Джен Эйр

Читатель, известно ли тебе, как мне, какой ужас внушает лед, который такие холодные люди умеют вложить в свой вопрос? Какой лавиной обрушивается их гнев? Насколько их неудовольствие подобно буре, взламывающей льдины замерзшего моря?

- Сэр, - ответила я, - покой скитальца или возрождение грешника не должны зависеть от простых смертных. Люди умирают, изменяют мудрости, а христиане - добродетели.

Ведь я же видела на его лице совсем иное выражение, я чем то, которое придает ему ещё больше суровости сейчас, когда она с такой живостью кокетничает с ним. Но ведь тогда оно возникало само, а не вознаграждало искусственные ухищрения и расчётливые маневры. И достаточно было лишь просто встретить его на полпути, ответить ему искренне или в случае нужды обратиться к нему без ужимок - вот тогда его лицо становилось всё добрее, всё ласковее и грело душу как солнечный луч.

Желая подсластить горькую пилюлю, Вы намерены теперь маленьким ножечком просверлить мне затылок.

Мне показалось, что зеленоглазый змей ревности ползает и извивается по перилам балкона, затем, обвивается вокруг меня и заполнает в моё сердце.

... когда на суде в чём-нибудь обвиняют человека, ему дают право защищаться.

Даже и мою жизнь озарял иногда луч солнца.

Я осталась одна на поле боя. Это была моя первая яростная битва и первая победа. Несколько мгновений я стояла неподвижно, наслаждаясь одиночеством победителя.

Но как я могла бороться против этой несправедливости?!
"Конечно, никак", - решила я, стараясь сдержать невольное рыдание и поспешно отирая несколько слезинок, говориших о моём бессильным горе.