На Западном фронте без перемен. Три товарища. Черный обелиск

Я рванул дверь и увидел Пат. Именно такой я видел ее сотни раз во сне и в мечтах, и теперь она шла мне навстречу, и я обхватил ее руками, как жизнь. Нет, это было больше, чем жизнь…

Невозможно было себе представить, чтобы женщина могла одеваться, смеясь и болтая, а если такое бывало, значит, этой женщине недоставало какого-то тайного и невнятного, вечно ускользающего обаяния 

-Сколько я могу ему уступить?
-Крайняя уступка - две тысячи. Самая крайняя – две тысячи двести. Если нельзя будет никак иначе – две тысячи пятьсот. Если ты увидишь, что перед тобой сумасшедший, – две шестьсот. Но тогда скажи, что мы будем проклинать его веки вечные.

Мы вошли в ресторанчик . В дверях Ленц подмигнул мне и показал на девушку.

Снова появился кто-то, кому она сможет отдать свои деньги, чтобы он их пропивал, а потом ещё и бил её в придачу. Роза была счастлива

Она улыбнулась, и мне сразу же показалось, что в мире стало светлее

Принципы иногда нудно нарушать, иначе от них никакой радости.

Скромность, а также исправное служение долгу вознаграждаются только в романах.В жизни их сначала используют, а потом затирают.

Монотонно раскачиваются машины, монотонно звучат окрики, монотонно идет дождь. Вода льется на наши гооловы и на головы убитых на передовой, на тело маленького новобранца и на его рану, которая слишком велика для его бедра, она льется на могилу Кеммериха, она льется в наши сердца.

Пат подняла глаза и увидела меня в зеркале. Она улыбнулась, и мне показалось , что весь мир стал светлее