Грозовой перевал. Незнакомка из Уайлдфелл-Холла

Я, мне думается, могу с уверенностью сказать, что им поистине выпало на долю большое и все возраставшее счастье. Оно кончилось. В самом деле, рано или поздно мы непременно вспомним о себе; но только кроткий и великодушный любит самого себя с большим правом, чем властный. Их счастье кончилось, когда обстоятельства заставили каждого почувствовать, что его интересы для другого не самое главное.

Все же полюбить Хитклифа я не могла и часто недоумевала, что хорошего находит мой хозяин в угрюмом мальчишке; а тот, насколько я помню, не выказывал никакой благодарности за эту слабость. Он был дерзок со своим благодетелем, он был просто бесчувственным; а ведь знал отлично свою власть над его сердцем и понимал, что ему довольно слово сказать – и весь дом будет принужден покориться его желанию.

- Она заплакала, когда я ей доложила нынче утром, что ты опять ушёл
- Что ж, а я плакал ночью

Гэртон Эрншо совершал вполголоса своё утреннее молебствие, состоявшее в том, что он посылал к чёрту каждую вещь, попадавшуюся ему под руку

Proud people breed sad sorrows for themselves.

Хитклиф - меня трясёт, когда я называю это имя! - не показывался дома с прошлого воскресенья до этой субботы. Кто его кормил - ангелы или его адова родня, не скажу.

В конечном счете мы всегда думаем лишь о себе. Люди мягкие благородные лишь более справедливы в своем эгоизме, чем люди властные, и потому все закончилось, когда обстоятельства заставили каждого из них почувствовать, что интересы одного –  не самая важная забота другого

Как много эгоизма в любви.

Разумный человек должен довольствоваться тем обществом, которое являет он сам.

Вы уступаете им в мелочах, пока они усердно предупреждают любое ваше желание, но в один прекрасный день вы можете разойтись во мнении о чем-то жизненно важном, и тогда те, кого вы почитали слабыми, могут оказаться такими же упрямыми, как и вы сама.