Рецензия на книгу

• 

  Аноним19 декабря 2024 г.

  Книга Виктора Николаевича Земскова произвела на меня неоднозначное впечатление. Автор – историк, работавший с архивами ОГПУ–НКВД–МВД–МГБ, изначально вызывал доверие. Сталинисты ценят его как человека, разоблачившего мифы о сталинской эпохе, особенно о количестве репрессированных. В положительных отзывах читатели называют книгу нейтральной и непредвзятой, хотя это очевидно не так. Земсков чрезвычайно ангажирован, и это хорошо видно в те моменты, когда он отходит от архивных цифр и выдает собственные умозаключения. Но обо всём по порядку.
  
  Структура книги.
  
  Первая глава посвящена раскулачиванию, и к ней вопросов меньше всего. Здесь и правда нейтральный академический язык и много данных со ссылками на источники.
  
  Вторая глава, в которой обсуждаются политические репрессии тридцатых уже не так строга. Земсков нередко переходит на полемический тон, обвиняет оппонентов в фальсификациях и едва ли не впадает в истерику. Радует, что огромная часть материала построена на архивных статистических данных. Но стоит Земскову отойти от цифр, становится очевидной предвзятость. Он увлекается защитой собственной репутации и обвинением противников, выдавая по несколько страниц публицистического текста. Статистика этой главы, пожалуй, интереснее всего, поскольку именно вокруг темы жертв репрессий разворачиваются большинство обсуждений в публичном пространстве. Но к статистике вернёмся позднее.
  
  Третья глава посвящена предвоенным годам. Она не добавила книге ничего, кроме эмоций. Здесь нет цифр, а источники вдруг исчезают. Зато достаточно лозунгов и смелых заявлений, лишённых обоснований. Текст главы совсем не похож на академический и скорее напоминает проповедь о героизме и патриотизме. Подобное настроение передаётся и следующей главе. По словам Земскова народ воевал не только за Родину, свои семьи и свои земли, но и за советскую власть, а политический режим считал самым справедливым в мире. Я могу это принять, если увижу аргументы в пользу таких сильных тезисов. К сожалению, аргументов нет, если не считать аргументом наивную формулу "раз не бунтовали, значит поддерживали". Не имею ничего против, может быть так и было, но в научном труде нужно обосновать.
  
  Четвёртая глава рассказывает о трудовом подвиге крестьян в военные годы. Я верю в то, что народ сплотился в борьбе с общим врагом, но в картину, рисуемую Земсковым – идеальную и единодушную – поверить не могу. Глава почти полностью состоит из историй о том, как крестьяне в разных регионах превышают поставленную норму в 5-10 раз. Опять же, я не против, но хотелось бы видеть не только ссылки на газеты, но и источники, неподконтрольные государству – личные записи, дневники, письма. Говорить о настроениях, опираясь на официальные рупоры власти, невозможно.
  
  Заключительная глава посвящена репатриации и по структуре похожа на вторую.
  
  Нарративная часть.
  
  В те моменты, когда речь не идёт об архивных цифрах, Земсков часто прибегает к такой схеме повествования: "Оппонент говорит X, но это ложь и фальсификация. Многие имеющиеся у нас источники и факты утверждают обратное". При этом ни конкретные источники, ни факты в такие моменты не приводятся. По сути, фактом является то, что сказал автор, а проверить этот "факт" у читателя нет возможности. Выглядит это так, будто лозунгами и заявлениями автор пытается замаскировать отсутствие обоснований. Слово "факт" или решительность заявлений призваны убедить читателя в правоте написанного. В то же время пафосом Земсков как будто хочет оградиться от возражений. Дескать, если ты не согласен, значит ты против трудового подвига и Великой победы.
  
  Такие ухищрения легко представить в полемической работе публициста, но от историка ожидаешь меньше всего.
  
  Что и как считали.
  
  Возвращаемся к статистике. По версии Земскова масштабы сталинских репрессий, о которых обычно говорят, сильно преувеличены. Вместо 40, 60 и 110 миллионов человек он приводит данные о примерно 4 млн. осужденных или примерно 10 млн. репрессированных в целом (включая переселенцев и жертв коллективизации)
  
  В попытке побольше узнать об авторе я наткнулся на критическую статью С. Максудова в журнале "Скептик". Информации об историческом образовании Максудова (настоящая фамилия Бабенышев) найти не удалось, поэтому его данные воспринимать всерьёз не могу. Тем не менее, некоторые замечания выглядят разумными.
  
  Во-первых, Максудов упрекает Земскова в наивном отношении к архиву. Виктор Николаевич принимает все данные за правду как есть, не пытаясь анализировать их достоверность. Земсков отмахивается от этой претензии, мол, НКВД не было необходимости подделывать цифры. Такая позиция и правда кажется наивной. Речь не идёт о злых советских службистах, спрятавших настоящий архив. Речь идёт об ошибках и злоупотреблениях на местах. У сотрудников НКВД могли быть причины искажать реальную картину: от стремления скрыть ошибки до желания выслужиться. Кроме того, учёт родившихся и умерших спецпереселенцев тоже может быть далёк от истины, поскольку ЗАГСы в поселениях открывались в последнюю очередь, и считать было просто некому.
  
  Во-вторых, Земсков и его противники по-разному определяют саму общность "репрессированных". Так, Земсков считает жертв голода 1932-33 годов жертвами фискальной политики, тогда как Максудов записывает их в число пострадавших от политического преобразования деревни. Здесь я скорее соглашусь со вторым. Однако Максудов прибавляет к количеству репрессированных военные потери, и здесь я больше согласен с Земсковым. Репатриантов, зачисленных в рабочие батальоны, Виктор Николаевич тоже исключает из подсчётов, тогда как некоторые историки и их считают репрессированными. Таким образом, насчитать можно хоть 40 млн., хоть больше, в зависимости от содержания категории "репрессия". Это остаётся на откуп автору и его методологии. Земсков на страницах книги не дал объективных оснований своему подходу.
  
  Позиция автора.
  
  С одной стороны, Виктор Николаевич настроен явно просоветски. 3-4 главы об этом кричат. Советская система – самая справедливая в мире. Это не столько взгляд крестьян, сколько самого автора.
  
  В то же время он признает репрессии и роль в них Сталина, а некоторые решения называет гуманитарными преступлениями. По количеству репрессий на душу населения он ставит СССР в один ряд с франкистской Испанией. Такая двойственная позиция подкупает и кажется нейтральной, хотя играет с автором злую шутку.
  
  На деле она приводит не к умеренной средней линии, а к лавированию "между скал". Так, Земсков в последней главе утверждает, что репатриантов не репрессировали и не поражали в правах. Но из дальнейшего текста мы узнаем и о 6-летнем спецпоселении, и об ограничениях на выбор места жительства и работы.
  
  Сначала он пишет:
  
  

  
  В последнее время раздаются голоса, утверждающие, что Сталин будто бы лично не является инициатором массовых репрессий, в том числе Большого террора 1937–1938 годов, что это ему якобы навязали местные партийные элиты и т. д. Мы же должны понимать, что это не так.

  Но через несколько страниц, соглашаясь с Р. Терстоном:
  
  

  
  ...репрессии имели ограниченный характер...

  Такие непрояснённые моменты, что именно исследователь считает массовым, а что ограниченным, уместны в публицистической работе, но не в академически строгом исследовании.
  
  Кроме того, опровергая масштабы, Земсков попутно подтверждает само существование жестоких и неосмотрительных практик, таких как депортации и переселения, поражения в правах, голод из-за неэффективной экономической политики и другие от систематических ошибок до целенаправленной борьбы с врагами разных категорий.
  
  Моё мнение.
  
  При всём вышесказанном я вполне могу принять данные, представленные Земсковым. Тем более, что я вообще не историк и компетентно опровергать что-то здесь не могу. Но как человек, гражданин и часть общества, я не могу согласиться с его выводами. Земсков говорит, что репрессии коснулись "всего лишь" 2,5% населения. Но это не "всего лишь", это очень много. И в абсолютных значениях даже по его скромным подсчётам это примерно 10 миллионов человек. Государство нашло 2,5% не просто оппозиции, но настоящих вредителей, изменников и врагов. Что само по себе вызывает вопросы.
  
  Данные Земскова нужны, потому что вокруг них удобно строить научную и общественную дискуссии. Но показать на книгу и воскликнуть: "наконец-то у нас есть объективная история репрессий!" при вдумчивом чтении невозможно. До истины ещё очень далеко.

  24

  293