В прекрасном и яростном мире

Андрея Платонова читала немного, раньше его не издавали. Поэтому когда на глаза попался рассказ "Никита", прочитала с удовольствием. Даже не просто с удовольствием, а с большим удовольствием.
Время послевоенное, многие не вернулись с войны. Так и в семье Никиты: отец погиб на фронте и мальчик живет с матерью. Время трудное и матери приходится много работать, а Никита остается дома один. Нарисована реалистичная картина послевоенного времени хорошим богатым языком. Приятно читать.
Маленький мальчик пяти лет - большой фантазер и его предположения автор сказочно описывает. Но фантазируя, мальчик боится, он один и мама далеко. Читая его выдумки, вспоминается детство ( наверное, у каждого были свои страшилки).
Чудесный теплый рассказ о Никите оставил приятные воспоминания.

Можно точно сказать одно: "Юшку" надо читать и, если потребуется, перечитывать в любом возрасте, потому что данная проблема актуальна во все времена (и это не дешёвые слова). Возможно, люди, живущие в больших городах, с такими вещами не сталкиваются - наверно не знаю, - но клеймо "непохожего", "больного" или "слабого" тут, в провинции, означает только одно - страдания. Постоянные издевательства, гонения - всё это, безусловно, приносит уйму как физической, так и душевной боли. С этим нужно бороться!
Пока не поздно, возьмите и прочтите эту историю (если, конечно, вы до сих пор этого не сделали). Возможно, в следующий раз вы уже не ударите, оскорбите, унизите того парня, у которого зрение село до -6 в семнадцать лет и одна нога короче другой.
Пожалуйста, будьте внимательнее к чувствам людей!
*Произведение проходят в седьмом или восьмом классе, что, по-моему, правильно. Ну а когда ещё прикажите читать такие рассказы? В десятом, одиннадцатом может быть уже поздно. Человека будет трудновато переубедить в чём-либо. Да и вряд ли кто-то откроет это произведение, не теми вещами занимаются нынешние подростки.
Кто-то говорит, что до конца рассказ в таком возрасте понять сложно, а может, и невозможно. Тогда вопрос уже к родителям и способу воспитания. Смогут ли они объяснить ребёнку, в чём истинный смысл? А сами-то они читали? И не надо говорить, что для таких вещей существует школа. Школа начинает интересовать ребёнка - по личному опыту знаю, да и сестра отучилась - в классе десятом или одиннадцатом, хотя и такие случаи довольно редки. До этого времени дети ходят как на каторгу (многие до конца своих дней остаются дикарями). Какие уж там уроки литературы с их утомительными разъяснениями?
**********************************************

Эх, да, бывают на свете люди такие как Юшка, незаметные, неприметные, но добрые.
Но люди не хотят заглядывать глубже, они видят лишь внешнюю оболочку и по ней же и судят. Юшка из-за своей болезни выглядел не на сорок лет, а стариком. Он не реагировал на насмешки и злобу всех людей, которые обрушивали их на него, потому что искренне верил, что все люди добрые и любят его. Он был слеп не только физически, но и морально. Рассказ очень цепляет, и заставляет задуматься о том, что пора перестать судить людей только по внешнему виду.

Война не ограничивается фронтом, её прозрачные щупальца ползут, тянутся в тыл. Она питается не столько жизнями солдат, сколько жизнями, но уже жизнями не в прямом смысле, женщин и детей.
Каждый, кто во время войны, важно нацепив очечки на свой интеллигентный носик, вздумает сунуться с линеечкой, циркулем, листочком, в котором прописаны разные нормы, да с другими какими мерочками к жизни человеческой, будет разочарован, расстроен, найдет в народе своем неожиданно мало соответствия с "должным" и слишком много "заблудших, падших душ".
Война скидывает узорчатое покрывало с жизни. Нет больше рюшек, фантазий, морали в прежнем её понимании. Жизнь оголяется. Есть только то, что есть. Есть день сегодняшний и завтрашний. Есть нужды. Кушать надо. Жить. А как жить правильно - так о том сил нет заботится, да и пустое это все, ложное.
Дети взрослеют и черствеют раньше "положенного". Жены перестают быть женами - потому что быть матерями, не сойти с ума, жить продолжать несмотря ни на что - важнее.
После войны много за что людям предстоит простить других и себя. Но это потом, когда начнет уже ткаться новое покрывало мирной жизни, жизни без войны, когда можно опять "выдумать", "установить" и "следовать".

Андрей Платонов - один из широкого сонма русских "больных классиков" - не тех, знающих, как надо, что твёрдо держали в руках плодовитое перо и твёрдо стояли на земле, не тех, кто остаётся столпом и святыней при любых режимах; иных.
Больных знанием своего незнания, сомнениями и горестями, больных тонкостью душевной оболочки, чрезмерной сложностью или наивностью - больше в нашей литературе, чем уверенных мэтров, и тем она живёт, тем ветвится её крепкое древо.
О них не прекращаются споры, их книги оцениваются от «ужасно» до «восхитительно» - и я подползаю к вторым, чтобы восхититься в очередной раз тоже.

Потрясающе несоветская своей вневременностью и абстрактностью, короткая эта повесть - вся плоть от плоти молодой страны, от лжи и надежды, что расцвечивали чахлыми цветами кровавые знамена; из этого вздыхающего, цветистого мяса вьётся по фантасмагорической русской земле платоновский узор.
Если это и антиутопия (как многие характеризуют) - то такая, в которой не пришлось много придумывать и быть провидцем.
Иди, смотри и вышивай.

Узорчатая ночь "Котлована" вышита сном о жизни - сути жизни, смысле жизни. Вышита сном-мечтой о всеобщем счастье, которого нет и не будет ни по плану, ни без; чтобы построить полный света и радости дом для всего человечества, придётся сперва вырыть котлован размером с Землю.
Тем и заняты смутные герои повести, заняты каждый момент жизни, даже не держа в руках лопаты; они прорывают котлован в самой ткани бытия, забрасывают землёй её отходящие цветы, пробиваются травами и чахнут вновь под спудом вываленной из черного нутра землицы. Их намерения благи, дела абсурдны, абсурд обыденен; узор вьётся суровой истрёпанной ниткой по канцелярскому листу, и кажется порой, что читаешь кафкианский какой-то отчёт из параллельной вселенной прошлого. Дотошнейшие подробности перетекают в странные временные разрывы: между сегодня и завтра в мире Платонова - годы, между двумя шагами - верста.
Нитяной узор сплетает меж собой крохотные эпизоды, костяные бусинки - поцелуй первый и последний, слово, мысль, свет лампы на потухающем лице и кремовом пирожном. В своей быстроте эти моменты не успевают пронзить, лишь оставляют тихую горечь на сердце - но в них-то самая соль, соль земли на зубах молодых и старых, нищих и имущих.

Все одинаково жалки, наивны и слабы перед космосом раскопанной ямы.
Abyssus abyssum invocat.

Это страшная и жуткая повесть. Особенно со второй половины текста. Необычный язык, формулировки - напоминают советские агитки и лозунги и при этом необыкновенно образные. Происходящее выглядит как смесь рассказов Зощенко и повестей Кафки. Абсурд в повести иногда смешной, но часто описывает жестокие действия.

Жутко видеть на что толкала власть обычных, в большинстве необразованных людей, а они поддавались в силу своей  инертности, слабости и безвыходности. Те кто сопротивлялся, непременно страдали, те кто подчинялся, иногда и с энтузиазмом, тоже зачастую страдали.

Многие поколения людей пострадали в эти кошмарные времена и страшно представить, что происходило в голове Платонова, когда он в моменте это переживал и фиксировал. При этом сам Платонов был искренним приверженцем коммунизма.

В повести автор не высказывает откровенной критики, но как-будто просто описывает факты. Все герои, даже Вощев, который сомневается в смысле своей жизни и жизни в целом и уходит поэтому с завода, не критикует строй. А конце даже возглавляет своего рода социалистическую ячейку. Но надежды на светлое будущее от этого не появляется ни у персонажей повести, ни у читателя.

«Котлован» стоит прочитать не только ради заложенного смысла, а больше из-за атмосферы и настроения, которые царят на страницах книги. Тлен и безысходность. Всепоглощающие. 

Платонов просто потрясающе передал текстом чувства времени, когда «некуда стало жить».

«Котлован» для меня стал открытием своим очень необычным языком повествования. Витиеватый, резкий, наполненный метафорами. Вспоминала Набокова, когда читала. 

Эта книга похожа на пазл, читая ее словно подбираешь и собираешь элементы воедино для создания цельной картинки.

В центре мира, который сдвинулся с места (где-то в захолустье на заброшенном пустыре), решено построить Башню (хм, товарищ Кинг и здесь меня не отпускает) для счастливой жизни будущего человека, «чтобы глядеть из высоких окон в простертый, ждущий его мир». Для выкапывания котлована под неё сгоняют ответственный пролетариат и прочих безответственных рабочих.

Прежде всего, меня поразил язык — такой поэтичный канцелярит.

За этим бодрым и лишенным эмпатии изложением скрывается жуткая тоска и серость. Герои оторваны от корней и пытаются найти смысл своего существования. Они забыли, как радоваться жизни и получать удовольствие от простых вещей.

Все их мысли направлены на строительство башни: для одних это символ новой жизни, доказательство того, что их существование не бессмысленно; для других — возможность изменить свою судьбу.

Помимо котлована, автор ярко и образно показывает процесс раскулачивания и коллективизации деревни, но и за этими картинами просвечивает всё та же тоска и бессмысленность.

В итоге складывается прямо-таки панковская картина — no future, будущего нет.

Я поставила 4, так как чтение давалось мне очень тяжело. Возможно, ещё переосмыслю и исправлюсь.