Бран Мак Морн, последний король. Кулл, выходец из Атлантиды

И все это ради того, чтобы император, восседающий в роскошном дворце, в окружении знатных вельмож и прекрасных наложниц, получил кратенькое известие: пропала, мол, в туманных горах далекого и неизведанного Севера еще одна экспедиция...
Я повел глазами по сторонам, оглядывая своих боевых друзей. Были среди них и природные римляне, и уроженцы подчиненных земель. Я рассмотрел знакомые лица бриттов, германцев и одного огненноволосого хибернийца. Потом я посмотрел на волков в человеческом обличье, окруживших нас смертельным кольцом.

Мы шли, и шли, и шли без конца. Утесы раскачивались над нашими головами, поросшие дроком склоны немыслимым образом запрокидывались. Солнце восходило над шатавшимися вершинами и снова опускалось на запад. Однажды, когда мы сидели на гребне холма, прячась между огромными валунами, внизу под нами по узкой тропе, петлявшей по горному склону, прошел военный отряд дикарей. И вот, когда они оказались прямо под нами, ирландец вдруг издал крик безумного восторга и прыгнул со скалы в самую их гущу. Они ринулись на него со звериным рычанием, точно стая волков, и какое-то время его рыжие волосы мелькали над массой черных голов.

...Тропинка отвернула от края оврага и пропала из глаз за стволом лесного гиганта. И вот оттуда-то, из-за необъятного ствола, и донесся до ушей Корорака неожиданный шум ожесточенной борьбы!
Первой мыслью воина была мысль об эльфах и гномах, что населяли, по слухам, здешние дебри. Он осторожно и бесшумно двинулся вперед, желая посмотреть, что же происходило за деревом.
Его глазам предстала поистине удивительная картина. Он увидел крупного волка, что стоял, ощетинясь, под деревом и явно готовился дорого продать свою жизнь; кровь стекала из рваной раны у него на плече. А

Корорак огляделся по сторонам и прибавил шагу. Нет, он не был трусом. Просто это местечко ему не нравилось. Повсюду кругом вздымались рослые деревья, затмевавшие густыми сучьями солнечный свет. Едва различимая тропа петляла туда и сюда между стволами и временами выводила на край глубокой ложбины или оврага. Тогда Корорак видел внизу под собой макушки деревьев. Иногда же перед ним открывалась прогалина, и он замечал неприветливые кряжи, синевшие у далекого горизонта. Он знал, что это были отроги угрюмых Корнуэлльских гор, лежавших много дальше на запад.
В горах, как полагали люди, свил себе гнездо Берак Жестокий

Спустя некоторое время человека, именуемого римлянами Парта Мак-Отна, можно было видеть в одном из внутренних покоев Эборакума. Он без устали ходил взад и вперед по комнате, точно тигр, запертый в клетку. Его ноги в сандалиях бесшумно ступали по мраморным плитам.
— Громм! — наконец повернулся он к скрюченному великану, своему прислужнику. — Я ведь отлично знаю, почему ты так цеплялся за мои колени и призывал на помощь Лунную Женщину. Ты боялся, что я потеряю власть над собой и очертя голову брошусь выручать бедолагу!.. Во имя богов! Я уверен, именно на это и был расчет у римского пса.

В нем не было ни малейшего намека на полнокровную, почти восточную чувственность, присущую уроженцам Средиземноморья. Белокурые варвары, стоявшие за троном Суллы, и те больше напоминали «гостя», чем смуглокожие римляне. Его невозможно было принять и за грека: ни тебе полных, красиво изогнутых губ, ни вьющихся волос. Даже оттенок его кожи вовсе не был темно-оливковым, как у южан; скорее уж он нес в себе сумрачность туманного Севера. Как-то сама собой приходила мысль о наползающих туманах, о непроглядных ночах и о стылом режущем ветре бесплодных северных равнин. Даже черные глаза и те лучились диковатым холодом, словно два черных огня,