Севастополь. Падение Даира. Вокзалы

Предлагаем вашему вниманию сборник произведений А.Малышкина, в который вошли роман "Севастополь", повести "Падение Даира" и "Вокзалы", а также избранные рассказы.

Жанры

Рейтинг LiveLib

3,5

2 оценки

5
0%
4
50%
3
50%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 3Хотят прочитать 7

Рецензии

Аноним3 августа 2012 г.
Первая четверть двадцатого столетия для России были годами страшными во всех отношениях. Отбиваясь от нападок врагов внешних, мучительно переживая внутренние гнилостные процессы, жаждя хоть капли дождя перемен, страна оказалась на краю ужасающей пропасти. В атмосфере ужаса, страха, непонимания, разломленности и растерзанности оказались простые люди. Очаги всепоглощающих, всесжирающих пожарищ охватили всё и всех. Страшное время... Смутное время...
Герой романа Александра Малышкина - восторженный и униженный, верующий и сомневающийся, всевидящий и слепой мичман Шелехов. Поднятый революционной волной на ее вершину молодой человек уверовал, что принят новой Россией, что достоин ее, что стал "своим". Не замечая разрушения всевозможных устоев, не подчиняясь безумной силе, спихивающей с волны, Шелехов оказывается меж жерновов: отвергнутый старой жизнью и не принятый новой. Метания, словно щепки в бурных весенних уличных ручьях, от одного берега к другому понятны - многие встретили революцию как очищающий дождь, должный смыть грязь и пыль с России, но эти же многие и не подозревали о тех кровавых слезах, что омоют землю под ногами.
Герой книги довольно симпатичен: он молод, горяч, имеет свои убеждения, свои цели. "Севастополь" показывает перелом, произошедший в стране, на примере одного человека, перелом неприятный, не всегда понятный, порой непринимаемый и отторгаемый. Постоянно ставишь себя на место Шелехова, пытаешься понять его, понять себя и очень часто становишься в тупик, до зубного скрежета от собственной слабости и неспособности собрать воедино осколки разбившейся страны, от страшной боли и невыносимой тоски.
Читать далее
27
587
Аноним3 августа 2014 г.
Давали нам эту книжечку по литературе на 4 курсе, тогда я её успешно пропустила, потому что стояло "или - или", вот и сейчас бы мне во век не брать её в руки. Малышкина я не оценила. Совсем. Причины:
Неинтересная мне тема.

Я не люблю никакие войны, потому что считаю войну действом губительным и абсолютно бесп
Здравствуй ,революция, бла-бла-бла и все в таком духе.
Непрорисованные герои и излишнее авторское умиление от революции.
Излишний символизм.
Плюсы:
юсы:

708

Аноним29 октября 2023 г.

"Мне хочется выразить задуманное наиболее правдиво, искренне, точно"

Так писал о своей работе автор этой книги. Книга честная, очевидно выстраданная из собственных метаний в непростое - сломное, - время, время

страшного исторического обвала, под тяжестью которого хрипит и корчится вся страна.

Изображение революции в этой книге сродни пушкинскому "бессмысленному и беспощадному" русскому бунту. Подобно тому, как у Пушкина есть сила и мощь за кровавой беспощадностью, есть своя правота у всплеска народного возмущения, так и в "Севастополе" через восприятие главного героя показано как стихия кровавого мятежа (полные тревоги начальные главы повести - события в Кронштадте, как начало неуправляемости народного бунта, и их повторение расправой над офицерами в Севастополе) постепенно обуздывается волей тех, кто может указать мятущейся, отравленной избытком свободы матросской массе, истинные цели этой свободы, кто понимая стратегию революционной борьбы, может организовать эти массы на осуществление правильных тактических шагов.

Вновь маленький человек внутри больших событий. Вроде бы и готовый к этим событиям - он офицер с университетским образованием, из небогатой семьи, усвоивший полувековой опыт "передовой русской интеллигенции". Но вот, столкнувшись с реальной, а не книжной революцией, с настоящим, а не идеализированным "простым народом", он оказывается то напуганным и растерянным, а то вдруг, ощутив в себе силы (а может быть памятуя о том, как многие возвышались на гребне великих событий), надеется стать нерядовым участником революции. А затем - разочарование, тревога, перешедшая в страх.

Нужно ли было для России то, что делалось сейчас в Петрограде?
Во имя простой и последней справедливости поднимались скопившиеся на загаженных проспектах самые обойденные, голодные, вшивые, накаленные ненавистью. Их вели — на мировое дело — новые фантастические христы, проповедующие разлад и ярость. Он понимал... Но почему это не зажигало, не доставало еще до сердца сочувственным содроганием? Оттого ли, что кругом, на глазах, корчилась и так изъязвленная война, полурехнувшаяся страна, настоящее которой состояло только из развалин, ран и темноты?
На секунду даже сердце захолонуло, до того ясно представилось, что тут уж не просто война должна быть, а что-то другое, невыразимое по своему ужасу и решительности: корча до последнего хрипа…

Унизительное почти пресмыкание перед матросами, и столь же унизительная месть образованного барина "темному мужику". Трудный путь к пониманию истинного содержания событий и определение своего места в них:

Много народу ушло из Севастополя безвестно в ту ночь. Ушло и не вернулось. Шеститысячная волна матросов-повстанцев и портовых в три дня смыла с полуострова малодушную контрреволюцию, а там устремилась далее, на Синельниково, на Ростов, захватив с собой, среди тысяч других, и крошечную судьбу некоего Шелехова.

Неканоническое представление революционных событий, как и во всех лучших произведениях советской прозы двадцатых годов. Канон появится позже.

297

Все рецензии