Ф. М. Достоевский. Избранные сочинения в 2 томах (комплект)

Не совсем отзыв, скорее размышление на тему.
Склонна полагать, что данная книга написана совсем не про Раскольникова и не про его юношеские искания. Его история приводится скорее для отвода глаз, для контраста. В конце концов на все вопросы ответил одним своим появлением Свидригайлов. И, думается мне, именно он и есть центральный персонаж книги, ради которого всё это затевалось.

Раскольниковых таких - вся страна, которые под влиянием максимализма мучают себя похожими вопросами, другое дело, что грань не все переходят. Но и Раскольников перешёл грань потому что так хотелось автору. Но это всё не важно. Важна бессмысленность. Нет цели для так такового человеческого существования, и во-многих своих книгах Достоевский копает именно это. То есть по сути выбор стоит не "Тварь ли дрожащая или право имею?", а "смириться или не смириться?". И правильный ответ - "смириться". Раскольников потрепыхался-потрепыхался да и сдался. Пришёл к освобождению через любовь и раскаяние, хотя тут ещё спорно, лично я считаю, что там было больше страха и отчаянья.

А Свидригайлов, думаю, уже понял и не боялся. Всё попробовал, но смысла не нашёл и бога своего не нашёл, веры так называемой. Попробовал было в любовь удариться, как Раскольников, но и там всё глухо. И суицид - лишь логичное завершение жизни, которая уже не приносит ничего. На его глубине уже нет разницы живёт он или нет, всё одно. Вечность - банька с пауками.
Эта же тема потом нашла своё более развёрнутое воплощение в Бесах. Когда Кириллов не принимая бессмысленность жизни пытался найти смысл в смерти, а Ставрогину уже просто было на всё плевать, почти как Свидригайлову. В Карамазовых бессмысленность воплощали собой Смердяков и Иван. Но, если Иван ещё сомневался, то Смердяков уже только развлекался.

Вообще, выходы то может Достоевский и предлагает в своих книгах, но не для таких как они. Не для тех, кто пытается искать ответы. Тут скорее так, не лезьте куда не просят, живите себе. Верьте в Бога или любовь, или хоть во что-то, главное верьте. Потому что, если начнёте искать - ничего не найдёте, только веру потеряете, а без веры - выход только смерть.

Никакого отзыва здесь не будет, потому что единственный идиот в "Идиоте" Достоевского — это я, наивно поверившая тому, что князь Мышкин (князь Иисус в черновиках, ага) на самом деле являет собой образец тонкой и сочувствующей души. Но как в братьях Карамазовых не треба было б-га, который допускает слезинку ребёнка, так и тут я отказываюсь от такого вот иисусика. Это же страшный человек, ужасный, жуткий. Я до последних страниц не верила, уж того ли я "Идиота" читаю.

В романе 3 стержня, которые должны бы по идее его держать — Парфён, Мышкин и Настасья Филипповна. Ну ладно, чёрт с ним (б-г с ней?), добавим ещё четвёртым столпом Аглаю, которая, в общем-то, та же Настасья Филипповна, только выросшая в другой обстановке. С другой стороны, и Мышкин ведь тот же Парфён, так что пусть будет. Остальные персонажи и вовсе неживые, а какие-то полукомедийные зарисовки с одной чертой характера и туманными клубами дыма вместо остальной личности. Впрочем, так и надо. Пока четыре столпа держат этот мир, остальные клубятся и кипят. Собственно, почти всё время мы только их и видим. Ау, где Настасья, где Парфён, где Мышкин? Ну хоть Аглаю покажите. Ну хоть не всю, кусочек туфли, портрет, пусть хоть запахом духов повеет. Нет ответа.

А четыре столпа-близнеца стоят и пугают один другого больше. Настасья Филипповна ещё ладно, какой с неё спрос, они с Аглаей своим судьбам не хозяйки, как бы ни старались. Вот и пытаются всё какой-то крендель выкинуть, чтобы создалась видимость, будто они что-то решают. На самом деле за них всё уже давно решено. Парфён из этого квартета самый честный, хотя внешне и может напугать поболее других. Но медведь тоже кудлат и страшен, зато если его приручить, то и на велосипедике ездить может, и на задних лапах плясать на ярмарке. Парфён единственно честный перед остальными и самим собой персонаж, за что и огребает на протяжении всего повествования, а потом ещё и ведёт всё к тому, что все кругом д'Артаньяны, а он один виноват. Да, он хочет поглотить Настасью Филипповну, оторвать от неё кусок, впитать в себя, но он этого и не скрывает. А что же "Иисус", эта змеюка подколодная? Тихой сапой, улыбочками прикрывается, а сам такой же, даже ещё хуже. Как в рассказе "Дама с собачкой". Сначала поманит шпица пальцем, а когда тот к нему побежит — пальцем сурово погрозит. Подкинул Настасье Филипповне искушение, ввёл её во грех, а потом вроде как его тут и не стояло, вроде как он тут ни при чём. Но хотя кровь капает с ножа Парфёна, всё же она на его совести. Если она у него есть, конечно, эта совесть. Всё-таки ведь чего-то в нём не достаёт, пугающе недостаёт. Души что ли? Потому что сочувствия-то у него вагон, но сочувствие на то и сочувствие, что корень "-чувств-", а не "-душ-". Содушия ему не хватает. Натворит и всплеснёт ручками, а что я, а я ничего, что же я поделаю, я же идиот, с меня взятки гладки. И как легко он подхватывает этот рефрен. Идиот, идиот же припадочный, не принимайте меня всерьёз. Хотя почему это "подхватывает". Он же первым его и произносит, задаёт тон. А дальше уже все валят с больной головы на здоровую, пытаются переложить свои проблемы на чужие плечи, стряхнуть с себя малейшую ответственность, но преуспеет только тот, кто ловчее всех подсуетился.

Нет, братцы, таких спасителей нам не надо. Роман безусловно отличный, но какой же жуткий... Говорить даже страшно. Сами почитайте. Критику почитайте. Её написаны горы и маленькая тележка, там вам всё расскажут, кто спаситель, а кто его паства. Я же просто тихонько в уголке посижу, авось меня минуют такие князи.

Это будет непросто и очень сумбурно, но я попробую.

Когда-то давно я спросила у подруги, захлёбывающейся от восторгов, кто же идиот в этом романе. Сегодня я знаю ответ - все. Даже не идиоты. Тут другое слово надо, но я его не могу подобрать. У Фёдора Михайловича всё-таки талант видеть всё вокруг в чернейшем цвете и жуткой грязи. Это просто какой-то паноптикум низости, глупости, ординарности, пошлости - не самых страшных грехов, но в настолько неприглядном виде, что хочется от них отплеваться и больше никогда не видеть. Возможно, потому что сильные страсти ужасают на каком-то ином уровне, а вот это мелкое душевное уродство - соврать, сподличать (а потом находить извращённое удовольствие в том, чтобы признаваться "Низок! Низок!") - оно вокруг, каждый день в малых дозах. И когда оно обрушивается отовсюду, становится на редкость погано.

И среди этой грязи - князь Мышкин в белом, не замаранный, не запятнанный. И вот здесь у меня возникают большие сомнения. Потому что... ну как же так, мы вроде бы видим перед собой идеального человека, христианина (для Достоевского это важно), милосердного, всепрощающего, наделённого всеми добродетелями и одновременно - больного. Что хотел сказать этим Фёдор Михайлович - что такие люди немного не от мира сего? что таких людей в нашем обществе вообще быть не может? Не знаю, да это и не важно, но тут другая проблема восприятия возникает. Добродетель Мышкина по сути равна наивности, отсутствию опыта. В начале романа он ничего не видел, ничего не пережил. Он такой не потому что сам пришёл к этому, а потому что так получилось - то ли от природы заложено, то ли как-то вдруг воспиталось и выросло. И так уж ли это ценно?.. Ведь даже сам Мышкин в начале романа говорит о лице Настасьи Филипповны "В этом лице… страдания много…", оно ему тем и дорого, тем и притягивает - пережитым, вымученным, выплаканным. И поэтому Настасья Филипповна и Рогожин - образы для меня гораздо более сложные и притягательные, хоть это и не означает того, что я их понимаю или одобряю. Но у них есть характер, они способны на поступки, а князь при всех своих добродетелях - нет. Рогожин смог ради любви пойти против семьи, Настасья Филипповна из более сложных мотивов смогла бросить вызов обществу, Мышкин же, едва приехав из Швейцарии, где о нём заботились, обрёл толпу друзей и деньги, а потом весь роман подставлял вторую щёку. Добро не может просто говорить, добро должно быть деятельным, иначе грош ему цена. И ведь что удивительно... кому-нибудь Мышкин по-настоящему помог? кого-нибудь исправил? переучил по своей вере? Да наоборот. Он стал неким катализатором несчастья, разрушившего и дом Епанчиных, и жизнь Настасьи Филипповны, и жизнь Рогожина. Можно, конечно, спорить о том, как бы сложилась жизнь героев, не встреть они князя, но это он разворошил их души.
Есть ещё один момент. Князь Мышкин довольно эгоистичен и бесцеремонен (эгоизмом в разной форме вообще страдают все без исключения герои). В некоторой степени не меньше капризной Аглаи, любящей проявлять характер, где надо и где не надо. Он прекрасно умеет слушать собеседников (и то, впрочем, не всегда), он честно и искренне хочет помочь, но при этом он же, к примеру, читает многостраничные проповеди, когда никто и не спрашивает его мнения. Неумение вести себя в свете - оно отсюда.
Положительный образ? Да, разумеется, даже не учитывая общий фон.
Идеальный образ? Не уверена.

Вообще же с Фёдором Михайловичем у меня по-прежнему не складывается, даже не на уровне идей - на уровне их воплощения. Мне невыносим язык - внятно не объясню, это что-то подсознательное. Мне невыносима эта чернота жизни, не дьявольские глаза Рогожина, не истеричные припадки женщин (Н.Ф. и А.И.), а вот это сборище карьеристов, мальчиков на побегушках, голодранцев, капитанш, чахоточных. Мне невыносимы "программные речи", которые не имеют никакого отношения к содержанию романа (и я прекрасно понимаю, откуда взялся пассаж о смертной казни, но бог мой, насколько он в этом месте чужероден!). Меня раздражала, наконец, сама рваная структура романа, эти перескакивания через недели и пересказы прошедших событий. Но...
Глубина мыслей и проработка образов, бесспорно, прекрасны. А за это я многое готова "понять и простить":

• <...> Ну, хорошо, ну, скажите мне сами, ну, как по-вашему: как мне всего лучше умереть? Чтобы вышло как можно... добродетельнее, то-есть? Ну, говорите!
• Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье! - проговорил князь тихим голосом.

В школьные годы вся классика бодро прошагала мимо меня. Нет, я ее, конечно, читала в пределах программы, но ни в моей душе, ни в моей голове ничего не осталось. А сейчас, пройдя определенный путь и получив некоторый багаж жизненного опыта, я чувствую, что готова к ней. Я, конечно, не тешу себя надеждой, что на данный момент пойму всё, что говорили великие, но хотя бы оценить, что это грандиозно, я уже в состоянии.

Начала читать биографию Фёдора Михайловича и поняла, что хочу прочитать все его книги в той очередности, в которой они были написаны. Первый маленький шаг в познании вселенной по имени Достоевский сделан.
Это поразительно! Поразительно, какой надо обладать головой, каким талантом, чтобы в 24 года написать такую книгу. Каким тонким и чутким психологом надо быть. Мороз по коже от такого могучего таланта.

Подумалось: а ведь всю эту последнюю неделю я сам читал вечную книгу - "Преступление и наказание". Мне никогда не доводилось читать Евангелие. В какой-то степени эта вечная книга доходит сегодня до читателя лишь внутри других книг в качестве переработки, и "П и Н" - одно из таких произведений-носителей, содержащих в себе (и переносящим сквозь века) многие библейские сюжеты; одна из "вечных" книг нашего поколения. Есть вероятность, что теперь уже книги Достоевского через 100-150 лет будут переработаны и дойдут до читателя лишь отрывками и общими мотивами; также вероятно, что у новых поколений в будущем вовсе не будет своих "вечных" книг, а будет лишь нечто вроде пабликов в соцсетях. Лично же я, прочитав "П и Н", взял с бабушкиной полки Новый Завет и добавил его к себе в "резерв" (так у меня называется большая стопка книг, которые я собираюсь прочесть не вскоре, а в несколько отдалённом будущем), при том в Бога я не верую, но описанными темами, вроде воскрешение Лазаря, весьма заинтересовался.

Это уже пятый роман, который я читаю у Достоевского, и всякий раз его произведения оказывают на меня неимоверное психическое воздействие. Например, после (и во время) "Братьев Карамазовых" было просветление, благость; после "Бедных людей" - меланхолия, зачатки депрессии; после "Идиота" и вот теперь "П и Н" - глубокая задумчивость, в некотором роде ступор. Почему-то вот уже в какой раз книги Достоевского мне совсем не хочется препарировать и анализировать - не потому, что я ничего не понял, а потому что его тексты для меня, как то же Евангелие, как будто священны, монолитны, и разбивать их на части кажется занятием мелочным. Поэтому сегодня я побольше напишу не о сюжетных линиях и заложенных смыслах, а о том, что меня наибольшим образом эмоционально возбудило.

Меня поразило то, что Раскольников не может пройти мимо кого-то. Я сначала думал: зачем в романе сцена с девочкой в рваном платье и жирным франтом? Это один из случаев, когда Раскольников проявляет своё участие. Пьяная девочка на скамейке, сбитый лошадью человек, нищета Мармеладовых, забиваемая до смерти лошадь (ибо сны - тоже часть героя), и т.д. - наш герой не может оставаться в стороне. Сколько сегодня людей проходят мимо лежащего на земле бомжа или просящей милостыню бабушки! 99 из 100. И ведь я сам - в числе девяносто девяти, и не чувствую при этом никаких угрызений совести.
Кроме того, как подметила достоевист Т.Касаткина, Раскольников ещё и всем раздаёт деньги, которых у него и без того почти нет: Катерине Ивановне, проститутке, городовому...

Меня поразило то, что он признался. Забыв школьные читки, я до последнего надеялся, что он каким-то образом обернёт всё в лучшую сторону, ускользнёт от подозрений и успокоит совесть. Казалось бы, я не должен покрывать преступника, но пусть отзовётся тот читатель, который хотел, чтобы герой был как можно скорее пойман и наказан! Нет такого! А если и есть, то в той же пропорции: 1 из 100. И когда Родион стоит у двери, в которую ломятся двое, а колокольчик заливается - никто не хочет, чтобы дверь взломали. Я очень не люблю экстраполировать книжные реалии на себя, но всё же если пофантазировать, то я, какое бы преступление не соверши, (убей старуху, или своруй пирожок) вряд ли признался бы при том условии, что на меня нет ни единой улики. Чудесным, истинно чудесным образом герой скрывается с места преступления, ему очень сильно повезло. Справшивается: зачем нужно такое везение, как не для того, чтобы ни в коем случае не раскрыть себя?

Меня поразил эпизод с утопленницей. Жара, вонь, духота и пыль; безнадёжность, тлен, уныние; ноги несут тебя к мосту, и где-то в уголку сознания уже теплется эта мысль; и вот, когда осталась всего пара шагов, из-за спины как будто появляется твой двойник, ты видишь себя со стороны - видишь, как ты переносишь ногу через перила, потом другую, и... Нет тебя.
Какой ужасный, жуткий эпизод! Как если бы я сам стоял на краю моста и собирался сброситься в воду. Утопленница Афросиньюшка, заметим, выжила, её выловили. Это символично и встаёт в один ряд образов под общим мысленным заголовком "Воскрешение": опричь того, что комнатка Родиона была как будто гроб; опричь того, что говорит: "Я не старуху убил, я себя убил!", читай, он уже мёртв.
А утопленница - это к тому же один из вариантов исхода, которые Провидение (или что бы там ни было) указывает (подсказывает) герою. Иные варианты: исход Свидригайлова - самоубийство как результат неспособность полностью покаяться; исход Сони/подсказанный Соней - полное и безоговорочное покаяние и признание.

Меня поразило и то, что (как я уже отметил выше) мы сочувствуем всем героям, у которых есть значительные изъяны, грехи или даже преступления за душой (убийце, блуднице, сладострастнику, алкоголику и т.д.), и не любим Лужина, который на вид вполне себе "чистенький" и "правильный". У нас с вами нет чётких, непоколебимых моральных принципов; наши воззрения в морали и грехе, понятия о справедливости варьируются в зависимости от огромного множества обстоятельств. Книжным и киношным персонажам мы почему-то почти всегда сочувствуем, а настоящих убийц и преступников - без раздумий общественно осуждаем. Чужие злодеяний мы не приемлим, а на свои готовы закрыть глаза. И т.д., и т.п. Посему, я готов признать, что развязка книги правильная - какой бы ни была справедливость, восторжествовал таки закон!

Простите за такую концовку рецензии, но меня также поражают слова друзей и знакомых, которые говорят, что им не интересен Достоевский и иже с ним, потому что они читали "Преступление и наказание", "Обломова", "Мёртвые души" и т.д. - в школе. Вы даже не помните что делали в прошлом месяце - как же вы упомните то, что читали 5-10 лет назад?! Если для вас в книгах главное - сюжет и рассказанная история, то оставлю вас в покое; читайте краткое вики-содержание. Ежели вы всё таки зрите в корень и надеетесь хотя бы на йоту приблизиться к разгадке тайны человека, которую Фёдор Михайлович всем своим творчеством пытался разгадать, то знайте, что вы не потратили время зря, открыв и перечитав эту книгу.

С «Кроткой» я знакома давно и когда-то даже немного поучаствовала в её обсуждениях под другими рецензиями. Но для написания собственного отзыва мне чего-то не хватало. Теперь же я перечитала эту повесть при свете новых знаний о нарциссизме - и все пазлы сошлись. И я готова поделиться впечатлениями, называя вещи своими именами.

На мой взгляд, герой повести – типичный патологический нарцисс (с расстройством личности), но только не грандиозный (классический, открытый), как, например, старуха из «Сказки о рыбаке и рыбке», а скрытый (уязвимый, в маске жертвы). И я намеренно продублировала здесь название своей рецензии к пушкинской сказке, изменив в нём лишь тип нарцисса. Причём скрытый хищник не менее опасен, чем грандиозный, а идентифицировать его гораздо сложнее.

Герой-ростовщик в точности соответствует большинству признаков скрытого нарциссизма. Его отношение к людям – сдержанное или скромное. Грустный, одинокий и всеми обиженный "мученик" не проявляет агрессию явно, его поведение – пассивно-агрессивное. Чрезвычайно склонен этот оборотень к показному смирению и принижению себя. А его излюбленная маска – позиция "жертвы", пострадавшей от несправедливого отношения окружающих. У любого скрытого нарцисса всегда есть в запасе душераздирающие и вызывающие жалость истории из прошлого, когда его незаслуженно обидели. Однако за всем этим прячется самодовольство своей жертвенностью и тихое превосходство. Если же герой-нарцисс и окажет кому-то помощь, то совсем не по доброте душевной, а исключительно из желания признания. Как и у грандиозника, в его сердце живут зависть и месть, а сочувствию и эмпатии там тоже совсем нет места. Самоутверждение, контроль и власть необходимы нарциссам любого типа, но эмоциональное насилие скрытого тирана ещё более завуалировано, причём даже для самой жертвы. Ну, и его нездоровая склонность к манипулированию, конечно, не знает границ.

В начале повести 41-летний герой-абьюзер признаётся самому себе, что уколоть достоинство кроткой девушки и таким образом восторжествовать над ней ему приятно и весело. Несколько позже, полушутливо-полутаинственно отрекомендовавшись будущей жене Мефистофелем, он честно предупреждает, что ничего, кроме дурного, никогда не делает. Но невинная жертва, как это часто и бывает, не придаёт значения таким словам. Кстати, здесь жертва – понятие ситуативное (то есть это партнёр нарцисса, а ещё точнее – его вещь, нарциссический ресурс), а не характеристика личности с психологией жертвы.

Вышеупомянутое сравнение героя-закладчика с Мефистофелем впечатляет и выглядит, как мне кажется, очень символично. Ведь отношения с нарциссом, цель которого – овладение душой жертвы, можно, пожалуй, сравнить с фаустовской сделкой с тем самым дьяволом. Нарцисс-вор всегда пытается принять в качестве заклада душу несведущего партнёра в обмен на пустышку: на своё тотальное притворство, фальшивую любовь и лживые обещания, которые никогда не будут исполнены. То есть фактически хищник грабит жертву, насильно отнимая у неё душу и не отдавая ничего взамен, а затем с нарциссической усмешкой и со зверским аппетитом пожирает украденное.

У любого злокачественного нарцисса внутри творится жуткий персональный ад. И чтобы хоть как-то защититься от страданий, он пытается перенести этот ад на жертву, погружая её в состояние зависимости, беспомощности, неопределённости, нелогичности, неизвестности. И для этого оборотень манипулирует, обесценивает, издевается, использует и выбрасывает людей без сожаления, чтобы не оказаться на их месте.

Будучи крайне скупым по натуре, скрытый деспот не жалел денег на всякие мерзости и уловки: подкуп, переманивание, покупка информации, поиски текущей и прежней подноготной невесты, слежка, показная забота и т.д. Ни о какой влюблённости там нет и речи. На подготовительном этапе изверг остался доволен результатами расследований: «Я тогда смотрел уж на неё как на мою и не сомневался в моём могуществе. Знаете, пресладострастная это мысль, когда уж не сомневаешься-то». Итак, пристальное наблюдение и тщательный сбор данных для изучения потенциальной жертвы окончены - и тут сразу же начинается стандартный цикл нарциссического абьюза.

Стадия идеализации была крайне короткой. Да и зачем же тратить драгоценное время, если жертва находится в безвыходном положении? Надо как можно скорее начинать пить её кровь. Поэтому эмоциональные качели, которые могут раскачать и расшатать даже здоровую психику, пришли в движение ещё до свадьбы. Гордость же невесты нравилась жениху потому, что ломать и унижать гордых гораздо приятнее.

Этот «благороднейший из людей» в период медового месяца нёс о себе полнейшую бредовую чушь, в которую, вероятно, и сам с трудом верил: «Нет, возьмите-ка подвиг великодушия, трудный, тихий, неслышный, без блеску, с клеветой, где много жертвы и ни капли славы, — где вы, сияющий человек, пред всеми выставлены подлецом, тогда как вы честнее всех людей на земле, — ну-тка, попробуйте-ка этот подвиг, нет-с, откажетесь! А я — я только всю жизнь и делал, что носил этот подвиг».

В первые дни супружеской жизни молодая жена наивно пыталась строить близкие и доверительные семейные отношения с «сияющим человеком», но любой нарцисс боится и избегает близости, которая предполагает равенство, а он ведь всегда должен быть выше другого. Ну, и, конечно, патологические нарциссы вообще не способны любить из-за серьёзных проблем в эмоциональной сфере при сохранном интеллекте. Поэтому манипулятор, почувствовав со стороны юной супруги угрозу сближения, вызвавшую у него неадекватную агрессию, незамедлительно применил одну из своих нарциссических тактик и сознательно окатил девушку так называемым "холодным душем": «всё это упоение тут же обдал сразу холодной водой».

Вскоре пришла очередь использовать и широко распространённый метод обесценивания – игнорирование, проявляющееся в данном случае в убийственном и длительном молчании (висхолдинг). Супруг-насильник, конечно, любил обесценивать и унижать свою жертву: «мне при всем этом решительно нравилась иногда идея об ее унижении. Идея этого неравенства нашего нравилась...». Выходить из квартиры на улицу без мужа 16-летней девушке было запрещено. Герой-повествователь ни разу не упоминает имени своей супруги. Впрочем, многие нарциссы предпочитают не обращаться к своим партнёрам по имени, что тоже является одним из видов обесценивания. Ведь партнёр для оборотня – это не личность, а безымянная вещь, игрушка, которую надо сломать. Несколько позже добавилось и игнорирование жены как женщины: ей была куплена дешёвая железная кровать и поставлена отдельно, за ширмой («брак был расторгнут, "побеждена, но не прощена"»).

Но, как и водится у нарциссов, тираном при всём этом герой считал не себя, а супругу: «она была тиран, нестерпимый тиран души моей и мучитель». Как известно, любой нарцисс склонен называть жертву тем, кем на самом деле является сам. И, разумеется, именно жену этот «мастер молча говорить» объявлял виноватой во всём случившемся: «Я не побоюсь стать пред правдой лицом к лицу: она виновата, она виновата!». Да это же просто классика жанра! Нарцисс, несомненно, всегда прав, а его жертва виновата – и точка! Ведь с помощью проекций он переносит весь собственный негатив на жертву, которую хочет сделать своим нарциссическим расширением, той частью себя, которая примет внутренний мусор и грязь мошенника (проективная идентификация), а его самого станет боготворить.

Не заставила себя долго ждать и последняя стадия цикла нарциссического насилия – утилизация. Не выдержав моральных издевательств и получив типичное для жертв абьюза КПТСР (Комплексное ПостТравматическое Стрессовое Расстройство), девушка слегла и оказалась на пороге смерти. Но юной героине, пролежавшей в постели шесть недель, всё же удалось выжить и перейти к медленному восстановлению.

Через какое-то время больная, набираясь сил, даже начала иногда тихонько петь слабеньким голоском, что вызвало у супруга «недоумение и страшное удивление, страшное и странное, болезненное и почти что мстительное: "Поёт, и при мне! Забыла она про меня, что ли?"». Так как сам нарцисс не способен генерировать положительные эмоции, то он не может переносить и проблесков чужой радости, исходящей изнутри, поэтому абьюзеру-завистнику сразу же становится плохо. И тогда он вдруг решает навести свой порядок в доме и включает "пылесос", втягивающий назад эмоционально отдалившуюся жертву, и происходит возвращение к исходной точке отношений, то есть закручивается (чего и следовало ожидать) очередной круговой цикл насилия, снова начинаясь с идеализации и обольщения.

Так как личность патологического нарцисса ущербна, бесчувственна и мертва, то в жизни ему необходима драма, делающая собственное существование наполненным. И он бывает склонен свои мимолётные ощущения на стадии идеализации ошибочно принимать за любовь, которой на самом деле там и не пахнет. Поэтому, неожиданно осознав безразличие и холодность жены, супруг-притворщик принялся разыгрывать театральные представления: валяться в её ногах и рыдать крокодильими слезами, целовать её платье и бормотать о любви, что очень испугало девушку и вызвало страшный припадок истерики. Но её растущий страх не волновал манипулятора, который беспокоился только о себе. Ночью у обессиленной героини случился бред. Однако, несмотря на тревожные симптомы, слёзы, повторяющиеся припадки и просьбы оставить её в покое, бессердечный, завистливый и мстительный герой-нарцисс продолжал гнуть свою линию. Вполне возможно, что у травмированной жертвы развивалось психическое расстройство, а активная подготовка ненавистного мужа к совместной романтической поездке окончательно её добила. Не вынесла она его фальшивого "сахарного шоу" и притянутой за уши "бомбардировки любовью". И 16-летняя девочка была готова освободиться от тирана любой ценой, что она и сделала. Но, сама того не ведая, героиня нанесла мучителю жесточайший удар своим уходом туда, откуда не возвращаются. Ведь самое страшное для нарцисса-деспота – это исчезновение жертвы именно на этапе идеализации. Это, наверное, как сочный кусок мяса стащить с тарелки проголодавшегося хищника. Но так уж случилось в повести. И в итоге остался скрытый нарцисс у разбитого корыта...

А вот и финальные слова "благородного носителя подвига": «Нет, серьёзно, когда её завтра унесут, что ж я буду?». И что же ожидает в дальнейшем этого оборотня? Ну, так как одна вкусная еда посмела неожиданно упасть с его обеденного стола и не быть съеденной, то проголодавшийся зверь, скорее всего, попытается найти и мастерски приготовить себе другую. А виртуозное владение изощрёнными техниками манипулирования ему в этом поможет. Кроме того, теперь нарциссический арсенал несправедливых и печальных историй пополнился ещё одной трагедией, в которой этот «великодушнейший из людей» незаслуженно пострадал и якобы совсем не виноват. Если же на заброшенный крючок мнимой жертвенности и смирения никто не клюнет, то ненасытный хищник останется голодным. Тогда уж придётся сидеть ему на сухом пайке и скромно довольствоваться малым, продолжая выкачивать незначительные эмоциональные ресурсы из своих несчастных клиентов, закладывающих последние вещи.

Но возможен и другой вариант развития событий: неутолённая нарциссом-вампиром жажда свежей крови способна не только добавить к имеющемуся психическому отклонению ещё и пограничное расстройство личности, но и даже свалить оборотня в психоз. Однако в основе такой клиники всё равно останется патологический нарциссизм.

«Становится ясно, какое значение имеет
феномен нарциссизма с духовно-этической точки зрения,
если вспомнить, что
главные учения всех значительных гуманистических религий
могут быть сформулированы в одном предложении:
цель человека — преодоление его нарциссизма»
Эрих Фромм «Душа человека»

∞∞∞

В наступившем году желаю всем
выстраивать и защищать свои личные границы так,
чтобы в ближний круг не смогли пробраться
токсичные нарциссы: ни грандиозные, ни скрытые!
И в этом пусть нам поможет яркий свет знаний
о патологическом нарциссизме – антиподе человечности и гуманизма!

С НОВЫМ ГОДОМ! С НОВЫМ СЧАСТЬЕМ!

От эмоций, которые это короткое произведение вызывало во мне, я отгораживалась дробным чтением, закрывалась, словно щитом, западной моралью, полностью согласующейся со здравым смыслом: каждый сам за себя, спасение утопающих - дело рук сами знаете кого, здоровый эгоизм и проч. и проч. Всё тщетно. Достоевский слишком русский. Он знает, где именно находятся корни культурно-нравственной самоидентификации . Он знает, как до этих корней добраться через десятилетия приобщения к цивилизации, чуждой его героям.

"Бедные люди" пробились в ту часть моего сознания, которая отвечает за слёзы 9го мая каждого года, которая заставляет, наплевав на время, бытовую суету и неотложные дела, тащить чужим бабушкам сумки до квартиры, доставать из грязного подвала котят и вытаскивать из луж червяков, выползших на асфальт после дождя. Одним словом, Достоевский обращается к лучшей, категорически иррациональной, не способствующей выживанию, наивной и неискушенной части человеческой сущности.

А какой чудесно противоречивый Макар Девушкин получился. Сначала не жалость и сострадание, но волна плотного негодования поднималась во мне от его самоуничижительных пассажей. Я уже мысленно его обвинила и в малодушии, и в лизоблюдстве, и в эгоизме, и в наивности, и в неприспособленности к жизни. Ну как можно пить и дебоширить, последние деньги проматывать, когда от него столько зависит? И всяким попрошайкам денег давать, когда самому есть нечего? И доверять людям, которые этого доверия не заслуживают? И неэкономным таким быть? И слогом своим похваляться в ответ на такое письмо? И про любовь какую-то говорить? И от гордости страдать, когда беднякам гордость по статусу не положена? Я даже припомнила ему, что гордость не порок, но большое свинство! Да-с... Но если судить о человеке не по его словам и манере эти слова складывать, а по тому, что он для других делает, чем жертвует, как в них только хорошее видеть старается, вопреки всему... Так что же получается?

А получается смесь обиды, отвращения и боли. Боли и раздражения. Так может быть только от боли и обиды из-за близкого человека. А последние несколько страниц - это и вовсе такая лавина боли и одиночества, что никаких слов для описания этого нет. Одни мурашки да слёзы.

Достоевский - это тяжёлая артиллерия, метко бьющая в самую душу. Раньше, чем через полгода, я за его книги точно не смогу взяться.

По-моему, если прочитать 2 романа Достоевского кряду, можно сойти с ума! Я прочитал у Достоевского как раз 2 романа, первый ("Братья Карамазовы") был одолён почти 2 года назад и оставил неизгладимое впечатление, и вот теперь "Идиот" и опять уйма впечатлений. Как только я перелистнул последнюю страницу, я впал в какое-то оцепенение. Как будто тоже лишился рассудка. Этому чувству не подберёшь нужного слова: просветление, озарение, благодать, грусть - ни одно определение не выразит всю полноту ощущений. Словно бы уловил ту мысль, которую, как говорит Ипполит, можно и в 30-ти томах не суметь выразить; вот только не придумали ещё слов, чтобы в них эту мысль облечь, поэтому в голове у меня туман.

А ещё после прочтения меня посетило ощущение своей ничтожности. Расставим сразу все анлауты над ӓ. Существует расспространённая уловка: когда не можешь понять книгу, говоришь "Это великая книга, я до неё не дорос" или "Кто я такой, чтобы судить классику!". Сам никогда к подобной уловке не прибегал, но, поверьте, многие это делают. И - я очень многое понял в "Идиоте". Но тем не менее, мне сразу показалось, что любая обывательская попытка проанализировать книгу станет похожа на лаяние Моськи пред слоном, на жалкое кривляние, и обречена на необъективность и поверхностность. Ну вы подумайте: некоторые филологи (например, такие медийные достоевисты, как Игорь Волгин или Татьяна Касаткина) тратят всю жизнь (!) на изучение Достоевского, а мы сели за компьютер, зашли на сайт и хотим в 4-5 абзацах одной левой изваять глубокомысленное эссе, раскрывающее все тайны и замыслы автора! Не бывать этому! Посему, я отнюдь не прибедняюсь, а попросту

Лучше бы молчать, но чтобы показать, что я хотя бы прочитал роман, ограничусь лишь выражением чрезвычайной скорби в связи с невозможностью "положительно прекрасного человека" остаться в здравом уме, находясь в обществе, где нельзя всегда говорить правду, любить всех и радоваться травинке; а также поддамся умилению при воспоминании о глубоко запавших в душу деталях, как то: ёж, ваза, зелёная скамейка, 100 тысяч в огне, поцелуй Мари, Мейерова стена, камер-паж у Наполеона, эшафот и т.д.

Бьюсь об заклад, вы никогда не делали так: я параллельно читал роман и смотрел десятисерийный фильм 2003 года с Мироновым, Машковым, Вележевой, Будиной, Чуриковой, Басилашвили и пр. Прочитал первую часть - посмотрел 2 серии; прочитал вторую часть - будь добр, посмотри ещё 2; и т.д. И это была восхитительная литературно-кинематографическая неделя имени Фёдора Михайловича (вдобавок, посмотрел пару передач об "Идиоте" на Youtube)! Любая копия хуже оригинала, но эта экранизация превосходна - пожалуй, один из лучших русских фильмов всех времён! В Аглаю-Будину (что в книге, что в кино), по-моему, нельзя не влюбиться!

Равно как нельзя не влюбиться в Достоевского. У Кинга я прочёл около 30 произведений, у Паланика ≈ 10, столько же у Воннегута, 6-7 у Камю, 4 у Хейли, 4 у Набокова, 4-5 у Булгакова и т.д., и т.п. У Достоевского - 2. Но теперь это 100%-нтно мой любимый писатель. Досто... яние русской и мировой литературы и культуры.

В какой-то момент я поймала себя на мысли, что 10 с небольшим лет, прошедших с момента прочтения "Преступления и наказания", в голове удержалось буквально несколько весьма поверхностных ассоциаций: Раскольник с чертами Кошевого, топор, старуха-ростовщица; Соня Мармеладова с "желтым билетом"; вагон и маленькая тележка невообразимых душевных страданий. Вот, пожалуй, и все. Кроме смутного ощущения, что в свое время книга мне понравилась.

Делать нечего - пришлось перечитать, дабы восполнить пробелы, вызванные девичьей памятью. Все написанное ниже ни в коей мере не должно считать рецензией (да и бессмысленно разбирать по косточкам произведение, о котором писано и говорено за 150 лет уже столько всего, что сложно что-либо добавить). Это просто несколько "зарубок" на память, потому что есть у меня ощущение, что лет через 10 руки снова потянутся к Достоевскому, а сличить впечатления и ощущения меня теперешней и меня будущей было бы любопытно.

Во-первых, в отличие от первого прочтения книга шла со страшным скрипом. В школе я проглотила "ПиН" довольно быстро, а вот сейчас маялась почти месяц. Причем даже не из-за тяжелого языка и окончательно вышедших из употребления слов, о которые время от времени спотыкалась, а скорее из-за ощущения чего-то липкого, грязного и безнадежного, пытающегося просочиться наружу с каждой страницы книги. Мне уже довольно давно не приходилось испытывать настолько гнетущего ощущения отчаяния и безысходности, поэтому естественной реакцией организма было отложить книгу куда подальше. Но нет уж. Как в том анекдоте мыши плакали, кололись, но продолжали есть кактус.

Второе. Намного интереснее Раскольникова, не вызывающего ни жалости, ни сострадания, мне показались Свидригайлов и Сонечка. Первый - своим отчаянием, своими попытками вычерпать до дна все, приготовленное жизнью, нежеланием смириться, знанием ответа на вопрос "смириться или не смириться". А Соня же оказалась единственной, кого хотелось от души пожалеть, кто не заслужил выпавших не ее долю поворотов судьбы. И единственной, кто нашел в себе силы перешагнуть через все ужасы петербургского дна.

И напоследок - диву даюсь, что делает такая могучая, страшная вещь в школьной программе? Что могут понять эти пятнадцатилетние балбесы, которым не хватает ни экспириенса, ни усидчивости? Зачем отбивать у них и так не большую охоту к хорошей литературе? Ведь когда у тебя за плечами уже есть какой-никакой опыт, то "ПиН" воспринимается совсем иначе - и вдуматься заставляет глубже, и чувствовать острее, и сопереживаешь уже как-то совсем по другому, с пониманием с жалостью.

Несомненный шедевр не только российской, но и мировой литературы. Я, пожалуй, не встречала пока столь же глубокого анализа человеческой души, как у Достоевского. Однозначно читать и однозначно перечитывать.

Петербург. Белые ночи.

Встретились два одиночества. Одно одиночество искало свободные уши, другое одиночество искало жилетку поплакаться.

Целых 4 ночи, белых ночей, которые наши одиночества поддержали друг друга.

Он - витает в облаках. Живет в своих вымыслах. И вот в 26 лет он впервые осмелился заговорить с девушкой и тут "остапа понесло". Он влюбился.

А что же девушка Настенька? А Настенька ждет. Хотелось бы её дрянью обозвать, но нет. Просто молоденькая девушка, просто эгоистка. Может, неосознанно, на подсознании, но ей приятно лелеять мысль, что где-то кто-то её всё еще любит, пока она с милым милуется.

Хотелось бы побольше о постояльце, о том, что было потом, но тогда бы этот рассказ-повесть превратился бы в роман.

В школе терпеть ненавидела Достоевского, а теперь , с каждым произведением, Достоевский мне всё больше и больше нравится. Всё-таки для школы Достоевский тяжеловат(ИМХО)