вселенные и моментально окутывающий щупальцами сознание. Вот вроде ничего такого страшного не описывает Лавкрафт, но поражает то, как он мастерски создает атмосферу присутствия рядом с героем чего-то непостижимого, древнего и ужасающего. Химеры миров Ктулху - это воплощение вселенского зла, часто невидимого, но оставляющего за собой потёки слизи и сладкий аромат безумия. И жуть накрывает от одного осознания, что вот-вот что-то случится кошмарное, что великий неизбывный ужас уже рядом нужно только обернуться и он схватит тебя, вопьется клыками в твою шею, сведет с ума, изымет твое сознание и превратит тело в искусно сделанную покорную куклу…