Повести и рассказы

Прочитав в 1931 году опубликованную в журнале «Красная новь» расказ Андрея Платонова «Усомнившийся Макар», Сталин написал: «Талантливый писатель, но сволочь». После этого и других рассказов на автора начались страшные гонения "за клевету на советскую власть", но, как творческая личность, он не погиб, писал, много писал, "в полку".
Платоновский язык сложен, многогранен, двусмыленный, просто иной.
То ли сказка, то ли быль, то ли притча, то ли реальность - все это есть в рассказе. Каждый поймет его по-своему, но все увидят очевидное - Макар усомнился в ценности революции, потому что видит царящую вокруг демагогию и бюрократию

Мое знакомство с творчеством Андрея Платонова началось с… театра. Как-то досталась мне контрамарка на спектакль «Епифань». До этого я, темный человек, ничего у автора не читал. Только слышал там и тут раздающиеся стоны, что Платонов, это, конечно, оригинальный язык, но, боже-ж мой, как скушно, как грустно, как бе-бе-бе.
А тут – контрамарка. На спектакль с ни о чем не говорящим мне названием. Лишь в фойе театра, листая афишу, я узнал, что пьеса написана по мотивам произведения Платонова.
«Ну что ж, посмотрим-посмотрим,»- сказал я мужественно, - в крайнем случае можно будет уйти с середины». От спектакля я был в восхищении! И язык, и сюжет, и игра актеров – были великолепны! Тут же, как отпетый книгоман, пообещал себе что-либо почитать у автора.
И вот, выбранная абсолютно наугад повесть «Джан». Начало восхитило и обрадовало – прекрасный, незамутненный, нигде ранее не встречавшийся, язык. Нет, язык, конечно, русский. «Джан»– вовсе не рукопись Войнича. Но боже мой, как же оригинально использует богатство и образность языка!
Начинается повесть с того, что Назар Чагатаев, главный герой повести, оканчивает Московский экономический институт. Недолго живет в Москве, и уезжает работать в Азию.
Там ему поручили привести в рай социализма маленький потеряный на земле и на небе народ. Народ, который сам себя называет Джан – душа в поисках счастья. Основная часть повести – это блуждания Назара в поисках этого народа и блуждания Назара вместе с этим народом.
Язык автора, оставаясь таким же красивым, в то же время – изменился. Веселый и оригинальный в начале книги, он становится болезненно оригинальным чуть позже, и лишь чуточку выздоравливает к концу. Я читал повесть, и чувствовал, что Платонов пишет ее кровью своего сердца. И у меня тоже, когда я читал, болело сердце. От жалости к этому народцу, к бедным людям, от безысходности и жажды. Жажды физической и жажды духовной.
Очень сильный автор. Очень сильная книга.

Минус один камень с моей души. Недочитышей за мою жизнь теперь осталось три!)) Когда-то, почти 20 лет назад, я бросила «Котлован» А. Платонова, не смогла себя заставить добить. И вот вчера было 125 лет со дня рождения писателя и я посчитала это знаком) Кое-как, честно говоря, на морально-волевых я прочитала, понимая, что второй раз брошу и уже точно никогда не вернусь (внутренний перфекционист негодует).

Итак, что же тут такого, что роман был до 1987г. запрещен в Союзе к печати? А тут…тлен и безнадёга. 1920-е гг, Вощев задумывается на работе о смысле жизни, из-за чего его увольняют с завода. Скитается он и натыкается на котлован, который роют работяги во имя светлого будущего, чтобы построить один большой дом для всех пролетариев. Голодные, холодные, жизнь в них и теплится-то только одной работой и надеждой на какое-то сказочно прекрасное обещанное будущее. Не все доживут, но хоть наши дети… и все так мрачно, что хоть вой. Слог запоминающийся, построение фраз напоминает речь иностранцев, которые язык-то выучили, но говорят чудно для аборигенов, порядок слов, их форма и употребление. Но читать это сложно. Понимаю, что сие произведение - плод своего времени, Платонов писал «Котлован» в период первой пятилетки и явно не одобрял всего происходящего, показывая всю бессмысленность и жестокость через художественный текст. Метафоры, сатира, горькая ирония и сарказм, пронизанные и пропитанные политикой, идея считывается на раз. Но увы и ах не моё, не люблю столь топорное, бесхитростно грубое воплощение, будто агитку читаешь, и неудобоваримую форму. 

Поступательно обреталось сосредоточенное вчитывание в плотноупакованный текст, определительная мощь которого заставляла происходить глухозасиженные остановки и передумывания. Спотыкание таковое щекотало лоб. Вещественно-постигаемые нагромождения-субстраты образовали густой внутренний стержень, отчего уши налились тягучей краской и пульсировало меж бровей. Добросовестное обдумывание влияло на ход обмысливания. Ясные и прочно устойчивые внутренние сноски-размышления приводили к построению крупномасштабной понятийной модели-комка, отчего в окраинных начинательных мыслях возникло целостное умиротворение. Это было действительно одновременно грандиозно-бушующе и плавно-податливо, отчего видилась определенная волнующая правда в деле данном. Доброта и истина исходила, заполоняя.
Всепоглощающее ликование иногда сменялось дребезжащей раздраженностью событийных явлений, накалом предельного разрыва. Этим было огласовано стремление к обретению глубоких внутримышечных сентенций, самого определяющего вещества, глинобитного природного естества.
Понимание присутствовало надежно. Принятие, осознание, направленность витали в густом воздухе тяжелыми подавляющими кирпичами. Серьезная томность и нагнетающая обстановка соглашенности.
Я ринулся строить добротные стены и чувствовать благодать.

Очень интересные образы

– девочка Настя, юная как и новое государство, говорящая «что я обещаю не раскрывать своих корней» – отказ от русской культурной и политической идентичности" во имя новой коммунистической идеи.

– медведь-молотобоец добрый, сильный и в то же время жестокий, ставший инструментом террора – как простой народ России, чьими руками делалась революция.

– котлован для общепролетарского дома, который никогда не будет построен, как символ строительства нового общества на обломках разрушенного мира.

Все эти образы и сюжет очень трагичны, как трагична и судьба писателя. Но вот язык Платонова – это просто ужас. Ну зачем он облек такую прекрасную задумку в такую уродливую форму?

Это сюрреализм. Дикая тоска по поиску настоящих людей. В тексте сплошные вурдалаки, нежити с потухшими глазами и с тоской в сердце о бесперспективности жизни. Мрут все, кроме мух, которые жрут свежее мясо резанной скотины кулаков. Котлован – это собственно яма социалистического строя. Это как молить небо зарываясь в землю. Котлован – это братская могила всей страны. Котлован – текст страшно медленного темпа. Корявый и заковыристый язык заставляет спотыкаться на каждой фразе. Депрессивное произведение. Но во всем этом угадывается та самая параллельная вселенная в которой мы не так давно жили…