Господа Головлевы

прочитала много отзывов на эту книгу..со всеми согласна. Но мне очень жаль их, после прочтения очень неприятный осадок остался. Плакать хочется

– Бедная ты! бедная ты моя! – произнес он тихо.
При этом прикосновении в ней произошло что-то неожиданное. Сначала она изуми-
лась, но постепенно лицо ее начало искажаться, искажаться, и вдруг целый поток истериче-
ских, ужасных рыданий вырвался из ее груди.
– Дядя! вы добрый? скажите, вы добрый? – почти криком кричала она.
Прерывающимся голосом, среди слез и рыданий, твердила она свой вопрос, тот самый,
который она предложила еще в тот день, когда после «странствия» окончательно воротилась
для водворения в Головлеве, и на который он в то время дал такой нелепый ответ.
– Вы добрый? скажите! ответьте! вы добрый?
– Слышала ты, что за всенощной сегодня читали? – спросил он, когда она, наконец,
затихла, – ах, какие это были страдания! Ведь только этакими страданиями и можно… И
простил! всех навсегда простил!
Он опять начал большими шагами ходить по комнате, убиваясь, страдая и не чувствуя,
как лицо его покрывается каплями пота.
– Всех простил! – вслух говорил он сам с собою, – не только тех, которые тогда напо-
или его оцтом с желчью, но и тех, которые и после, вот теперь, и впредь, во веки веков будут
подносить к его губам оцет, смешанный с желчью… Ужасно! ах, это ужасно!
И вдруг, остановившись перед ней, спросил:
– А ты… простила?
Вместо ответа она бросилась к нему и крепко его обняла.
– Надо меня простить! – продолжал он, – за всех… И за себя… и за тех, которых уж
нет… Что такое! что такое сделалось?! – почти растерянно восклицал он, озираясь кругом, –
где… все?…

По школьной программе буквально за два дня, что для меня очень и очень быстро, прочитала "Господ Головлевых" и, честно говоря, не пожалела. Салтыкова-Щедрина я невзлюбила еще с седьмого класса, когда мы двух генералов мучили, которых мужик прокормил. В общем, начиная эту книжку, ни на что особенно не надеялась. Но ожидания превзошли себя. Я осталась в полном восторге. Да, конечно, в этой книге автор показывает нам грешных, льстивых, гадких людей-лицемеров, которые борются за власть и за землю несчастного Головлева. Они полны ненависти, гнева, невысказанный обид, суеверного страха... Но понравилось мне совершенно другое. Сюжетные линии, судьба главных героев, так иронично и в то же время грустно настигающая каждого из них. Конечно, самым большим достоинством этого романа является юмор. Он легкий, не оскорбляющий, почти незаметный, но достаточный, чтобы улыбка появлялась на вашем лице. И несмотря на то, что в этом произведении поднимаются и по сей день актуальные проблемы общества, наследия и семьи, я отнеслась к этой книге, как к развлекательной. Простота слога не заставляет надолго застревать на одном месте, перечитывая и пытаясь понять, а описания природы и усадеб не дают заскучать, полностью погружая вас в жизнь семьи Арины Петровны Головлевой.

Весной я была уверена, что искусством создавать самые депрессивные произведения в русской литературе в совершенстве владеет Федор Михайлович Достоевский. Летом я переменила своё мнение - мне показалось, что в этом Леонид Андреев преуспел больше. Однако осень окончательно открыла мне глаза: средоточие отчаяния и уныния - Салтыков-Щедрин и его "Господа Головлевы".

Второй раз я обманываюсь красивой фамилией героев и пространной аннотацией. Сперва мне казалось, что "Братья Карамазовы" - история об отпрысках семьи "самых честных правил..." - мимо. А до недавнего времени мнилось, что чета Головлевых - почтенная и благородная семья... Мимо!

Книга удивительно актуальна, широка, многоохватна! На все времена, как говорится. Особый склад философской мысли у Щедрина кажется неким предтечей психоанализа всё того же Достоевского.
А о чем, собственно, для кого? О нас, для нас... Разобрать на цитаты и описывать каждый день - запросто. Пустоутробные словоблуды, сущие гробы с прахом - неприглядное описание Человека?.. Зато, как ни прискорбно, правдивое.

Что ж, спасибо Михаилу Евграфовичу за потрясение, отрезвление, напоминание...
Не будьте живыми мертвецами, Люди.

Было у старухи три сына. Степан-балбес, Павел-тихоня, третий по закону жанра должен быть Иван-Дурак, но история изменила сказке, третий был Иудушка кровопиец.
Первые два были не особо в почете, а вот третий самый любимый, а все потому, что умел вовремя подластиться к дражайшему другу маменьке.
Настоящее его имя было Порфирий Головлев, но прозвище своё он оправдал.
Сам род Головлевых был пропащий,большинство предавались выпивке, пустословию, праздности, умирали в гарячке да самоубивались.
Но в степень искусства пустословие возвел именно Иудушка, который бежал из реального мира в страну собственных фантазий.

Единственным просветом была Арина Петровна, мать этих непутевых сыновей и такой же дочери, от которой осталось две внучки-сиротки. Она преумножила хозяйство, но завещать было некому.
Павел был человек, лишенный поступков, Степан - алкоголик, оба вскоре умерли.
Нотакого циника как Порфирий поискать. Умирали братья, гибли дети, погибали среди пошлости и разврата племянницы, а он со словами:" На все воля Божья'' удалялся в свои покои, отказывая в любой помощи родным людям. Когда другие жили в холоде и голоде, он самоудовлетворенно приговаривал:" А у нас теплехонько и светлехонько''.
Интересно, где берет начало эта жестокость. Генетика? Воспитание? Думаю, причина всему - тотальное безразличие, которое убивало всякое движение души.

Тяжелая, гнетущая книга. В ней нет ни одного просвета. Ни одного лучика радости и надежды в этом замшелом, душном, невыносимом мраке гоголевской усадьбы. Пожалуй, лишь последнее объяснение Иудушки и его племянницы принесло мне почему-то некоторое облегчение.
В этой книге нельзя найти положительного героя. Есть персонажи, внушающие отвращение или презрение, как Иудушка и его братья, Степан и Павел. Есть персонажи, вызывающие жалость, как Аннинька и Любинька. Но нет того, кто бы хоть в малейшей степени вызывал симпатию читателя.
Иудушка вызывает ужас. Ужасает пустота этого человека, его абсолютная неспособность сопереживать, даже своим родным детям, его равнодушное отношение к их гибели, причиной которой он стал. Ужасает его ханжество, его скопидомство и мелочная жадность, его умение пустословить и пустомыслить. Лицемерие - вот его главный порок. Лицемерие, доходящее до крайности. Он ведь и сам уже не понимает, каков он есть на самом деле. Его пугают мысли о нём настоящем и о реальной жизни вокруг, о реальных проблемах, которые надо решать. И он прячется от всего мира и от самого себя за потоком бессмысленных слов и размышлений. "Выморочный" - довольно интересная и точная характеристика для Иудушки. Мне стало так страшно от Иудушкиного пустословия, что я сделала для себя простой вывод: иногда лучше помолчать, чем говорить банальности. Ведь у Иудушки за ними скрывалась абсолютно пустая душа.

Немного слов об языке. Я давно не читала русской классики, поэтому очень понравился язык Салтыкова-Щедрина. Повествование течет плавно, размеренно, без запинок. Читать было одно удовольствие.

Был человек - и нет его!

Роман "Господа Головлевы" оставляет после себя гнетущее, вязкое чувство отвращения к той жизни, которую описывает автор. Нет, это не сатира, слишком уж удручающими выглядят картины быта Головлевых. По мере углубления в ход повествования читатель вовсе не усмехается над главными героями, но содрогается от ужаса всего того, что их окружает. Кажется, что все пороки человеческие собраны здесь, на страницах этой книги. Жизнь действующих лиц безысходна, в ней нет и проблеска надежды.

"И для кого я всю эту прорву коплю!" - восклицает Арина Петровна, властная старуха-помещица, предводительница Головлевых. Как это ни парадоксально, но среди всех членов семьи только она единственная вызвала у меня проблески сочувствия, ведь ей было дано все-таки понять, насколько никчемна была вся жизнь, хотя это понимание и пришло слишком поздно.

Говоря о других героях, язык не поворачивается сказать слово "жизнь", ведь они влачили поистине жалкое существование. Ключевой фигурой, разумеется, стал Порфирий Владимирыч, или Иудушка, - настоящий "кровопивец" всей семьи. Не зря его образ считается одним из самых колоритных в русской литературе, потому что такого отвратительного персонажа, пожалуй, не найдешь на страницах ни одной другой книги. На всем этом фоне особенно контрастно выглядит его напускная набожность и особенно мерзко звучат в его устах слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами, от которых вскоре уже начинает воротить.

"Головлево - это сама смерть, злобная, пустоутробная; это смерть, вечно подстерегающая новую жертву". Именно эти слова наиболее полно описывают род Головлевых. На страницах книги уместилось огромное множество разнообразных персонажей, которые вызывают по меньшей мере неприязнь, но прочитать об этом должен каждый, потому что книга поистине замечательная и не утратила своей актуальности спустя столько лет.

С именем Салтыкова-Щедрина ещё со времён средней школы ассоциировалась только какая-то сатирическая дребедень, которую, как обычно, не к месту и не по возрасту рано вскользь прошли за пару уроков литературы: что-то про карася, и ещё немного про генералов. случайно наткнувшись на роман, находясь в поисках чего-то почитать для общего развития в просторах интернета, не сразу даже осознала, кто автор.
Случайно скачала, случайно начала читать. История семьи, вымирающего барского рода. Ещё один Вишнёвый сад, казалось бы, ещё одно Дворянское гнездо. Но что-то не так. Язвинка, крупица издёвки и презрения к своим героям здесь в каждом слове. Щедрину не жаль этих никчёмных по своей сути помещиков, догнивающих на развалинах крепостного права, ни тени сожаления, ни намёка на ностальгию. Это показалось мне так непривычно.
Ещё более шокирующим оказалось открытие в Салтыкове-Щедрине глубочайшего ... психологизма, как ни избито это выражение. Толстой и Достоевский - мне казалось, что список пора закрывать: вот они мастера, которые заставляют пропустить каждую судорогу героя через свою кожу. Но как стискивалось сердце, как оно чуяло ту же пустоту и безысходность, что и Стёпка-балбес! Какая мука была читать страницу за страницей нравоучений Иудушки (мука не потому, что слова тянулись нескончаемой вереницей из его уст, но потому, что пустота, точно такая же, которая крылась за этой куделью слов, заполняла и тянула сердце). Как оцепенение наваливалось, накрывая Арину Петровну и меня одним махом. Как хотелось вырваться из этого постылого Головлёва вместе с Аннинькой!
Безусловно, мало что может быть мрачнее этого романа.
И наверное, ещё ни раз в своей жизни я буду оглядываться на свои решения и думать, не приду ли я так же вот, "не торопясь, да Богу помолясь", к такому концу пути, полному скорби и непроглядности, который ждал каждого домочадца Головлёвых?

Долго шла к этой книге, читала отзывы, пыталась прояснить для себя некоторые детали. На то, чтобы прочесть роман, у меня тоже ушло немало времени. Слишком тяжело давался, словно кто-то останавливал и предостерегал: Это еще что! Дальше будет хуже. И действительно, с каждой главой все хуже и хуже становилось, все тяжелее и тяжелее было погружаться в мир Головлевых, который вызывал отвращение и ужас.
Первые впечатления после прочтения остались мрачными. Надо было время, чтобы обдумать все, что Салтыков-Щедрин хотел сказать читателю, поэтому писать отзыв сразу не рискнула, сделала только пометку:

Осилила "Господа Головлевы". Тотальная разруха и разложение, опустошенность и неприятный осадок. Кому не хватает этого в жизни - рекомендую.

Герои все как на подбор неприятные, мелочные, тщедушные личности. Никто из семейства не вызвал ни капли жалости, никому не хотелось посочувствовать, поставить себя на его место. А Иудушка так вообще на протяжении всего романа вызывал нескрываемое чувство отвращения! Точно как паук оплетал он своими пустыми словами и размышлениями не только своих верных слушателей, но и меня, как стороннего наблюдателя. Так и хотелось перевернуть страницы с его рассуждениями, снять с себя груз его пустословия и врезать ему хорошенечко, чтобы перестал сотрясать воздух без пользы. Ох как хотелось.
Теперь я понимаю, что роман по-настоящему поучительный, сильный, многогранный, но очень тяжелый. Головлевы, которых открывает нам писатель, к сожалению, часто встречаются в повседневной жизни. И от этого страшно.