Первая любовь

Рудин — яркий пример того, как блестящий дар слова оборачивается пустой оболочкой.

Его красноречие — словно фейерверк: эффектно, завораживает, но мгновенно гаснет, не оставляя после себя ничего реального. Он умеет зажигать других — Наталья вдруг видит смысл и высоту жизни, Басистов вдохновляется на деятельность, — но сам остаётся в стороне, не готов платить цену за собственные идеи.

Что особенно раздражает: он, кажется, и не хочет по‑настоящему реализоваться. Ему комфортно существовать на чужих ресурсах — то у Дарьи Михайловны, то в имении у приятеля, — произносить возвышенные речи и чувствовать себя «учителем жизни», не неся никакой ответственности. Это не злонамеренность, а глубинная слабость: он живёт отражённым светом чужих ожиданий, не имея внутренней опоры.

И даже его смерть на парижских баррикадах выглядит как последний театральный жест. Не подвиг, а попытка доиграть роль «человека идеи» — но и тут всё поверхностно: он гибнет за чужое дело, так и не найдя своего места в мире. Как будто сама судьба подчёркивает: жизнь, построенная на словах без дела, завершается так же пусто.

Книга заставила задуматься: одно дело — красиво мечтать и рассуждать, а другое — действовать. Тургенев очень точно показал, как красноречие без воли к делу может разрушать жизни, как герой, который мог бы быть бОльшим, но так и остался «вечным гостем» — умным, обаятельным, бесполезным. 

В целом — сильное произведение, хоть и оставляет горькое послевкусие: а сколько таких «рудиных» вокруг? Людей, которые прекрасно говорят, но ничего не делают...

Мода такая хитроумная штука, что ей подвержены даже писатели. Вот жил-был Тургенев, и творил он в середине 19 века. Острой и животрепещущей темой тогда считалась тема «лишнего человека». Ну как мог Иван Сергеевич остаться в стороне и не сказать свое веское слово? Тургенев сказал. Говорят, что именно он и дал название самого образа «лишний человек». Вроде бы термин один, понятие установилось, но персонаж каждого отдельно взятого писателя довольно сильно отличается от своего собрата, друга по несчастью, у другого автора. Предлагаю познакомиться с Рудиным, «лишним человеком» в понимании самого Тургенева.

Очевидно, что Иван Сергеевич задумывал своего главного героя другим: более умным, более деятельным, более благородным. Но давно известно, что иногда персонажи книг начинают жить своей отдельной жизнью, переставая зависеть от пожеланий автора. Такое случилось и с Рудиным. Изначально роман назывался «Гениальная натура». Однако любому читателю понятно, что если такое определение и подходит к образу главного героя, то только в ироничном контексте. Какие сильные стороны Дмитрия Николаевича? Он искусный оратор. Это его главное достоинство. Причем настолько главное, и герой им так одарен, что остальные качества вроде как на его фоне меркнут, кажутся мелкими и незначительными. И тем не менее Рудину присуще пылкое сердце, перфекционизм, стремление к совершенству во всем. Правда, эти два достоинства весьма смахивают на юношеский максимализм, который как-то даже неприлично наблюдать у взрослого, тридцатипятилетнего, человека. И ведь ладно, если бы все три качества вели за собой Дмитрия Николаевича. Он мог бы стать великим революционером, политиком-реформатором или хотя бы философом в хорошем смысле этого слова. Однако Рудин человек настроения. Еще минуту назад звучали его пламенные речи, как вдруг взгляд тухнет, и на героя нападает меланхолия и безразличие. Поэтому он небогат. Поэтому для него закрыты все дороги к успеху. Поэтому его друзья не бывают на всю жизнь. Поэтому, собственно говоря, Рудин глубоко несчастный человек. Он – человек мечты. Ее образ манит Дмитрия Николаевича. Во имя ее он готов говорить и даже действовать, но только пока та недостижима. Как только замаячила возможность осуществления мечты, герой начинает сомневаться, а нужно ли ему это. В романе много примеров тому, но самый яркий, конечно, отношения с Натальей. Откровенно говоря, многие бывают разочарованы по достижению цели. И это не порок. Но беда Рудина в том, что он не способен довести ни одного дела до конца. Эта черта его характера в купе с той пылкостью, которая бывает вначале каждого его начинания, в какой-то момент отталкивает от него людей, очарованных им ранее. Понятно, что Рудин никак не мог бы претендовать на звание гениальной натуры. Он глубоко несчастен. Да и в чем его гениальность? В умении говорить, не больше. Но грош цена любым пламенным речам, когда сам оратор в какой-то момент начинает сомневаться в своих убеждениях.

Есть в романе и много других интересных героев. Михайло Михайлович Лежнёв двойник Дмитрия Николаевича Рудина наоборот, его отражение в кривом зеркале. Имя и фамилия уже говорят сами за себя. Это такой немножко увалень, угрюмый для чужих, но добряк для своих. Где надо, может и рыкнуть. Непреклонно придерживается своих убеждений. Именно через Лежнева образ Рудина раскрывается в романе полнее, ярче.

Очень интересный образ у Африкана Семеновича Пигасова. Пожалуй, мой любимый образ в романе. Нет, он мне не симпатичен, но добавляет нотку юмора в серьезное произведение. В то же время ему нельзя отказать в натуральности. Сколько таких Пигасовых ходит по свету! Африкан Семенович смешон в своих убеждениях, его речи настолько глупы и бессмысленны, что окружающие воспринимают Пигасова как какого-нибудь ученого попугая, выкрикивающего единственную заученную фразу «Попка дурак!». Недалекость персонажа подчеркивает его искренняя убежденность в собственной правоте, и последующая судьба, которую можно прокомментировать фразой «за что боролись, на то и напоролись». Без Пигасова роман бы потерял некоторую живость, яркость. Без Африкана Семеновича все было бы чересчур мрачно.

Как известно, эпилог Тургенев дописал уже после первого издания романа, после критики его «лишнего человека», в частности, после статьи Добролюбова «Что такое обломовщина?» (с главной мыслью которой я абсолютно согласна). Даже для читателя, незнающего всей предыстории этот кусочек произведения очевидно инороден. В нем ясно чувствуется оторванность от общего повествования. Право автора. Иван Сергеевич хотел донести до читателя образ Рудина таким, каким видел его сам. Изначально же он его видел гениальной натурой, не так ли? Поэтому критика Добролюбова ударила писателя по больному. Его Рудин, конечно, «лишний человек», но не такой как у современников, собратьев по письму. Его Рудин гениален! Пожалуй, эпилог все-таки нужен роману. Он действительно вносит некоторую ясность, добавляя яркости и резкости тем чертам характера героя, которые до того были размыты и нечетки. Опять же, о мертвых либо хорошо, либо ничего. И героическая смерть Рудина как бы налагает запрет на критику его судьбы, характера или жизни. Вроде как, неважно как человек жил, важно как он умер. Так то оно так, да не совсем. На мой взгляд, эпилог добавляет кроме положительных черт еще и отрицательные. Бессмысленное геройство на чужих баррикадах – не завершающий ли мазок ко всему образу праздношатающегося обедневшего помещика середины 19 века, обремененного единственной вещью в жизни – своей неприкаянностью, ощущением собственной ненужности и лишности? И тем не менее такой мазок был нужен, даже необходим. Пусть я его вижу и в другом оттенке, нежели сам Тургенев хотел его представить.

Я пытаюсь полюбить Тургенева, пытаюсь понять, за что его любят уже многие поколения российских читателей. И пока мне еще этого не удалось. Произведения Ивана Сергеевича мрачные, довольно беспросветные. Истины, которые в них звучат, лично для меня сомнительны, что очевидно уже из факта нашего абсолютно разного видения и восприятия одних и тех же поступков его героев. Образы достаточно устаревшие, их сложно адаптировать на сегодняшнее общество. Они мало актуальны. Они слишком литературны. Однако то, что даже после такого небольшого романа, как «Рудин», хочется рассуждать и рассуждать, мне очень импонирует. Я приверженец Чеховского изречения о краткости. В этом Тургеневу не откажешь. В общем, буду еще пытаться. Надеюсь, у меня получится.

...что бы вы ни сделали, как бы вы ни мучили меня, я буду любить и обожать вас до конца дней моих.

Вот это любовь…это страсть!.. Как, кажется, не возмутиться, как снести удар от какой бы то ни было!.. от самой милой руки! А, видно, можно, если любишь… …

Данное произведение проходят в школе, но, так как это было достаточно давно, то сюжет я полностью забыла, поэтому решила освежить воспоминания. Я ожидала, что повесть придется мне по душе, ведь роман «Новь», который я недавно читала у Тургенева, оставил яркое положительное впечатление. Но, к сожалению, эта книга мне скорее не понравилась, а положительная оценка - это дань форме, красивому слогу автора, а не содержанию.

Сама же история и ее герои вызывают отторжение, ведь если глупость юноши можно оправдать его молодостью, то остальные персонажи производят весьма неприятное впечатление, включая самого автора, который рассказывает об этих событиях спустя много лет.

С моей точки зрения, это странный выбор классики для школьников – да, герой по возрасту близок ученикам старших классов, но чему учит эта книга, особенно, ее финал? Автор как будто восхищается поведением легкомысленной кокетки, которой доставляет удовольствие манипулировать кавалерами, дразнить неопытного юношу, заставляя его делать глупости.

Так что мой вывод – весьма спорное произведение, на примере которого можно говорить о разрушающих отношениях, нездоровых зависимостях, о падении морали, а не об идеальной любви.

• Если б мы с вами были птицы, – как бы мы взвились, как бы полетели… Так бы и утонули в этой синеве… Но мы не птицы.

  Крошка-повесть, прочитанная в угоду сиюминутному желанию, так неожиданно всколыхнула, одарила толикой грусти и осознанием, что зря я так редко обращаюсь к русской классике. Что такое сто семьдесят электронных страниц? Чашка чая в книжной компании, не больше… А на деле повод для неожиданных размышлений о любви и том, что даже во взаимном чувстве можно опоздать.

  Главному герою повести - Н.Н. - было двадцать пять лет, когда случилась эта история, оставившая неизгладимый трагический след в его судьбе. Он только-только вырвался на волю и уехал за границу, чтобы, как водится, мир посмотреть и себя показать. Волей судьбы юношу заносит в небольшой немецкий городок на берегу Рейна, где на студенческой пирушке он знакомится с двумя соотечественниками: мечтающим стать художником Гагиным и его сестрой Асей. И если к первому он сразу испытывает дружескую симпатию, то в девушке замечает что-то напряженное, не совсем естественное. Позднее, во время доверительных бесед с новым знакомым, герой узнает непростую историю его сестры и понимает, что за странными ужимками и эксцентричными поступками прячется желание преодолеть застенчивость, тщетные попытки казаться развязной и смелой. Поначалу удивившая безрассудством, Ася на деле оказывается человеком скромным, глубоко чувствующим, всем своим существом стремящимся к правде. Н.Н. понимает, что очарован, но пугается, когда узнает о взаимности. Сумеет ли его чувство перерасти в нечто большее вопреки социальным условностям? Сумеет ли оно догнать чувства Аси, которые никогда не бывают наполовину?

  А счастье было так возможно… Но подчас нерешительность, страх, предрассудки и опрометчивые слова рушат и прекрасные замки. Уплывают пароходы, уезжают поезда, и в последний вагон не запрыгнуть, как ни старайся. Кратко и красиво Иван Сергеевич пишет об актуальном и в веке минувшем, и в веке нынешнем: о праздности, лишающей воли, выборе, который надо бы делать не только головой, но и сердцем… И о любви, той самой, что случается раз в жизни, а упустишь - не повторится никогда. Ничего нового, а в душе след оставляет.

Очень забавно устроен человек. То, что не случилось, но могло бы случиться обладает для нас гораздо большей притягательностью, чем все то, что с нами было. Так и в любви. Не сложившаяся любовь, пережившая только намек на нее будет помнится всю жизнь, как нечто волшебное, утерянное, как потерянный рай. Любовь не сложившаяся, но полная страданий, ссор, расставаний, боли - всегда будет вспоминаться только в отрицательных красках, даже если в ней было много прекрасных, светлых моментов. А любовь, которая стала семьей и бытом почему-то вспоминается вообще очень редко. Действительно, что о ней думать, что о ней вспоминать и размышлять, если все сложилось, дети давно ходят в школу, жена печет котлетки и встречает мужа с работы? Максимум, о чем удастся понастольгировать - это об ушедшей молодости и силе любви. Вот так и оказывается, что первая, даже не любовь, а только намек на любовь, оказывается для нас самым сладостным и горьким воспоминанием, потому что мы вольны воображать себе, как прекрасно все могло бы сложиться, мы можем построить себе сколько угодно прекрасных воздушных замков и переселиться туда мысленно, ведь там все будет гораздо лучше, чем в жизни. Если же упасть с небес на землю и вообразить реалистичный сценарий развития Первой Любви, если бы ничто ей не помешало, то мы опять вернемся к быту, семье, стабильности и скуке. Интересно мы, все-таки устроены.

Ася - прекрасная повесть! Перечитала ее с огромным удовольствием! Язык - чудесен, описания - прекрасны, и история заставляет вспомнить и свою не сложившуюся Первую Любовь, свое разочарование и ностальгию по не случившемуся. Как часто какая-нибудь незначительная мелочь, маленькая ошибка, может бросить тень на всю последующую жизнь...

Встреча с русской классикой - всегда приключение. Сперва тащись себя за шкирку, а хочется захлопнуть эту нудятину и пойти детективчик почитать. Потом влипаешь так, что читаешь до рассвета. Хотя грустно, господа, грустно. Наверное, больше половины жизней так и пропадает, но когда об этом классик расскажет... Рудин мне показался человеком пустым, пустобрехом обыкновенным (из классификации моей сестры по отношению к ее парням). Но у него есть способности, есть талант, идеи. Правда, нет глубоких знаний и нет желания учиться, копать вглубь. Он этакий человек-свеча: на секундочку согреть, расшевелить серьезных деловых людей. Или опалить, как полюбившую его Наталью. И дальше, дальше...
В конце я был рад, что он хотя бы погиб быстро, а то лежал бы под старость в постели, перебирал все свои возможности, все, что упустил. А потом я подумал, что он прообраз русских революционеров. Те так же мыкались, без почвы, без любви. И вдруг подвернулся шанс перевернуть Россию - почему нет? В этом свете образ Дмитрия Рудина страшноватым показался.
Ну а я зык автора - это просто песня! Получил огромное удовольствие, если бы не было так грустно. А вообще, хороший стимул не распыляться, что-то делать, учиться. Теперь, когда буду лениться, буду говорить себе: ты, брат, кончишь как Рудин. И никаких мотиваторов не потребуется.

У меня есть приятельница, которая за первые годы нашего общения просто умучала меня фразой о том, что первая любовь никогда не бывает навсегда. Я с ней спорила всякий раз, пытаясь доказать что бывает по-разному. Сейчас, когда мне уже не 17-19, я могу признать, что нет в моем окружении ни одного человека, у которого первая любовь бы к этому времени уже не закончилась. Правда это не означает, что я не верю в то, что всяко бывает)

К чему я это вспомнила? А к тому, что все три повести Ивана Сергеевича, о которых и пойдет речь именно об этом - о первой любви. О любви, которая успевает очаровать, но не успевает развернуться в полную силу, раскрыться, проявить себя, а вместо того теряется под влиянием каких-то внешних обстоятельств, или несмелости, нерешимости...

Первая любовь у всех очень разная - и у Аси, и у Володи, и у Дмитрия Санина - разная, но как близка она по волнительности, по той легкости, с которой вспыхнуло чувство. При этом вряд ли Ася и Владимир были бы счастливы в браке, даже если бы им ответили взаимностью, слишком уж разные натуры, слишком. А вот у Джеммы и Димы шанс был. Но не более чем шанс, потому что Джемме нужно было чувствовать рядом с собой настоящего мужчину, сильного, готового не только защитить ее, но и вести за собой. А вот господину Санину вести за собой кого-то было совершенно не надо, он предпочел повиновение и подчинение куда более опытной чем Джемма, чем он сам, мадам.

То, что Джемма не потерялась на своем пути, а прожила ее в итоге счастливой, дает (у меня в голове) надежду и Асе. Они, конечно, очень разные, но обе душевные, искренние.

Если честно, после такого сборника, просто хочется, чтоб у всех все было хорошо [да-да, "счастья даром и для всех" (с) ]

Основная мысль повести "Первая к̶р̶о̶в̶ь любовь" стара как мир. Как на том горшке, что был датирован 2000 годом до н.э. и на котором красовалось "молодежь уж не та". Впрочем, откровенно старческого кряхтенья тоже не наблюдается, ибо автор тщательно сохранил свой мозг от чрезмерного вмешательства, а посему и на пятом десятке прекрасно мог косить под шестнадцатилетнего.

Где там эти хваленые тургеневские барышни - я их по-прежнему в упор не вижу. Главная героиня выглядит как девка легкого поведения, хотя на самом деле она честная давалка с мазохистскими наклонностями. Садомазо - непременный атрибут любовной прозы Тургенева. Он, судя по всему, в этой области был большой знаток. В "Первой любви" подобные извращения доходит даже до своей материальной формы - здесь кнутом стегают.

Образ главной героини, весь смысл жизни которой сводится к тому, чтобы сталкивать лбами людей, интересен только ущербным женщинам, реально обиженным на мир и козлов-мужиков. Они с удовольствием мысленно ставят себя на место Зинаиды и мстят, мстят, мстят. Периферия главной героини, толпы аморфных особей мужского пола, которые вокруг нее водят хороводы, как вокруг новогодней елки, представлена в основном робкими и вызывающими жалость мальчонками (которым иногда за 40). Тургенев не зря сделал главного героя 16-летним мальчиком. Даже ему стыдно за самого себя. А еще в подобных образах находят себе оправдание многие неудачники-псевдоинтеллектуалы, которые за любовью к подобным романчикам Тургенева прячут свою трусость, женственность и общую лоховатость, выдавая ее за одухотворенность.

Сам автор тоже где-то там, в клоунской шапке среди воздыхателей этой Зиночки. Та, в свою очередь, может быть интересна лишь только в том случае, если хорошо выглядит сзади без одежды. Да и то, буквально пару минут. Образ подобной женщины уж в который раз всплывает в произведениях Тургенева. В прошлый раз, например, ее Рудин звали. "Мне надобно такого, который сам бы меня сломил", - говорит Зинаида. Подойдет и сорокалетний, и женатый, и с кнутом - да какой угодно. Лишь бы был богат и знатен. Вполне обыкновенные женские желания, ничего выдающегося. "Любовь" подобной особи должна оскорблять нормального мужчину. Но, разумеется, не Тургенева.

"Первая любовь" - очень характерное произведение, в нем автор показал настоящего себя во всей красе. Такой он и был - страдающий о всякой лабуде, строчащий любовные романы и размазывающий по ним собственные слезы. Живи он сейчас - печатался бы в разноцветных книжонках из сентиментальных отделов на мягкой бумаге и в рулонах. И не мог бы никого нанять, чтобы за него написали "Отцы и дети".

Читая классическую литературу в школе, я не могла понять, с какой целью и что именно хотят донести нам авторы, что пытаются втолковать учителя. С годами идея взяться за когда-то прочитанные книги начала появляться всё чаще, но увы, толку от нее - никакого.

Для начала про сюжет: Главный герой Н.Н. рассказывает о своем далеком прошлом, где ему посчастливилось познакомиться с некой девушкой Асей, чудной, непосредственной и немножечко помешанной. Описывает весь график изменения чувств с первой встречи и до последнего свидания. И на этом, пожалуй всё. Больше ничего существенного в книге не происходит, лишь душевные терзания героя, а так же постоянные перемены в девушке. В общем: Герои бесили, сюжет разражал.

Я думала, что спустя столько лет я смогу оценить по достоинству произведения наших классиков, однако сейчас меня расстроила книга куда больше, чем в 8 классе. Видимо, в школьное время мною было прочитано ничтожное количество книг и поставить объективную оценку не могла.

Подозреваю, что это уже трудности и непонимание поколений, русский язык модернизировался, отчего чтение даже такой маленькой книжки шло дольше, чем произведения современных авторов. Местами я пробегала лишний текст глазами, местами вынуждена была перечитывать абзацы. Увы, кроме как нескольких полезных мыслей и самой идеи сюжета, больше ничего путного из книги я не вынесла.

Уверена, есть ярые фанаты Тургенева, но себя к ним я отнести не могу. Оценку ставлю основываясь на своих внутренних ощущениях, субъективных.