Уліс. Частка 1

Я был как он, те же косые плечи, та же нескладность Детство мое, сгорбясь подле меня. Ушло, и не коснуться его, пускай хоть раз, хоть слегка. Мое ушло, а его потаенно, как наши взгляды. Тайны, безмолвно застывшие в темных чертогах двух наших сердец: тайны, уставшие тиранствовать: тираны, мечтающие быть свергнутыми.

А не набирал что ни вечер по семи книг, прочесть из каждой по две страницы? Я был молод. Раскланивался сам с собой в зеркале, пресерьезно выходил на аплодисменты, поразительное лицо. Ура отпетому идиоту! Урря! Никто не видел – никому не рассказывай. Собирался написать книги, озаглавив их буквами. А вы прочли его «Ф»? Конечно, но я предпочитаю «К». А как изумительна «У». О да, «У»! Припомни свои эпифании на зеленых овальных листах, глубочайше глубокие, копии разослать в случае твоей кончины во все великие библиотеки, включая Александрийскую. Кому-то предстояло их там прочесть через тысячи лет, через махаманвантару. Как Пико делла Мирандола. Ага, совсем как кит. Читая одну за одной страницы одинокого однодума кого уж нет не одну сотню лет будто сливаешься заодно с тем одиночкой который как-то однажды…

Просто смешно как эти газетчики готовы вилять, едва почуют что ветер в другую сторону. Флюгера.
И нашим и вашим, не поймешь чему верить. Любая басня хороша, пока не расскажут следующую. На чем свет грызутся друг с другом в своих газетах, и вдруг все лопается как мыльный пузырь. И на другое утро уже друзья-приятели.
*
Эта литературная публика, они все в облаках витают. Туманно–эфирные символисты. Эстеты. Не удивлюсь если вдруг докажут что такой вот род пищи он как бы и рождает поэзию какие-то что ли волны в мозгу. Вот взять любого из тех полисменов у которых все рубахи в поту после бараньей похлебки: попробуй из него выжми хоть полстрочки стихов. Да он вообще не знает что такое стихи. Для этого нужен особый настрой.

Телохранители Блума раздают милостыню Великого Четверга, памятные медали, хлебы и рыбы, значки общества трезвости, дорогие сигары, бесплатные суповые кости, резиновые презервативы в закрытых пакетиках, перевязанных золотой нитью, сливочные тянучки, ананасные леденцы, любовные записочки, сложенные треугольником, готовое платье, котлеты в тесте, бутылки дезинфицирующей жидкости Джейса, товарные купоны, сорокадневные индульгенции, фальшивые монеты, колбасы из молочных поросят, театральные контрамарки, единые сезонные билеты для всех трамвайных маршрутов, билеты Венгерской королевской лотереи с привилегией от властей, талоны на бесплатный обед, дешевые издания Двенадцати Худших Книг в Мире: «Фрицы и лягушатники» (политическое), «Уход за ребенком» (инфантильное), «50 блюд за 7 с половиной шиллингов» (кулиническое), «Был ли Иисус солнечным мифом?» (истерическое), «Изгони эту боль» (медициническое), «Все о Вселенной для младенцев» (позывательное), «Фыркнем все разом» (юморительное), «Путеводитель рекламного агента» (жирнолистика), «Любовные письма матушки-повитухи» (эротическое), «Кто есть кто в космосе» (астрософическое), «Песни, запавшие в душу» (мелодическое), «Грошовый путь к миллионному состоянию» (сберегательное). Несусветная сутолока и суматоха. Женщины протискиваются к Блуму, чтобы коснуться края его одежды.