Логотип LiveLibbetaК основной версии
Обложка
User AvatarВаша оценка
4,6
(1,6K)

Место встречи изменить нельзя

Аркадий Вайнер, Георгий Вайнер
Послевоенные месяцы 1945 года. Бывший полковой разведчик Владимир Шарапов поступает на работу в Московский уголовный розыск. В составе оперативной группы, которую возглавляет капитан Жеглов, он должен разоблачить и обезвредить опасную банду "Черная кошка"…

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,6
1,6K оценок
  • 5
    71%
  • 4
    24%
  • 3
    4%
  • 2
    1%
  • 1
    0%
User AvatarВаша оценка
Прочитали 1795Хотят прочитать 1142

Рецензии

  • Аватар пользователя
    Аноним25 июня 2024 г.

    Классика советского детектива, Черная кошка и сыщик-антигерой

    Книга стала для меня неожиданностью. В том плане, что я совсем не ожидала, что мне так понравится. Думала, познакомлюсь с классикой советской литературы, заодно закрою регион в игре, ну и все. Но неожиданно нашла для себя нечто большее и всерьез задумалась о прочтении других книг братьев Вайнеров. Да, я, по своему обыкновению редко смотреть фильмы, не видела даже такую культовую вещь, как «Место встречи изменить нельзя». Конечно, мне были знакомы фамилии Жеглова и Шарапова, а также название банды «Черная кошка», да и знаменитые фразы голосом Высоцкого – «Вор должен сидеть в тюрьме!» и «А сейчас горбатый, я сказал, горррбатый!» – в голове засели даже без всякого просмотра. (Кстати, показалось, что чтец аудиокниги подражает голосу и интонациям Высоцкого в речи Жеглова). Но при этом общий сюжет книги был для меня внове. И это хорошо, потому что я получила от прослушивания большое удовольствие.

    Особенно хороша она тем, что один из главных героев Глеб Жеглов – очень неоднозначная личность. Если Володя Шарапов – простой, честный, добрый и справедливый человек, этакий идеалист, с каким было бы приятно иметь дело как на работе, так и в обычной жизни (но если бы все герои книги были такими, то она стала бы пресной, ванильной и малоправдоподобной), то Жеглов, при немалых достоинствах, временами вызывает сильное отторжение. Он умен, смел, имеет хорошую хватку и опыт в своей работе. Но в то же время он циничен, иногда до жестокости. Бесцеремонен похлеще Тоси Кислицыной из «Девчат». Вдобавок любит порисоваться, выглядеть в глазах других героем. Делает широкие жесты, в том числе и за чужой счет. Может зло подшутить. Не стесняется подтасовать улики, если нужно засадить человека, а доказательств не так много, как хотелось бы. И, что для сыщика уже совсем непозволительно, Жеглов, если уже решил, что виновный найден, то не станет досконально проверять факты и будет отмахиваться от любых противоречий, ставящих под сомнение его версию. И абсолютно не раскаивается, если все же выяснится, что он ошибался и «выбивал» признание совсем не из того человека. Типа, ну, бывает, что уж там. В общем, так себе символ бравой советской милиции. Но тем интереснее.

    При прослушивании почти сразу неожиданно для себя стала ловить флэшбеки о книгах про Настю Каменскую. И даже не потому, что в обоих случаях описывается работа оперативников с Петровки, 38, а почему-то именно стиль написания показался очень похожим, как будто Маринина немного (или много) вдохновлялась Вайнерами в своем творчестве, а если ещё точнее – стилем речи Жеглова.

    Кстати, эти невольные параллели навели меня на размышления о времени и возрасте. В мире Каменской 30-летний оперативник – еще салага. У Вайнеров же 25-летний Жеглов – уже прожженный милицейский волк, а сотрудник 30+ – и вовсе почти старик. В таких и мелочах и чувствуется разница поколений, разница во времени, может быть, даже больше, чем в техническом оснащении и методах работы. В военное время взрослели рано, тот же 22-летний Шарапов – бывший разведчик, вся грудь в орденах – чувствует себя неуютно, что он в таком «солидном» возрасте совсем новичок в сыскном деле, стажер, а должен бы уже....

    Сама же история расследования убийства Ларисы Груздевой и поимки банды «Черная кошка» тоже изображена очень увлекательно. Наверное, история эта знакома уже практически всем, я же, повторюсь, читала ее «с чистого листа», так что не знала, в чем соль, и следила за происходящим с интересом. Причем не только за самим делом, но и за тем, как именно ведется расследование, как организована работа милиции первых послевоенных лет, как живут, чем дышат, о чем думают эти люди, даже что они едят и как одеваются, и какая в целом обстановка в Москве того времени, и с точки зрения преступности, и вообще жизни. Этакий экскурс в историю, не с высоты птичьего полета, а погружение прямо туда, в действительность.

    В самом расследовании же самым любопытным было, пожалуй, наблюдать, как сталкиваются циничный и напористый профессионализм Жеглова и честный, не замутненный еще энтузиазм Шарапова, который искренне хочет научиться работать хорошо, слушает наставления и замечания старшего товарища, впитывает чужой опыт, уважает его и в какой-то мере даже восхищается, но не обязательно слепо следует подсказанным ему методам. Если что-то ему не по душе, если ему кажется, что Жеглов поспешил с выводами или же действует неправильно, не по-человечески, Шарапов не станет молчать, выскажет свое мнение, даже если получит за это насмешку и отповедь. И даже может пойти наперекор ради восстановления справедливости.

    Еще в книгу вкраплены некоторые рассуждения об идеальном обществе, до которого сейчас еще, конечно, далеко, но которое, может быть, когда-нибудь будет построено, и вот тогда милиция, как она есть, станет не нужна. Эти моменты, по очевидным причинам, читать было не так интересно, все-таки утопии, даже в виде мечтаний, для меня не очень привлекательны.

    В остальном же книга оказалась почти идеальная для меня, так что с удовольствием поставила ей пять звезд. (Поставила три месяца назад, а вот написать добралась только сейчас. Ну, как всегда, в общем).

    Читать далее
    109
    5,9K
  • Аватар пользователя
    Аноним27 ноября 2024 г.

    Летом 1945 бывший фронтовик-разведчик направляется в Москву для прохождения службы в милиции в составе оперативной группы, занятой поимкой опасной банды «Чёрная кошка», которую возглавляет жесткий следователь Жеглов.
    Не квази и не полу, а самый настоящий и совершенно блистательный нуар Вайнеров о неискоренимой природе зла и такой же вечной потребности с ней бороться.
    Поработав в правоохранительной системе, и пользуясь тем, что один из героев - военный, авторы приняли воистину гениальное решение - сдать роман не в милицейскую, а в конкурирующую военную цензуру, которая, пропустив вообще всё, подарила миру первого подлинного советского антигероя - "плохого лейтенанта" Жеглова.
    В не самой сложной, но очень хитро выстроенной истории он сначала предстаёт перед неопытным героем, как железный и бескомпромиссный защитник народа, но чем дальше двигается повествование, тем больше становится понятно, что на людей Жиглову как раз по барабану, и он в общем-то скверный и мелочный человек, любящий громогласные пустые фразы, чтобы выглядеть хорошо. Да и сам Шарапов, если присмотреться, далеко не розовощёкий пионер как в экранизации, а отбитый на всю голову ветеран, при этом намного более сильный персонаж, чем его "наставник", поскольку пройдя через ад, не утратил свой гуманизм. Именно конфликт их мировоззрений, сначала едва заметный, а потом уже всё более открытый и позволяет не самому оригинальному сюжету так здорово работать.
    Ну и книге очень добавляет красок мощная послевоенная атмосфера, в которой перемешались разбитые жизни и мечты о будущем без войны, нищета и надежда, ну и конечно информационные и рекламные вставки как в фильмах Пола Верхувена. А поскольку каждый образ ярок, а большинство ещё и не однозначны, а в произведении нет ничего лишнего, читается оно просто "на ура".

    Читать далее
    102
    990
  • Аватар пользователя
    Аноним14 августа 2013 г.

    Популяризация подвигов героических ментов имеет место и по сей день. И, чем дальше - тем больше. Ни для кого не секрет, что с реальными существами в погонах эти романтические защитники покоя мирных граждан, которые в изобилии лезут из всех щелей в виде книжек с яркими обложками, совковых сериалов и тому подобное, не имеют ничего общего. Человек (на этом этапе он как раз принимает решение - быть ли им дальше), которому вздумалось связать свою жизнь с этой отраслью жизнедеятельности, подобен гомночисту, всеми силами пытающемуся выбрать себе туалет и унитаз подороже.

    Гениальный Высоцкий так здорово исказил образ капитана Жеглова, нарисованный братьями Вайнерами, что после просмотра фильма где-то в 80-х годах впору самому было записаться в какую-нибудь школу милиции. В произведении ему очень помог главный герой - старший лейтенант Шарапов, глазами которого мы и видим все, известные каждому по фильму, события произведения "Эра милосердия". Некоторые, казалось бы, незначительные вещи остались за кадром, но они имеют огромное значение для характеристики легендарного капитана Жеглова. Например,


    — Вы мне не тыкайте! — яростно закричал Груздев. — Я вас чуть не вдвое старше, и я советский гражданин… Я буду жаловаться!..
    — Между прочим, это ведь все равно, как обращаться — на «ты» или на «вы», суть не меняется, — сказал Жеглов, возвратился к столу и уперся сапогом в стул. — Какая в самом деле разница будущему покойнику?..
    Или вот,

    — Ты убил его, — упрямо повторил я.
    — Да, убил и не жалею об этом. Он бандит, — убежденно сказал Жеглов.
    Я посмотрел в его глаза и испугался — в них была озорная радость.
    — Мне кажется, тебе нравится стрелять, — сказал я, поднимаясь с колен.


    Поданные в юмористическом ключе сцены задержания Кирпича имеют прямо-таки основополагающий смысл и определяют принцип работы подобных органов в настоящее время. Действительно, какая разница - украл ли ты или менты тебе подкинули. Для твоей дальнейшей судьбы это никакого значения не имеет. Проверка документов в ресторанах - вопиющий факт. Представьте - сидите вы с семьей где-то, отмечая чей-то день рождения и туда вваливается бригада разудалых хлопцев.

    Образ Шарапова вызывает жалость, сочувствие и понимание того, что подобным людям в милиции не место. Впрочем, это если допустить хоть на миг существование такого мифического героя в принципе. Который столько лет служил в разведке, ходил 18 раз за линию фронта и остался жив, который сидел в дерьме по уши и сохранил первозданную чистоту, который командовал ротой, но каждого встречного тянет-таки им покомандовать. Верить ли в сказки - индивидуальный выбор каждого.

    Грустный юмор некоторых эпизодов.


    Другим соседям Жеглов нравился за аккуратность и чистоплотность — по утрам он влезал в ванну и поливался из душа ледяной водой, оглушительно ухая, крякая и даже подвизгивая от удовольствия и холода. Потом он выходил на кухню и, пока заваривался кофе или вскипал чайник, ставил длинную стройную ногу на табурет и наводил окончательное солнечное сияние на свои хромовые сапоги. Нереальная чушь. Кто из жильцов переполненной коммуналки будет радоваться еще одному жильцу? Да, только если он начальник ОББ. Попробуй, не порадуйся.
    Варя погибла. Это цена того, что выжил Шарапов. И Шарапов усыновляет младенца. Куда ему его усыновлять? Кто за ним ухаживать будет? Кто, наконец, отдаст одинокому молодому человеку ребенка? Подобных сомнений не возникает, потому что у нас великое государство, где все делается для человека. А для мента - тем более.
    Читать далее
    95
    3,4K
Все рецензии
Похожие книги

Цитаты

  • Аватар пользователя
    Аноним27 января 2022 г.

    Попускать вору – наполовину соучаствовать ему! И раз Кирпич вор – ему место в тюрьме, а каким способом я его туда загоню, людям безразлично!

    37
    3,5K
  • Аватар пользователя
    Аноним27 декабря 2012 г.

    В нашей жизни очень важно правильно оценивать людей. Особенно если они твои друзья…

    30
    3,6K
  • Аватар пользователя
    Аноним25 августа 2020 г.

    На кухне сидел Михал Михалыч и читал газету. Он вытянул нам навстречу из панциря свою круглую черепашью голову и сказал:
    – Много трудитесь, молодые люди…
    – Да и вы бодрствуете, – криво усмехнулся Жеглов.
    – Я подумал, что вы придете наверняка голодными, и сварил вам картофеля…
    – Это прекрасно, – кивнул Жеглов, а меня почему-то рассмешило, что Михал Михалыч всегда называет нашу дорогую простецкую картоху, картошечку, бульбу разлюбезную строгим словом «картофель».
    – Спасибо, Михал Михалыч, – сказал я ему. – Может, выпьете с нами рюмашку?
    – Благодарствуйте, – поклонился Михал Михалыч. – Я себе этого уже давно не позволяю.
    – От одного стаканчика вам ничего не будет, – заверил Жеглов.
    – Безусловно, мне ничего не будет, но вы останетесь без соседа. Если не возражаете, я просто посижу с вами.
    Мы пошли к нам в комнату, и Михал Михалыч принес кастрюльку, завернутую в два полотенца – чтобы тепло не ушло; видимо, он давно уже сварил картошку.
    Посыпали черный хлеб крупной темной солью, отрезали по пол-луковицы, разлили по стаканам. Жеглов поднял свой и сказал:
    – За помин души лейтенанта Топоркова. Пусть земля ему будет пухом. Вечная память…
    И в три жадных глотка проглотил. И я свой выпил. Михал Михалыч задумчиво посмотрел на нас и немного пригубил свой стакан.
    Хлеб был черствый, и вкуса картошки я не ощущал, а Жеглов вообще не стал закусывать и сразу налил снова.
    Мы посидели молча, потом Михал Михалыч спросил:
    – У вас товарищ умер?
    Жеглов поднял на него тяжелые глаза с покрасневшими веками и медленно сказал:
    – Двое. Одного бандит застрелил, а другой подох для нас всех, подлюга…
    Зашевелились клеточки-складки-чешуйки на лице Михал Михалыча:
    – Н-не понял?
    – А-а-а! – махнул зло рукой Жеглов и повернулся ко мне: – Мы ведь с тобой и не знаем даже, как звали Топоркова… – Он поднял свой стакан и сказал: – Если есть на земле дьявол, то он не козлоногий рогач, а трехголовый дракон, и башки эти его – трусость, жадность и предательство. Если одна прикусит человека, то уж остальные его доедят дотла. Давай поклянемся, Шарапов, рубить эти проклятущие головы, пока мечи не иступятся, а когда силы кончатся, нас с тобой можно будет к чертям на пенсию выкидать и сказке нашей конец!
    Очень мне понравилось, как красиво сказал Жеглов, и чокнулся я с ним от души, и Михал Михалыч согласно кивал головой, и легкая теплая дымка уже плыла по комнате, и в этот момент очень мне был дорог Жеглов, вместе с которым я чувствовал себя готовым срубить не одну бандитскую голову.
    Жеглов и второй стакан ничем не закусил, только попил холодной воды прямо из графина, багровые пятна выступили у него на скулах, бешено горели глаза, и он теребил за руку Михал Михалыча:
    – Они и меня могут завтра так же, как Топоркова, но напугать Жеглова кишка у них тонка! И я их, выползней мерзких, давить буду, пока дышу!.. И проживу я их всех дольше, чтобы самому последнему вбить кол осиновый в их поганую яму!.. У Васи Векшина остались мать и три сестренки, а бандит – он, гадина, где-то ходит по земле, жирует, сволочь…
    Все вокруг меня плавно, медленно кружилось. Я встал, взял со стола графин, пошел за водой на кухню и почувствовал, что меня тихонько, как на корабле, раскачивает, и веса своего я не ощущаю – так все легко, будто накачали меня воздухом.
    – … Вашей твердости, ума и храбрости – мало, – говорил Михал Михалыч, когда я вернулся в комнату и, сделав небольшой зигзаг, попал на свой стул.
    – А что же еще нужно? – щурился Жеглов.
    – Нужно время и общественные перемены…
    – Какие же это перемены вам нужны? – подозрительно спрашивал Жеглов.
    – Мы пережили самую страшную в человеческой истории войну, и понадобятся годы, а может быть, десятилетия, чтобы залечить, изгладить ее материальные и моральные последствия…
    – Например? – уже стоял перед Михал Михалычем Жеглов.
    – Нужно выстроить заново целые города, восстановить сельское хозяйство – раз. Заводы на войну работали, а теперь надо людей одеть, обуть – два. Жилища нужны, очаги, так сказать, тогда можно будет с беспризорностью детской покончить. Всем дать работу интересную, по душе – три и четыре. Вот только таким естественным путем искоренится преступность. Почвы не будет…
    – А нам?..
    – А вам тогда останутся не тысячи преступников, а единицы. Рецидивисты, так сказать…
    – Когда же это все произойдет, по-вашему? Через двадцать лет? Через тридцать? – сердито рубил ладонью воздух Жеглов, а сам он в моих глазах слоился, будто был слеплен из табачного дыма.
    – Может быть… – разводил черепашьими ластами Михал Михалыч.
    – Дулю! – кричал Жеглов, показывая два жестких суставчатых кукиша. – Нам некогда ждать, бандюги нынче честным людям житья не дают!
    – Я и не предлагаю ждать, – пожимал круглыми плечами Михал Михалыч. – Я хотел только сказать, что, по моему глубокому убеждению, в нашей стране окончательная победа над преступностью будет одержана не карательными органами, а естественным ходом нашей жизни, ее экономическим развитием. А главное – моралью нашего общества, милосердием и гуманизмом наших людей…
    – Милосердие – это поповское слово, – упрямо мотал головой Жеглов.
    Меня раскачивало на стуле из стороны в сторону, я просто засыпал сидя, и мне хотелось сказать, что решающее слово в борьбе с бандитами принадлежит нам, то есть карательным органам, но язык меня не слушался, и я только поворачивал все время голову справа налево, как китайский болванчик, выслушивая сначала одного, потом другого.
    – Ошибаетесь, дорогой юноша, – говорил Михал Михалыч. – Милосердие не поповский инструмент, а та форма взаимоотношений, к которой мы все стремимся…
    – Точно! – язвил Жеглов. – «Черная кошка», она вам помилосердствует… Да и мы, попадись она нам…
    Я перебрался на диван, и сквозь наплывающую дрему накатывали на меня резкие выкрики Жеглова и журчащий говор Михал Михалыча:
    – …У одного африканского племени отличная от нашей система летосчисления. По их календарю сейчас на Земле – Эра Милосердия. И кто знает, может быть, именно они правы и сейчас в бедности, крови и насилии занимается у нас радостная заря великой человеческой эпохи – Эры Милосердия, в расцвете которой мы все сможем искренне ощутить себя друзьями, товарищами и братьями…

    Читать далее
    23
    958
Все цитаты

Подборки с этой книгой

Все подборки

Другие издания

  • Место встречи изменить нельзя
  • Место встречи изменить нельзя
  • Место встречи изменить нельзя