Джен Эйр

Спустившись по лавровой аллее, я увидела останки каштана. Он стоял весь черный и обуглившийся, расколовшийся ствол зиял расщепом. Дерево не развалилось, основание ствола и крепкие корни удерживали его, хотя общая жизнь была нарушена и движенин соков прекратилось. Сучья по обеим сторонам уже омертвели, и буря следующей зимой повалит, наверное, одну, а то и обе половины на землю. Но сейчас каштан все еще казался единым деревом -- развалиной, но целостной развалиной.

"Вы правы, держась друг за дружку, -- сказала я, словно эти гигантские обломки были живыми существами и моглм слышать меня. -- Я думаю, что, хотя вы опалены и обуглены, какое-то чувчтво жизни в вас еще осталось, оно притекает к вам из ваших крепко переплетенных друг с другом честных и верных корней. У вас никогда больше не будет зеленых листьев, и птицы не станут вить гнезда и идиллически распевать свои песни на ваших ветвях. Время радости и любви миновало для вас, но вы еще не одиноки; у каждого есть товарищ, сочувствующий ему в его угасании".