Щегол

Хоби, наоборот, словно огромное морское млекопитающее, жил и переваливался в собственном мягком климате, в коричневой тьме чайных и табачных пятен, в доме, где все часы показывали разное время, которое никак не совпадало с привычными часами и минутами, а змеилось вдоль своего же размеренного «тик-так», повинуясь течению этой запруженной антиквариатом заводи, вдали от фабричной, проклеенной эпоксидным клеем версии мира.

By contrast Hobie lived and wafted like some great sea mammal in his own mild atmosphere, the dark brown of tea stains and tobacco, where every clock in the house said something different and time didn’t actually correspond to the standard measure but instead meandered along at its own sedate tick-tock, obeying the pace of his antique-crowded backwater, far from the factory-built, epoxy-glued version of the world.

Да нет, ведь не станет он звонить, к примеру, бывшим коллегам, чтобы узнать, что там у них творится в «Сто первом», хоть и наверняка подумает, а как там сортировщики чечевицы и специалисты по выжиманию карандашей — так он звал своих сотрудников.

Probably not—no more than he would be likely to call his old office to see what was happening, though certainly he would be thinking of his ex-colleagues in midtown and wondering how all the bean counters and pencil-pushers (as he referred to his co-workers) were faring at 101 Park.