Ваша оценкаРецензии
Аноним19 июня 2021 г.Правда в цифрах
Читать далееКажется, что в наш просвещённый век, с повсеместным доступом в библиотеки и он-лайн ресурсы с документами, должно быть легко разобраться в прошлом, не должно быть сомнений, что есть истина. Но то ли нужно обладать определенными знаниями историков и знать хитрости или подводные камни, то ли просто огромное количество принципиально различной литературы, «пропаганды и фальсификаций» весьма затрудняет выбор объективного, беспристрастного нон-фикшина. Т.е., проще говоря, не знаешь, кому стоит доверять в столь сложной и неоднозначной для нашего общества теме, как сталинская эпоха, ведь «все люди врут», а лично проверить цифры и записи, подняв архивные данные, весьма малореально для обычного читателя.
И вот, после столь долгого вступления, переходя непосредственно к книге Виктора Земского, хочется отметить, что на взгляд не сильно искушённого читателя исторических книг, это произведение кажется весьма достоверным и нейтральным. Тут весьма мало авторской позиции, обобщений, обвинений или неправдоподобных оправданий - зато много цифр, ведь доктор исторических наук непосредственно работал в гос. архиве и имел доступ к статистике. В данном произведении, несмотря на громкое название, нет готовых выводов, почему народ не поднял восстание, но опровергается много слухов и недостоверной информации, которая после развала СССР стала восприниматься как правда о тех «страшных временах».
Историк рассматривает несколько основных тем: коллективизация, репрессии за контрреволюционные преступления, настроения в обществе накануне войны и в годы ВОВ, репрессии среди пленных и репатриантов. Книга достаточно небольшая по размеру и подойдет для первого знакомства с этими темами, когда хочется быстро узнать «обо всем».
Ниже я приведу те цитаты, которые мне понравились и которые хотелось бы сохранить на память, а также несколько таблиц с данными.
общее число раскулаченных в 1929–1933 годах и позднее крестьян (всех трех групп) могло максимально составлять 3,5 млн, из них порядка 2,1 млн побывали на спецпоселении («кулацкой ссылке»). Всего, по нашим расчетам, в период 1930–1940 годов через спецпоселение в форме «кулацкой ссылки» прошли около 2,3 млн человек, включая «примесь» в лице городского деклассированного элемента, высланного из погранзон «сомнительного элемента» и др. В 1940 году в «кулацкой ссылке» оставалось около 1 млн человек, и, следовательно, убыль за 1930–1940 года составила около 1,3 млн (2,3 млн— 1,0 млн), из них умерших было не более 600 тыс., а бежавших и освобожденных — свыше 700 тыс.
По сообщению Нач. Сиблага ОГПУ, из состава прибывших из Сев. Кавказа в Новосибирск эшелонов трудпоселенцев № 24, 25, 26, 27, 28 и 29 общей численностью в 10 185 человек умер в пути 341 человек, т. е. 3,3 %, в том числе значительное количество от истощения. Такая высокая смертность объясняется:
1) преступно-халатным отношением к отбору контингентов, выселяемых в трудпоселки, результатом чего явилось включение в этапы больных, стариков, явно не могущих по состоянию здоровья выдержать длительную перевозку;
2) невыполнением указаний директивных органов о выделении выселяемым в трудпоселки 2-месячного запаса продовольствия; в указанных эшелонах трудпоселенцы никаких собственных запасов продовольствия не имели и во время пути снабжались только хлебом скверного качества в количестве от 200 до 400 грамм;
3) горячей пищей эшелоны снабжены не были, кипятком снабжались совершенно неудовлетворительно, с большими перебоями, потребление сырой воды вызвало массовые заболевания…».
Существовал предельно прагматический взгляд на выселяемых кулаков как на будущую рабсилу в районах нового хозяйственного освоения. Отсюда полная непреклонность при рассмотрении просьб трудоспособных кулаков не выселять их в отдаленные края и очевидная либеральность, если эти просьбы исходили от нетрудоспособных лиц.
Так, в «меморандуме» Г. Г. Ягоды, адресованном 20 мая 1931 года председателю ГПУ Белорусской ССР С. Ф. Реденсу, указывалось: «Детей выселяемых кулаков до 10-летнего возраста и стариков старше 65 лет разрешается оставлять родственникам и знакомым, изъявившим желание их содержать… Семьи кулаков, не имеющие трудоспособных мужчин, выселению не подлежат»
В этой ситуации весьма неприглядно выглядели промышленные наркоматы. Они нередко игнорировали просьбы органов ОГПУ — НКВД материально поддержать работающих на их предприятиях спецпереселенцев и членов их семей. Видя тщетность этих призывов, органы ОГПУ — НКВД в ряде случаев вынуждены были из своих фондов выделять спецпереселенцам, переданным в систему промышленных наркоматов, соответствующие материальные и денежные средства, чтобы не допустить их полного вымирания и не сорвать тем самым мероприятия по освоению необжитых земель.
1938 году в основном завершился процесс трансформации трудпоселенческих артелей в обычные колхозы.
Ряд трудпоселков был организован в болотистой местности, где без осушения болот не только практически невозможно было наладить сельское хозяйство, но и во весь рост вставала сама проблема выживания. К началу 1938 года трудпоселенцы осушили 2988 га болот, причем исключительно на территории РСФСР
До сентября 1935 года не существовало единого подхода к вопросу о социальном страховании трудпоселенцев. На одних предприятиях, где они работали, на них были распространены действующие законы о социальном страховании, на других — нет. В циркуляре ЦК профсоюза работников административных учреждений, ГУЛАГа и Финансового отдела НКВД СССР от 22 сентября 1935 года указывалось, что «все трудпереселенцы (бывшие кулаки), где бы они не находились, если они работают в предприятиях и учреждениях по найму, подлежат социальному страхованию, и, следовательно, они имеют также все права на получение пенсий, пособий по временной нетрудоспособности и т. д. на общих основаниях наравне с не членами профессиональных союзов».
Большинство освобожденных спецпереселенцев, несмотря на проводившуюся с ними пропагандистскую работу, выезжало из мест поселений, что вызывало серьезную озабоченность руководства ОГПУ— НКВД.
В документе говорилось, что, по имеющимся в МВД СССР данным, за период с 1921 года по настоящее время, то есть до начала 1954 года, за контрреволюционные преступления было осуждено Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 чел., в том числе к высшей мере наказания — 642 980.В конце 1953 года в МВД СССР была подготовлена еще одна справка. В ней на основе статистической отчетности 1-го спецотдела МВД СССР называлось число осужденных за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления за период с 1 января 1921 года по 1 июля 1953 года — 4 060 306 человек (5 января 1954 года на имя Г. М. Маленкова и Н. С. Хрущева было послано письмо за подписью С. Н. Круглова с содержанием этой информации).
Эта цифра слагалась из 3 777 380 осужденных за контрреволюционные преступления и 282 926— за другие особо опасные государственные преступления. Последние были осуждены не по 58-й, а по другим приравненным к ней статьям; прежде всего по пп. 2 и 3 ст. 59 (особо опасный бандитизм) и ст. 193-24 (военный шпионаж). К примеру, часть басмачей была осуждена не по 58-й, а по 59-й статье.
…намеренное отождествление немецких лагерей смерти (особенно Освенцима) с гулаговскими лагерями. Однако отождествлять их, мягко говоря, некорректно. Только за период 1936–1940 годов из лагерей ГУЛАГа (без учета сотен тысяч освобожденных из колоний, тюрем и ссылки) по отбытии установленных сроков и досрочно было освобождено в общей сложности 1 554 394 заключенных, в том числе 369 544 — в 1936 году, 364437 — в 1937 году, 279 966 — в 1938 году, 223 622 — в 1939 году и 316 825 — в 1940 году[147]. Что же касается узников гитлеровского концлагеря Освенцим, то им пути на свободу не было — они сотнями тысяч заживо сжигались в крематориях и газовых камерах.
В действительности по всему Советскому Союзу в 1944–1946 годах было осуждено по политическим мотивам 321 651 чел., из них 10 177 приговорено к высшей мере (по учету I спецотдела МВД).
Реабилитацию возглавило бывшее сталинское окружение во главе с Н. С. Хрущевым, напрямую причастное к прежним сталинским репрессиям. В данном случае оно, в особенности Хрущев, проявили известную политическую прозорливость. В первые годы после смерти Сталина ситуация была такова, что продолжать линию покойного вождя без существенных корректировок — это был путь заведомого политического самоубийства. Идея массовой реабилитации по многим соображениям была политически выигрышной и буквально напрашивалась. Тот факт, что этот процесс инициировало и возглавило бывшее сталинское окружение, напрямую причастное к репрессиям, то их внутренние побудительные мотивы мы бы сформулировали так: «Лучше это сделаем мы, чем вместо нас кто-то другой». Тут сработал инстинкт политического самосохранения.
Термин «невинно осужденные» применим далеко не ко всем реабилитированным. Действительно, сотни тысяч оказались жертвами целиком надуманных и сфабрикованных обвинений! Но было и немало таких, кто имел в своем активе конкретные действия (в том числе вооруженного характера), направленные против существующего строя. Их реабилитировали на том основании, что их борьба против большевизма и Советской власти якобы «была справедливой». В частности, в середине 1990-х годов под этим политически ангажированным и весьма сомнительным с правовой точки зрения тезисом происходила массовая реабилитация практически всех участников многочисленных кулацко-крестьянских восстаний и мятежей периода 1918–1933 годов (причем реабилитировали таковых всех подряд, включая и палачей, расстреливавших и вешавших коммунистов, комсомольцев и беспартийных советских активистов).
К тому же простые советские граждане в массе своей мало что знали или вообще ничего не знали о репрессиях, жертвами которых стали многие тысячи невинных людей, и впервые услышали об этом только после знаменитой речи Н. С. Хрущева на XX съезде КПСС в 1956 году. А тогда, в довоенные годы, сложившийся в СССР политический режим в сознании многомиллионных масс народа прочно ассоциировался не с террором и репрессиями, а с воплощенными идеалами социальной справедливости. И этот режим однозначно расценивался большинством советских граждан как самый справедливый на всем земном шаре.
Расходы бюджета СССР на сельское хозяйство к 1943 году по сравнению с 1940 годом сократились в 2,5 раза (с 12,6 млрд до 5,1 млрд р.). Основную часть техники, причем самой лучшей, колхозы и МТС передали фронту. Из села почти полностью были изъяты новые мощные гусеничные тракторы, почти 75 % автомобильного парка, 60,2 % рабочих лошадей. В общей сложности сельское хозяйство лишилось почти 54 % всех своих механических энергетических мощностей, из которых 21,8 % осталось на оккупированной территории и 32,6 % было передано Красной Армии[181]. Резко сократились поставки горючего, запасных частей, инструментов, проволоки, лесоматериалов, брезента и т. д. Такие материалы, как стекло, толь, вообще не поступали. Выполнять возросший объем работ можно было лишь при условии огромного трудового напряжения, увеличения объема конно-ручных работ.
Сокращение механизации основных работ неизбежно вело к резкому падению производительности сельскохозяйственного труда, продолжительности рабочего дня, росту затрат физических усилий. Если в промышленности производительность труда за годы войны в целом выросла на 14 %, то в колхозах, совхозах и на других государственных сельскохозяйственных предприятиях она снизилась на 40 %.Однако основной формой воспитательной работы среди колхозников оставались методы убеждения. Санкции, рекомендованные Постановлением от 13 апреля 1942 года, применялись не так уж часто. В 1940 году по тыловым областям колхозники, не выработавшие минимума, составляли 12,6 % трудоспособного населения, из колхоза было исключено 7,7 %; в 1944 году при 11,1 % трудоспособных, не выработавших минимума, установленные законом
Следовательно, есть основание утверждать, что в годы войны применение правовых мер как побудительного средства активизации общественного труда колхозников не только не усилилось, а, наоборот, заметно уменьшилось. Это воочию опровергает имеющие широкое хождение в зарубежной, а в последние годы — в отечественной литературе утверждения о так называемом принудительном труде в колхозах в годы войны, о том, что якобы только с помощью принудительных мер удалось поддерживать трудовое напряжение крестьянства. Подобные утверждения не имеют ничего общего с исторической правдой. Пожалуй, не было ни одной крестьянской семьи, у которых кто-либо из членов семьи не находился бы на фронте. Основную массу крестьянства не нужно было принуждать к тому, чтобы с полной отдачей сил трудиться и этим оказывать посильную помощь своим родным и близким, сражающимся с чужеземными захватчиками.
Настоящая, полная самоотверженности битва за военный хлеб развернулась с началом уборочных работ в 1941 году. Работа велась почти круглосуточно. Днем косили хлеб, ночью скирдовали и молотили. Вся жизнь многих артелей переместилась на полевые станы, тока. Полеводы, особенно молодежь из отдаленных бригад, неделями, а то и до конца косовицы не возвращались домой. В деревнях оставались малые дети, старики да часть животноводов. Но и они охраняли колхозное и личное имущество односельчан, ремонтировали сбрую и тару, были заняты на приусадебных участках, а когда появлялась возможность — подключались к уборке, заготовке кормов, к подсобным работам. Получило распространение совмещение профессий.
Важно отметить, что в 1941 году колхозы и совхозы сдали государству 43,3 % валового сбора зерновых против 38,1 % в 1940 году.
Помимо плановых заготовок колхозной продукции, которые составляли главную долю поступлений продовольствия и сырья, государство получало от крестьянства большое количество средств и продовольствия в виде добровольных сборов в фонд обороны и др. Многочисленные документы и воспоминания современников свидетельствуют о том, что сразу после нападения фашистской Германии вместе с первыми призывниками из колхозов потянулись первые обозы с хлебом, мясом, овощами. Ширилось движение крестьянства за отчисление в фонд обороны части выработанных трудодней с причитавшейся из них продукцией. Следуя примеру москвичей и ленинградцев, начавших отчисления части зарплаты в фонд обороны, крестьяне колхоза «Ленинский путь» Чкаловского района Чкаловской области стали отчислять в этот фонд по 10 трудодней с каждого трудоспособного колхозника.
Ведомство, возглавляемое Ф. И. Голиковым, установило, что к концу войны осталось в живых около 5 млн советских граждан, оказавшихся за пределами Родины, из них свыше 3 млн находились в зоне действия союзников (Западная Германия, Франция, Италия и др.) и менее 2 млн — в зоне действия Красной Армии за границей (Восточная Германия, Польша, Чехословакия и другие страны). Большинство из них составляли «восточные рабочие» («остарбайтер»), т. е. советское гражданское население, угнанное на принудительные работы в Германию и другие страны. Уцелело также примерно 1,7 млн военнопленных, включая поступивших на военную или полицейскую службу к противнику. Сюда же входили сотни тысяч отступивших с немцами с территории СССР их пособников и всякого рода беженцев (часто с семьями). Всю эту массу людей принято называть «перемещенными лицами».
можно смело утверждать, что не менее 80 % «восточников», т. е. жителей СССР в границах до 17 сентября 1939 года, в случае добровольности репатриации возвратились бы в СССР добровольно. Что касается «западников», т. е. жителей Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии, Правобережной Молдавии и Северной Буковины, то они существенно отличались от «восточников» по менталитету, морально-психологическому состоянию, политическим и ценностным ориентирам, и в их среде действительно значительно преобладали невозвращенцы.
Разрешаем производить упрощенную проверку в 5-дневный срок в отношении стариков, старух и женщин с детьми, с немедленным направлением их к постоянному месту жительства. Мужчин, вызывающих подозрение и требующих более длительной проверки, — немедленно направлять в спецлагеря НКВД
22 мая 1945 года ГКО принял постановление, устанавливавшее 10-дневный срок регистрации и проверки гражданских репатриантов и отправки их по месту жительства. Практика показала, что этот срок оказался нереальным, и они находились в лагерях и СПП, как правило, 1–2 месяца и даже дольше. К 30 мая 1945 года общая емкость лагерей и СПП была доведена до 1,3 млн человек. Никакой разницы между лагерями и СПП не было. В данном случае термин «лагерь» означал не место заключения, а сборный пункт, равно как и СПП. Большинство этих сборных пунктов находились за границей (в Германии, Австрии, Польше, Румынии и др.)
Концентрацией в сборных пунктах распыленных чуть ли не по всей Европе масс перемещенных лиц значительно облегчалась задача поставки их на централизованное продовольственное снабжение (репатрианты от момента поступления в лагеря и СПП до прибытия на место жительства получали паек, соответствующий нормам питания личного состава тыловых частей Красной Армии). До августа 1945 года часть репатриантов проживала на частных квартирах вблизи СПП и лагерей, но характер их взаимоотношений с местными жителями заставил переместить их в лагеря и СПП, дабы уберечь от соблазна устраивать самосуды над местным немецким, австрийским и другим населением. С медицинской точки зрения предварительная изоляция репатриантов перед отправкой в СССР была совершенно необходима, так как в их среде были распространены различные инфекционные заболевания. Укомплектованность лагерей и СПП медицинскими работниками считалась достаточной. Судя по их отчетам, им удалось значительно снизить уровень заболеваемости у репатриантов за время их нахождения в лагерях и СПП; в частности, по сыпному тифу — в 3 раза, по брюшному тифу и дизентерии — в 10 раз, а по венерическим болезням — в 16 раз.
Из табл. видно, что к 1 марта 1946 года к месту жительства было направлено свыше 80 % от общего числа гражданских репатриантов и только 18,3 % репатриированных военнопленных. Это нельзя расценивать как дискриминацию военнопленных. Деление на гражданских и военнопленных в ходе проверки и фильтрации и при решении судьбы того или иного репатрианта не имело принципиального значения и относилось к категории второстепенных факторов. Главными критериями были поведение в плену и за границей, а также возраст, пол и другие социальные характеристики. В составе гражданских было огромное количество лиц пожилого возраста, женщин, детей, а также мужчин непризывных возрастов, которые не могли быть призваны в армию или зачислены в рабочие батальоны и, естественно, направлялись к месту жительства. Среди же военнопленных совсем не было детей, очень мало женщин, равно как и стариков. Преобладали мужчины призывных возрастов, подлежавшие восстановлению на военной службе или зачислению в рабочие батальоны. На репатриантов, поступивших на работу, полностью распространялось действовавшее законодательство о труде, а также все права и льготы, которыми пользовались рабочие и служащие соответствующих предприятий. То же самое касалось и репатриантов, работавших в сельском хозяйстве. Правительство СССР обязало директоров предприятий и министерства предоставлять репатриантам работу по специальности и при необходимости переводить с их согласия на другие предприятия и использовать по специальности. Репатриантам, работавшим на предприятиях министерств угольной и лесной промышленности, а также черной металлургии, было разрешено выдавать денежную ссуду на индивидуальное жилищное строительство в размере 15 тыс. р. с погашением в течение 15 лет и, кроме того, ссуду до 5 тыс. р. на первоначальное хозяйственное обзаведение с погашением ее в течение пяти лет. Репатрианты, работавшие не там, где проживали их семьи, имели право перевезти их к себе за счет средств предприятия. Репатриированные — бывшие военнопленные пользовались льготами, предусмотренными для демобилизованных воинов. Исполкомы местных Советов депутатов трудящихся, руководители предприятий и учреждений были обязаны предоставлять им работу в месячный срок со дня прибытия к месту жительства. Работа должна была предоставляться с учетом приобретенного опыта в армии и специальности. Бывшим военнопленным, возвратившимся в деревню, исполкомы районных и сельских Советов были обязаны оказывать всемерную помощь в устройстве на работу и обзаведении хозяйством. Возвратившиеся в районы, пострадавшие от фашистской оккупации и нуждавшиеся в постройке или ремонте жилищ имели право получить бесплатный лесосечный фонд, необходимый для заготовки строительного леса, и, кроме того, ссуду от 5 до 10 тыс. р. на строительство и восстановление жилищ с погашением ее в сроки от 5 до 10 лет. Репатриированные инвалиды имели право на пенсионное обеспечение. Всем им, как и инвалидам Великой Отечественной войны, было предоставлено право ухода с предприятия или из учреждения, при желании переехать к месту постоянного жительства. Всем включая избирательное право, трудовое законодательство, социальное страхование. Однако по возвращении домой репатрианты часто сталкивались с ущемлением своих прав. Причем местные органы власти нередко действовали вопреки указаниям из Москвы. Например, в Москве выезд по повестке биржи труда на работу в Германию в качестве «восточного рабочего» склонны были интерпретировать как насильственный угон, а местные власти часто трактовали это как граничащий с предательством добровольный выезд во вражескую страну и не стеснялись демонстрировать перед репатриантами свое подозрительное, презрительное и враждебное к ним отношение.
Несмотря на возрастание подозрительного отношения к репатриантам, руководство СССР все же воздержалось от крупномасштабных репрессий. Поэтому основная их масса не пострадала даже в этой неблагоприятной для них политической атмосфере. Однако в морально-психологическом плане репатрианты испытывали все больший дискомфорт; сам термин «репатрианты» приобрел в общественном сознании однозначно негативный смысл, и их все чаще стали сторониться как прокаженных.Подводя итог, я всем рекомендую это произведение, потому что, как мне кажется, современные поколения хоть и привыкли осуждать советскую эпоху за пропаганду, идеологическую обработку и шаблонность мышления, но сейчас они также попали в ловушку шаблонов и навязанных нам стереотипов, от которых весьма сложно избавится, если не читать иных мнений в художественной литературе и в исторических трудах.
672,3K
Аноним27 марта 2023 г.Читать далееАвтор книги - советский и российский историк, доктор исторических наук (2005 г.), главный научный сотрудник Института российской истории РАН, занимавшийся исследованием демографических аспектов политических репрессий в СССР в 1917—1954 гг.
В 1989 году вошёл в состав комиссии по определению потерь населения Отделения истории АН СССР во главе с членом-корреспондентом АН СССР Ю. А. Поляковым, которая во время своей работы получила доступ к статистической отчётности ОГПУ-НКВД-МВД-МГБ, хранившейся в Центральном государственном архиве Октябрьской революции (ЦГАОР СССР и Центральный государственный архив РСФСР в 1992 году объединены в Государственный архив Российской Федерации).
За свою научную деятельность автор опубликовал большое число научных работ, посвящённых статистике жертв политических репрессий и потерь населения СССР.Эти факты необходимо знать и учитывать при чтении данной книги, в которой автор в доступной и сжатой форме освещает пять наиболее злободневных тем, касающихся того исторического периода. В первую очередь, речь, конечно, идёт о коллективизации и выселении зажиточной части деревни в другие районы, сталинских репрессиях, голодоморе, на котором последнее время так любят спекулировать, состоянии советского общества накануне и в годы войны, наличии объективных причин у населения для борьбы с захватчиками или большевизмом, и в последней главе рассматривается работа с теми людьми, кто был захвачен в плен или репатриирован.
В результате проделанной работы создается достаточно полная и объективная картина жизни народа в тот период, наглядными и понятными становятся причины, по которым народ доверял власти и существующему в стране строю .
Задачей своей работы автор видел не оправдать те или иные решения партии, правительства и лично И. Сталина, но с помощью цифр и реальных документов внести ясность в наболевшие вопросы, на которых спекулируют недобросовестные учёные и граждане, представляющие всё в заведомо чёрном цвете, по сути, перечёркивающие жизнь целых поколений, их трудовой и нравственный подвиги и не оставляющие выбора для оценки происходящего в тот период для ныне живущих.Достойная работа, безусловно важная в части поднятых вопросов и абсолютно заслуживающая внимания всех, кто интересуется историей своей страны и народа.
Такие книги надо читать/слушать буквально с карандашом в руке, чтобы отмечать все сами за себя говорящие цифры, призывающие критически мыслить, в своих доводах опираясь на конкретику исторического процесса.56931
Аноним1 мая 2021 г.Большевистский террор в цифрах
Читать далееКак же я рада, что мне попалась эта книга! Часто бывает так, что слышишь звон, и не знаешь где он. Немало такого «звона» вокруг нашей истории. Уже не говоря о журналистах и западных историках, а некоторых наших учёных, которые пишут книги, ссылаясь друг на друга, в конце- концов становится вообще непонятно, где первоисточник и откуда взяты данные.
В этом плане с трудом Виктора Земского всё ясно, более того, в своей книге он приводит примеры, каким образом фальсифицируется историческая информация и как она закрепляется в сознании масс.
В истории СССР, наверное, самыми главными болевыми точками считаются коллективизация и раскулачивание, репрессии и пресловутая договорённость с Гитлером посредством заключения Пакта о ненападении. Поскольку у Земского был доступ к секретным архивам НКВД, он рассказывает о событиях ссылаясь на подлинные документы и, что важно, приводит их текст и цифры. Как известно, тщательно фиксировать всё на бумаге в Советском союзе любили.
Большинство не испытывает иллюзий по поводу судьбы несчастных «кулаков», откровенно говоря, завидовать и вправду нечего. Однако же, жизнь их была не так горька, как об этом любят рассказывать. Эти люди, конечно, лишились своего имущества и уезжали в прекрасные не тронутые цивилизацией места, но, отнюдь, их жизнь на этом не закончилась. Они имели право жить с семьями, заключать браки со свободными, их дети ходили в школы и поступали в ВУЗы, уже не говоря о том, что в таких рабочих городках были и библиотеки и даже кино, иногда они даже освобождались от налогов. Без сарказма, данные, приведённые Автором о километрах дорог и мостов, построенных «кулаками», действительно внушают. Ближе к 40ым большинство трудопоселенцев реабилитировалось.
Следующая мозоль – это репрессии. Что уж греха таить, что было – то было. Но откуда взялась цифра 50-60 млн (цыфра-то ещё какая! как раз столько народу погибло во время войны с Гитлером)? забегая вперёд, скажу, что это статистика американцев, у которых не было доступа к архивам. Стало быть? Реальная цифра - менее 4 млн за 30 лет, показалась Хрущёву слишком незначительной и её стали раздувать искусственно. Так, историк Антонов-Овсеенко, публикуя свой шок-контент, вывел цифру в 16 млн заключённых, но в реальности на ту дату, о которой шла речь, таковых было 1,6. Примеров фальсификаций Автор приводит массу, а иногда это просто мемуары или интервью небезызвестного Солженицына, где он «интуитивно» прикидывает данные, которые позже разносятся по всей публике.
Довольно убедительно звучат доводы Автора опровергающие запланированный голодомор, а так же, миф, что население СССР встало на сторону большевиков в годы ВОВ только потому, что пришлось выбирать «меньшее из зол».
Однозначно рекомендую эту книгу. Вы узнаете не только правильную статистику, но, так же, причины, по которым советское руководство действовало так, а не иначе. Это большая ошибка судить о событиях прошлого, примеряя на них современные реалии и натягивая западную демократию как сову на глобус.422K
Аноним19 декабря 2024 г.Читать далееКнига Виктора Николаевича Земскова произвела на меня неоднозначное впечатление. Автор – историк, работавший с архивами ОГПУ–НКВД–МВД–МГБ, изначально вызывал доверие. Сталинисты ценят его как человека, разоблачившего мифы о сталинской эпохе, особенно о количестве репрессированных. В положительных отзывах читатели называют книгу нейтральной и непредвзятой, хотя это очевидно не так. Земсков чрезвычайно ангажирован, и это хорошо видно в те моменты, когда он отходит от архивных цифр и выдает собственные умозаключения. Но обо всём по порядку.
Структура книги.
Первая глава посвящена раскулачиванию, и к ней вопросов меньше всего. Здесь и правда нейтральный академический язык и много данных со ссылками на источники.
Вторая глава, в которой обсуждаются политические репрессии тридцатых уже не так строга. Земсков нередко переходит на полемический тон, обвиняет оппонентов в фальсификациях и едва ли не впадает в истерику. Радует, что огромная часть материала построена на архивных статистических данных. Но стоит Земскову отойти от цифр, становится очевидной предвзятость. Он увлекается защитой собственной репутации и обвинением противников, выдавая по несколько страниц публицистического текста. Статистика этой главы, пожалуй, интереснее всего, поскольку именно вокруг темы жертв репрессий разворачиваются большинство обсуждений в публичном пространстве. Но к статистике вернёмся позднее.
Третья глава посвящена предвоенным годам. Она не добавила книге ничего, кроме эмоций. Здесь нет цифр, а источники вдруг исчезают. Зато достаточно лозунгов и смелых заявлений, лишённых обоснований. Текст главы совсем не похож на академический и скорее напоминает проповедь о героизме и патриотизме. Подобное настроение передаётся и следующей главе. По словам Земскова народ воевал не только за Родину, свои семьи и свои земли, но и за советскую власть, а политический режим считал самым справедливым в мире. Я могу это принять, если увижу аргументы в пользу таких сильных тезисов. К сожалению, аргументов нет, если не считать аргументом наивную формулу "раз не бунтовали, значит поддерживали". Не имею ничего против, может быть так и было, но в научном труде нужно обосновать.
Четвёртая глава рассказывает о трудовом подвиге крестьян в военные годы. Я верю в то, что народ сплотился в борьбе с общим врагом, но в картину, рисуемую Земсковым – идеальную и единодушную – поверить не могу. Глава почти полностью состоит из историй о том, как крестьяне в разных регионах превышают поставленную норму в 5-10 раз. Опять же, я не против, но хотелось бы видеть не только ссылки на газеты, но и источники, неподконтрольные государству – личные записи, дневники, письма. Говорить о настроениях, опираясь на официальные рупоры власти, невозможно.
Заключительная глава посвящена репатриации и по структуре похожа на вторую.
Нарративная часть.
В те моменты, когда речь не идёт об архивных цифрах, Земсков часто прибегает к такой схеме повествования: "Оппонент говорит X, но это ложь и фальсификация. Многие имеющиеся у нас источники и факты утверждают обратное". При этом ни конкретные источники, ни факты в такие моменты не приводятся. По сути, фактом является то, что сказал автор, а проверить этот "факт" у читателя нет возможности. Выглядит это так, будто лозунгами и заявлениями автор пытается замаскировать отсутствие обоснований. Слово "факт" или решительность заявлений призваны убедить читателя в правоте написанного. В то же время пафосом Земсков как будто хочет оградиться от возражений. Дескать, если ты не согласен, значит ты против трудового подвига и Великой победы.
Такие ухищрения легко представить в полемической работе публициста, но от историка ожидаешь меньше всего.
Что и как считали.
Возвращаемся к статистике. По версии Земскова масштабы сталинских репрессий, о которых обычно говорят, сильно преувеличены. Вместо 40, 60 и 110 миллионов человек он приводит данные о примерно 4 млн. осужденных или примерно 10 млн. репрессированных в целом (включая переселенцев и жертв коллективизации)
В попытке побольше узнать об авторе я наткнулся на критическую статью С. Максудова в журнале "Скептик". Информации об историческом образовании Максудова (настоящая фамилия Бабенышев) найти не удалось, поэтому его данные воспринимать всерьёз не могу. Тем не менее, некоторые замечания выглядят разумными.
Во-первых, Максудов упрекает Земскова в наивном отношении к архиву. Виктор Николаевич принимает все данные за правду как есть, не пытаясь анализировать их достоверность. Земсков отмахивается от этой претензии, мол, НКВД не было необходимости подделывать цифры. Такая позиция и правда кажется наивной. Речь не идёт о злых советских службистах, спрятавших настоящий архив. Речь идёт об ошибках и злоупотреблениях на местах. У сотрудников НКВД могли быть причины искажать реальную картину: от стремления скрыть ошибки до желания выслужиться. Кроме того, учёт родившихся и умерших спецпереселенцев тоже может быть далёк от истины, поскольку ЗАГСы в поселениях открывались в последнюю очередь, и считать было просто некому.
Во-вторых, Земсков и его противники по-разному определяют саму общность "репрессированных". Так, Земсков считает жертв голода 1932-33 годов жертвами фискальной политики, тогда как Максудов записывает их в число пострадавших от политического преобразования деревни. Здесь я скорее соглашусь со вторым. Однако Максудов прибавляет к количеству репрессированных военные потери, и здесь я больше согласен с Земсковым. Репатриантов, зачисленных в рабочие батальоны, Виктор Николаевич тоже исключает из подсчётов, тогда как некоторые историки и их считают репрессированными. Таким образом, насчитать можно хоть 40 млн., хоть больше, в зависимости от содержания категории "репрессия". Это остаётся на откуп автору и его методологии. Земсков на страницах книги не дал объективных оснований своему подходу.
Позиция автора.
С одной стороны, Виктор Николаевич настроен явно просоветски. 3-4 главы об этом кричат. Советская система – самая справедливая в мире. Это не столько взгляд крестьян, сколько самого автора.
В то же время он признает репрессии и роль в них Сталина, а некоторые решения называет гуманитарными преступлениями. По количеству репрессий на душу населения он ставит СССР в один ряд с франкистской Испанией. Такая двойственная позиция подкупает и кажется нейтральной, хотя играет с автором злую шутку.
На деле она приводит не к умеренной средней линии, а к лавированию "между скал". Так, Земсков в последней главе утверждает, что репатриантов не репрессировали и не поражали в правах. Но из дальнейшего текста мы узнаем и о 6-летнем спецпоселении, и об ограничениях на выбор места жительства и работы.
Сначала он пишет:
В последнее время раздаются голоса, утверждающие, что Сталин будто бы лично не является инициатором массовых репрессий, в том числе Большого террора 1937–1938 годов, что это ему якобы навязали местные партийные элиты и т. д. Мы же должны понимать, что это не так.Но через несколько страниц, соглашаясь с Р. Терстоном:
...репрессии имели ограниченный характер...Такие непрояснённые моменты, что именно исследователь считает массовым, а что ограниченным, уместны в публицистической работе, но не в академически строгом исследовании.
Кроме того, опровергая масштабы, Земсков попутно подтверждает само существование жестоких и неосмотрительных практик, таких как депортации и переселения, поражения в правах, голод из-за неэффективной экономической политики и другие от систематических ошибок до целенаправленной борьбы с врагами разных категорий.
Моё мнение.
При всём вышесказанном я вполне могу принять данные, представленные Земсковым. Тем более, что я вообще не историк и компетентно опровергать что-то здесь не могу. Но как человек, гражданин и часть общества, я не могу согласиться с его выводами. Земсков говорит, что репрессии коснулись "всего лишь" 2,5% населения. Но это не "всего лишь", это очень много. И в абсолютных значениях даже по его скромным подсчётам это примерно 10 миллионов человек. Государство нашло 2,5% не просто оппозиции, но настоящих вредителей, изменников и врагов. Что само по себе вызывает вопросы.
Данные Земскова нужны, потому что вокруг них удобно строить научную и общественную дискуссии. Но показать на книгу и воскликнуть: "наконец-то у нас есть объективная история репрессий!" при вдумчивом чтении невозможно. До истины ещё очень далеко.24293
Аноним21 ноября 2020 г.Разрушаем мифы
Читать далееПро советскую власть и, особенно, Сталина существует множество страшилок. Зачастую рассказывают, что по его вине были расстреляны десятки миллионов невиновных граждан, практически каждый советский гражданин испытал на себе репрессии, а родину во второй мировой войне защищали только из страха перед наказанием за дезертирство. К сожалению, многие успели прочитать отвратительное и лживое произведение Гузель Яхиной, но далеко не все решили проверить, как же все было на самом деле.
Кинга Виктора Земского отвечает на самые частые вопросы, а именно: что из себя представляла кулацкая ссылка, кто и за что был репрессирован и в каких количествах, за что боролись люди во второй мировой войне и как в советском союзе относились к гражданам, побывавшим в плену в военные годы. Каждый факт подкреплен источниками, главным из которых является государственный архив РФ. Земсков не отрицает и не умалчивает факт совершения гуманитарных преступлений, таких как выселение народов с их родных земель. Это темное пятно на совести нашей страны, однако в остальных вопросах все далеко не так страшно, как некоторые утверждают.
Надеюсь, что у этой книги будет побольше читателей, как и желающих изучать историю не по страшилкам.
22990
Аноним10 мая 2020 г.Читать далееНикто не может отрицать политические репрессии в Советском Союзе в сталинский период. Никто не может отрицать ответственность за эти репрессии руководства Советского государства. Но о самих репрессиях разговора серьезного и подтверждённого фактами как не было, так и нет. Есть только оголтелый крик и ложь со стороны так называемых антисталинистов и "либералов". Их не заботит историческая правда. Задача этих людей внедрить в сознание народных масс чувство вины за все что творилось в Стране Советов. А как только чувство вины будет внедрено, тогда уже можно требовать и покаяния, и территориальных уступок, и беспрекословного подчинения "демократическому, светлому и честному" миру. И очень странно, что по логике этих "людей со светлыми лицами", народ, пострадавший от репрессий и войны, должен ещё и покаяться за свои беды и несчастья!
Так вот, эта работа разбивает все доводы о людоедском сталинском режиме.
Когда-то давно, а может и совсем недавно, каких-то тридцать-тридцать пять лет назад началась вторая, горбачевская волна десталинизации. Закончилась эта волна разрушением страны, собранной Сталиным. Уничтожением промышленного потенциала, созданного все тем же Сталиным. А вот в вопросах истории и совсем всё оказалось в глубокой Марианской впадине! История превратилась во что-то страшное. Публикации о массовых репрессиях, раскулачивании, убийствах видных деятелей культуры, устранениях политических оппонентов, борьбе с космополитами и тому подобное, в журналах далёких от исторической науки, выходили чуть ли ни ежедневно. Наплыв информации был такой, что когда звучали запредельные цифры, миллионы и миллионы репрессированных и расстрелянных, то казалось что это все равно мало. И уже в сознании граждан СССР было внедрено, что чуть ли ни сто миллионов советских граждан были невинно замучены и уничтожены в системе ГУЛАГа. А тут и "великого и неполживого" писателя стали публиковать. И его "Архипелаг ГУЛАГ" окончательно утвердил в сознании простого обывателя, что при Сталине половина страны сидела, а вторая половина охраняла, а ещё пытала и измывались. Робкие замечания настоящих учёных встречались в штыки, а их самих огульно записывали в сталинисты. Никто и не собирался выяснять, так ли обстояло дело на самом деле.
Виктор Земсков сделал то, на что ни у кого не хватило ни сил, ни честности, ни терпения. Он на протяжении многих лет занимался статистикой репрессий и коллективизации. И пришел к удивительным выводам. Пересказывать его работу не имеет смысла. Ее нужно читать и перечитывать. Хочу сказать только об одном личном выводе из этой работы.
Многие годы бытовало мнение, что сталинская коллективизация убила сельское хозяйство в России. Но если учесть, что до войны колхозы выполняли свою функцию и снабжали государство хлебом и другими продуктами, голода в период с 1934 по 1940 год зафиксировано не было. А ещё и экспортировали зерно, вспомнить хотя бы пресловутые довоенные поставки в Германию. И сама колхозная система во время войны, несмотря на людские потери, потери плодородных сельскохозяйственных земель, скота и механизации, смогла снабжать фронт и города. Да все было по карточкам, но это было в самые тяжёлые военные годы. Но война подорвала тот позитивный развивающийся механизм, заложенный самой идеей коллективного хозяйствования. Он сломался от перенапряжения. Если промышленность восстанавливали в первую очередь, то сельское хозяйство было отнесено даже не к задачам второй очереди. Восстанавливали заводы и фабрики, электростанции, больницы и школы, театры и те восстанавливали в первую очередь. А крестьянин остался один на один со своими проблемами. С этого и началось разрушение колхозной системы, которое с годами только усугубилось. Об этом тоже есть в данной книге.
Конечно, эта работа не закрывает все вопросы связанные со сталинскими репрессиями. Ещё предстоит долгая работа для определения социального состава репрессированных, постатейная статистика, какое количество было осуждено и на какие сроки, сколько людей вернулось из лагерей, отделить уголовников от политических, разобраться в самом механизме репрессий. Но это работа многих и многих лет. И найдется ли такой же учёный, как Виктор Земсков, который поставит власть факта над эмоцией и политическим словоблудием?20967
Аноним15 сентября 2014 г.Читать далееТема репрессий - очень тёмная и мутная, и плавают в ней порой даже убеждённые сталинисты. Архивы с данными долгое время были закрыты, что, впрочем, не сильно останавливало борцунов с режимом, рассказывающих про "половина страны сидела, половина охраняла" и десятках миллионов расстрелянных (особо отважные доводят число погибших чуть ли не до шестидесяти миллионов). Но даже сейчас, когда с немалой части документов поснимали грифы "секретно" и дали к ним доступ, ситуация не особо сильно изменилась - ибо сидеть в пыльных архивах и копаться в старых бумажках долго и нудно, куда проще продолжать продолжать вещать ту же ложь, что и в перестроечные годы.
Но, к счастью, позитивные подвижки тоже есть, и труд Виктора Земскова - тому подтверждение. Один из главных плюсов книги - автор не занимается обеливанием режима и оправданием репрессий - он просто приводит цифры. Много цифр. Даже скорее так - МНОГО ЦИФР. И каждая таблица подкреплена ссылкой на тот или иной документ из архива. Но именно такое беспристрастное приведение цифр бьёт вопли либералов даже лучше, чем любые попытки оправдания - разрыв между голословными обвинениями и реальной статистикой порой просто чудовищный. А все цифры, повторюсь, ссылаются на официальные документы в архивах, желающие могут сверить их самостоятельно.
В своей книге, помимо общего разбора размеров репрессий (в какие годы, сколько, за что, куда выслано или расстреляно), автор также акцентирует внимание на высылке раскулаченных крестьян и их жизни в трудопоселениях и судьбе освобождённых из немецкого плена солдат и пленных граждан, выделяя под эти темы по главе. Последняя особенно интересна опровержением лживой цитаты про "У нас нет пленных, у нас есть предатели".
В целом книга читается немного тяжеловато - к обрушивающемуся на тебя потоку цифр и документов надо привыкнуть. Но в остальном книга крайне познавательная. Интересующимся данной исторической эпохой и темой репрессий настоятельно рекомендую.171,3K
Аноним6 октября 2020 г.История. Цифры. Факты.
Читать далееВ книге всё чётко, по делу и никаких лишних "пузырей". Автора нельзя заподозрить в сталинизме, так как всё, о чём он говорит, подкреплено цифрами, которые взяты из документов. Пока нет других, как бы мы ни относились к нашему прошлому, надо опираться на них. Другие цифры - это мифы и вымыслы людей, сильно обиженных на власть. Можно ли доверять таким "специалистам". Сомневаюсь... Представьте, что о вас когда-нибудь напишут книгу. Здорово, правда? Но напишут её со слов вашего соседа, с которым вы были в контрах. Какая память останется о вас?..
Земсков не отрицает "тёмных пятен" нашей истории, но подходит к ним предметно и логика его вполне ясна. История и эмоции несовместимы.
Тем, кто любит историю и хочет иметь об одном из самых сложных периодов чёткое представление, рекомендую прочитать эту книгу. Слишком много "специалистов" развелось в последнее время в нашем информационном пространстве, которые "кормят" своих слушателей откровенной дезинформацией.
Поэтому читайте В. Земскова.
16821
Аноним3 мая 2015 г.Сильная, но страшная книга.
Недостаток состоит разве что в ссоре Земскова и Жукова отчасти вылившейся на страницы книги. В остальном же - великолепный источник по истории репрессий и пища для ума.
141,1K
Аноним9 октября 2022 г.Объективные научные факты с первооисточниками
Работа заслуживает прочтения
Если верить всем нынешним пропагандистам про голодоморы, миллионы расстрелянных, раскулаченных, то в голове может задаться вопрос "А почему такая многомиллионная страна не могла сбросить свои оковы и устроить восстание?"
Книга четко даёт ответ на этот вопрос. Более 95% населения никогда и ни в какой мере не сталкивались с репрессиями при Сталине
Очень жаль, что подобных работ в наше время мало11728
