Повести. Рассказы

Этот рассказ произвёл на меня сильное впечатление!
Ведь добра не так уж много в мире, люди нуждаются в помощи, а другие люди не хотят её оказывать. Семья Мерцалова была в очень-очень глубокой яме, из который могли и не выбраться. Бездонная пустота цеплялась за них и затягивала в бездну. Жизнь стала казаться Мерцалову наказанием.
И тут - настоящее чудо! Появляется доктор! Он, как добрый волшебник,б росает в бездонную яму верёвочную лестницу и вытягивают семью наверх! Ощущения волшебства усиливает то, что это происходит в Рождество.
Этот рассказ мне очень понравился. В нём очень много светлого, а ещё он учит нас быть добрее.

Настоящий шедевр. Умная, талантливая книга. И хотя не все психологически достоверно, но эту книгу обязательно стоит прочитать в возрасте 15-16 лет. Я, к сожалению, тогда ее пропустил, но вот сегодня наверстал, проглотив за несколько часов.

Люблю книжки, изданные тогда, "когда Сталин был еще хорошим". У них как будто есть история, которую они рассказывают вместе с напечатанным на бумаге текстом.

Вот и это издание что-то пыталось мне рассказать, но пронзительный слог Куприна, периодически переходящий на малороссийскую речь и обратно на великорусский, не дал мне его выслушать.

История молодого человека, по непонятному недоразумению ставшего офицером и по понятным из названия причинам не дожившего до последней страницы книжки, берет за душу и вызывает не то, чтобы сильный, но все же катарсис. За что автору низкий поклон.

Мирные будни императорской армии: учения, построения, муштровка солдат в светлое время суток, а вечерами и ночами беспробудное пьянство, скрывающее серую однообразную скуку, жалкая бедность, сплетни, взаимная ненависть, пошлость и "бессильная провинциальная игра в светскость". В такой действительности обитает и подпоручик Ромашов, наивный 20-летний парень, мечтавший о благородной воинской службе, мужестве и почете. Каждый день он подмечает унижения рядовых солдат и бессмысленные приказы, чтобы не думать об увиденном напивается в компании офицеров и их жен ежевечерне. "Что за жизнь! Что-то тесное, серое и грязное... эта развратная и ненужная связь, пьянство, тоска, убийственное однообразие службы, и хоть бы одно живое слово, хоть бы один момент чистой радости. Книги, музыка, наука – где все это?» Настоящее счастье он находит в обществе замужней Шурочки, которая трезво и расчетливо (порой даже цинично) устраивает свою жизнь. Она ради будущего своего счастья вышла замуж за нелюбимого, глупого человека, неспособного поступить в военную академию; она же от скуки разбила не одно мужское сердце в поиске пути к высшему свету. Наивный Ромашов пал очередной жертвой эгоистичной Шурочки, как до этого пал, философ в душе, Назанский. Устами пьянчуги и больного человека говорит автор, его слова будоражат ум растерянного Ромашова, с его подачи начинается личный поединок в душе Юрия. Исход этого поединка лежит на Шурочке, которая могла бы уберечь и предотвратить трагедию, именно она стала катализатором всего произошедшего. Вряд ли она это поняла, к сожалению. Прекрасная повесть с живыми героями, образы которых выписаны лаконично и емко, а финал по-военному скуп и сух: рапорт за которым скрывается короткая жизнь военного.

Смело ныряйте в жизнь, она вас не обманет. Она похожа на огромное здание с тысячами комнат, в которых свет, пение, чудные картины, умные, изящные люди, смех, танцы, любовь – все, что есть великого и грозного в искусстве. А вы в этом дворце до сих пор видели один только темный, тесный чуланчик, весь в copy и в паутине, – и вы боитесь выйти из него.

Все на свете проходит, пройдет и ваша боль и ваша ненависть. И вы сами забудете об этом. Но о человеке, которого вы убили, вы никогда не забудете. Он будет с вами в постели, за столом, в одиночестве и в толпе. Пустозвоны, фильтрованные дураки, медные лбы, разноцветные попугаи уверяют, что убийство на дуэли – не убийство. Какая чепуха! Нет, убийство – всегда убийство.

Я к рыбалке равнодушна, но, надо признаться, оказалась очень подверженной влиянию зарисовок типичной жизни моряков-жителей Балаклавы в версии Куприна. У автора необычайний талант коротко, но ярко, создавать портреты и словесные пейзажи. Я легко смогла представить это место с древней историей, которое дышит прошедшими веками, покоящимися под налетом современного автору времени. Оно на лето омывается шумными и вызывающими зуд курортниками, "золотушными детьми и декадентскими девицами", а как только они уезжают, откуда ни возьмись появляются местные жители. Это такое хорошее описание курортного города, который можно наблюдать не только на черноморском, но и на средиземноморском побережье.

Воистину. Поэтическое описание потомков гомеровских листригонов Куприн рассыпает крошками по рассказам, обрисовывая не только темперамент народа в целом, но и отдельные фигуры вроде Юры Паратино или Сашки Комиссионера. Эти совсем немифические листригоны как и местность несут на себе отпечаток времени, намек на то, что за их плечами - история. Так и представляется как из-за тяги к новостям и присущему им неискоренимому любопытству жители высыпают на берег бухты, когда причаливает параход, идет макрель или кто-то не возвращается с моря. Или как распрощавшись с дачниками листригоны предаются "кейфу", пописая молодое еще не настоявшееся вино. Они создают свой фольклор из смеси греческого, русского и чего придется, передавая из уст в уста приметы и обычаи рыболовов, сидят по кафе и не любят ходить по гостям, а еще навсегда остались на страницах этого прекрасного сборника.

Я далека от рыбалки, но Курприн смог проложить между мной и его обитателями бухты невидимую связь, согревшую и слегка опьянившую красотой слога и образами.

Знаю, что не буду оригинальна, но все же: это очень красивая и очень грустная история любви. А еще мне кажется, что "Олеся" - это идеальная повесть о несчастливой любви.
Здесь все и всё на своих местах: и полесская красавица-колдунья, живущая с бабкой в лесной глуши, и ее благородный возлюбленный, и темный, суеверный народ, страшный в своих непонимании, неприятии, ненависти. И, конечно же, природа.
Природа в повести в самом деле самостоятельный персонаж. Вот вьюга бушует и предсказывает судьбоносную встречу. Весна - яркая, звонкая - обещает чистую, нежную, взаимную любовь. Сильнейшая гроза с молнией, градом пророчит неминуемое расставание. И так на протяжении всей истории - замечательные картины природы всюду сопровождают героя.
И, несмотря на то, что хэппи-энда не будет, повесть не оставляет чувства безнадежной тоски - остается светлая грусть и немножко надежды на счастье...

Стыдно признаться, но о существовании такого персонажа я узнал впервые, читая Акунина, а не Куприна. Акунин, конечно, персонажа украл и переработал (интеллигенции все позволено). Конечно, захотелось ознакомиться с первоисточником. Ознакомился, разочарован.
То, что штабс-капитан - японский шпион, угадывается с первых страниц, Куприн интригу делать не умеет. Сразу же, сходу возникает вопрос - а какое у шпиона задание?
Для начала посмотрим, чем занимается этот японский Штирлиц.

Что же нужно было Рыбникову в штабах, участках, комитетах и так далее?
А черт его знает. Глазами фельетониста Щавинского мы видим, что Рыбников просто старается привлечь внимание к себе и треплется, треплется, треплется! В общем, театр одного актера. Какая практическая польза Японии? Собирает ли он какие-то важные сведения? Наверно, собирает, поскольку автор упоминает, что Рыбников отправляет в Иркутск некие письма. Однако что в них может содержаться, непонятно, поскольку должность и положение Рыбникова, как офицера, раненого и отправленного на заслуженный отдых, не позволяет ему ни знакомиться с документами, ни присутствовать на неких совещаниях...
К тому же Рыбникова заслали в Петербург не случайно, о чем говорит вымышленная им якобы рана, полученная под Мукденом. Если бы рана была настоящая, можно было посчитать, что Рыбников против своей воли был комиссован и отправлен в Питер. Однако поскольку автор намекает, что нога Рыбникова абсолютно здорова, ясно, что приехал он с какими-то целями... но какими?! А черт его знает...
Шпион очень глупо палится, и уже никто не воспринимает его всерьез. Начинается комедия абсурда, когда все знают, что он шпион, но всем наплевать. Рыбников знает, что его раскрыли, но не особо беспокоится по этому поводу. Да и вообще, подозревать можно кого угодно, но доказательств происхождения Рыбникова нет, поэтому и говорить не о чем...
Потом Рыбников находит себе проститутку и внезапно в нее влюбляется. Прямо такое серьезное чувство! Почему? Как? Он себя вообще не контролирует? Непонятно...
Но внезапно проститутка смотрит на него и понимает, что он японец. У него, видите ли, японское лицо. Пока он спит, она показывает его друзьям, и они только по лицу (!) осознают, что да, он японец! Возникает логичный вопрос: а что, до того у него было лицо не совсем японское?!
Он сбегает, но неудачно, ломает себе ногу, тут его и арестовывают. КОНЕЦ.
Я читал и раньше Куприна и знаю, что этот писака себе на уме, но вот этот бессмысленный рассказ по своему идиотизму превзошел все, что я видел у него ранее.
Вот просто сухие факты о рассказе:
1. приезжает японский шпион, не выполняющий никакого особого задания и не имеющий ни единой возможности его выполнить

• его раскрывают люди, заподозрившие его по странной манере общения
• его раскрывают другие люди, но на этот уже исключительно по чертам лица, что противоречит пункту № 2
• шпион абсолютно глуп и делает нелепые ошибки, однако, как ни странно, в том, что его поймали, никакой его ошибки нет - он же не мог переделать себе черты лица!

Если пробежаться по рецензиям и анализам "Гамбринуса" в основном получим: " предреволюционная Россия", "интернационализм противопоставленный национализму", "поэтическое описание Одессы", "искусство непобедимо" и т. д и т.п.
Не хочу с перечисленным спорить, но хочу добавить: это история о человеке, осознавшем, что терять ему нечего.
Пока у Сашки есть Белочка и ощущение себя наравне с окружающими, он способен пугаться, бояться и тосковать, но после того, как ему многажды напомнили, что он - никто, морда жидовская, и сделать с ним можно, что угодно, он теряет способность бояться. Власти отправили его на войну вопреки закону ( что он там повидал, вынесено за пределы рассказа); простые люди, с которыми он много лет жил бок о бок, устроили погромы; собачку - безобидное существо, скрашивавшее его одиночество - убили просто так, походя...
Искусство непобедимо, говорите? Музыка, да? Но музыку тоже убили. Сашке искалечили руку, ему уже не бывать скрипачом, не перенимать мелодий, не сочинять собственных. Он, бывало, играл печальные задумчивые мелодии, свои сочинения, но всё, что осталось ему теперь - это разухабистый "Чабан", исполняемый на окарине. На свистульке.
Мука, издевательство, а не музыка.
Что ж, не время стало для задумчивой печали, впереди 1917 ый год: люди, которые поняли, что терять нечего, отомстят миру за то, что он их до этого довел.