Нетерпение сердца. Мария Стюарт

еще у нас еще говорят: "Не делай добра, не получишь зла". Или вот сегодня как раз у видела: "Если Вы вдруг для кого-то стали плохим, значит Вы сделали для этого человека слишком много хорошего". Вот так, не нужно далеко ходить и много читать.
Итак, народная мудрость против Стефана Цвейга. Кто же прав?
Разумеется, мое мнение по тому, что происходило там, в пригороде Вены, идет в разрез общепринятому, непопулярно и, уж конечно, не "объективно". И я его все же выскажу, ведь не зря же, вопреки самой себе, в Новогоднем флэшмобе 2017 по настойчивому совету Fatika с n-ой попытки, прочла "Нетерпение сердца".
Когда все прогрессивное человечество единодушно обвиняет Антона в трусости и малодушии и жалеет бедняжку Эдит, я спрошу: "А с какой стати?". Я не нашла ни одного подтверждения трусости Антона. Но вот благородства, настоящей доброты, желания помочь нашла очень много. Другое дело, что все эти порывы никогда, будь она трижды здорова, не оценила бы великая эгоистка и малолетняя шантажистка Эдит, подчинившая своей воле всех, кого знала, включая доктора.
Почему все пристали к Антону? Еще до знакомства с ним она сделала невыносимой жизнь всей семьи. Она уже дважды пыталась покончить с жизнью. Думаю, что причинами были неугодное ей поведение доктора и отца. И тут новое лицо! Новые причины... Впрочем, у любителей суицида причины для завершения жизни найдутся всегда.
Однажды, после того, когда подобным образом ушел из жизни мой двоюродный брат, я поняла, что не испытываю к нему жалости. Ну так ему захотелось. Почему я должна жалеть того, кто причинил окружающим его людям столько горя? Не справедливее ли пожалеть их?
Но вернемся к героям. "Бедняжке" Эдит было уже 17 лет. она прошла хорошую школу шантажа и морального издевательства над близкими, и я думаю, она была не настолько глупа, чтобы хотя бы раз задуматься о том, что первый встречный вовсе не обязан ее "любить", даже будь она самой раскрасавицей. Она ни разу не попыталась взглянуть на "любимого" человека, не как на свою жертву, а как на того, кого ты действительно Любишь, т.е. хочешь ему добра.
Нет, все добро должно было принадлежать только ей. И болезнь, на мой взгляд, здесь дело десятое. Думаю, что каждый, кто хотя бы немного знает жизнь, встречал подобных людей в своем окружении. Мало того, прежде они стараются погубить другого (вспомнились Анна Каренина и Вронский), и только потом уже, когда этот номер у них не проходит, они причиняют ему самое большее зло, на которое способны.
А что Антон? Антона нужно ей было беречь и лелеять. Будь она поумнее, будь у нее хотя бы капля чуткости, она поняла бы, что он не менее ее хочет общения, уважения, ласки и любви. И кто знает, как бы там все сложилось? Антон отдал ей все, на что был способен. Если ОНА его любила, так почему бы ей самой не попытаться дать ему хоть частичку добра? Так нет, в любви ее привлекала, вероятно, именно физическая сторона.
Именно, Эдит, на мой взгляд, обладала самым сильным "нетерпением сердца" как назвал непомерный эгоизм автор, и заражала этим всех окружающих. И Антона, не более других.
Ну хватит, к сожалению, ненужная любовь хотя и сложная, вполне банальная (а на сегодняшний день - даже пошлая) история, и многие ее познали с той или другой стороны не понаслышке.
Что до Стефана Цвейга, я уже писала о нем. Его манеру письма я чувствую, как будуарно- слащаво-неприличную почему-то, и на этот раз мое мнение не изменилось. На четырех страницах убористым шрифтом описывать ласкание ладони - это уж слишком. Но к тому еще добавилось ощущение преднамеренной жестокости.
Еще думаю, какую все же цель преследует роман? Назидательную, вероятно. Только кому и что он советует? Молодым девушкам ждать сильного героя, так очень большая вероятность, что не дождешься никого. Или молодым юношам подальше держаться от неразумных истеричных девушек? Это, пожалуй, теплее. Или учит тому, что человека нельзя изменить? Не знаю.
Но одно знаю точно, ни за что не посоветовала бы я ее к прочтению людям, по какой-то причине попавшим в беду, окончившуюся физическим недугом. Эта книга - не товарищ.

Знакомо ли Вам чувство сострадания? А когда-нибудь задумывались о том, можно ли обидеть, оскорбить или убить жалостью? Что испытывает человек, которому сочувствуют? Считает ли себя калека вправе любить? И что лучше ложь, приносящая счастье, или горькая правда? Вот именно за эти возникшие вопросы и поиск ответов - роман Стефана Цвейга «Нетерпение сердца» мне очень понравился. В книге подняты интересные темы, которые вечны, вне зависимости от даты на календаре, будь то 2016 или 1914 год. Созданы герои, которым сопереживаешь. Зачастую задумывалась, а как бы поступила я на их месте? И порой приходила к вводу, что ситуации тупиковые, зациклены и не имеют Happy and. Слог автора восхитителен, сразу приглянулся с первых страниц. Цвейг пишет изумительно. На мой вкус - это составляющие хорошей книги.
Но, смазало впечатление от прочтения затянутость повествования. Стал пропадать интерес к душевным колебаниям главного героя. Конечно, 25-летний лейтенант Антон Гофмиллер совсем не имеет жизненного опыта, кроме казарм и муштры он ничего не видел. Поэтому можно объяснить его поведение, его терзания, а учитывая социальные предрассудки того времени, зависимость от мнения однополчан и семьи. Но на мной взгляд автор переусердствовал с пристальным рассмотрением поведения только молодого офицера. Хотя, я понимаю, что повествование идет от имени Антона Гофмиллера, т.е. читатель видит происходящее его глазами, проникается его переживаниями. Но мне не хватило подробностей, деталей, которые раскрывали чувства и эмоции других персонажей. Развязка романа получилась слишком стремительной. Долго запрягали, но быстро приехали.
Но всё-таки книга пришлась мне по вкусу.

В пряничные времена России, «которую мы потеряли», когда все вокруг только и делали, что гуляли по набережным, любовались юнкерами и хрустели французской булкой, в Европе тоже времени не теряли: угощались штруделями, устраивали парады и устало взирали на томик какого-нибудь викторианского романа, сидя у открытого окна, дожидаясь, пока слуга-мадьяр принесет утренний чай на подносе черненого серебра. А военные, к слову, только и делали, что укрощали лошадей, с бравадой подгибали кончики усов, целовали ручки дамам, а по вечерам играли в карты, пили коньяк и курили сигары. Офицеры – так вообще сплошь поручики Ржевские, такие же храбрецы, но без пошлятины. Не знаю, как вам, а по мне, так образ Европы того времени олицетворяет в первую очередь Австро-Венгерская империя, колосс Габсбургов, о которых все из школьного курса истории слышали, но никто толком не знает, чем они владели, сколько лет правили и т.д. По правде говоря, то, о чем писал Цвейг и о чем пойдет речь, могло случиться в любой цивилизованной стране – Австрия могла быть царской Россией, викторианской Англией или, скажем, Колумбией.

Взрослому сознательному человеку с высоты собственного опыта часто приходится переосмысливать наиболее значимые события жизни, заново пытаться восстановить в памяти наиболее эмоциональные моменты, желая почувствовать тот же холодок по спине, когда впервые обнимаешь девушку, которая нравится, вспомнить ощущения от первого поцелуя или расставания. Говорят, что семьдесят процентов времени мозг тратит на воспоминания и создание идеализированных моментов прошлого. Поговорку «После драки кулаками не машут» люди придумали, чтобы оправдать собственную склонность к размышлениям на тему «А если бы я тогда сделал вот так». Одни будут вздыхать, признавая, что превратились в развалин, другие полезут в бутылку. А люди вроде Антона Гофмиллера могут, сидя за бокалом кьянти, вспомнить годик-другой молодости, поведать незнакомцу-писателю о том, как в двадцать пять лет успели набедокурить, пытаясь вызвать уже не томление и переживания, что было в молодости, но звуки совести. Стоит сказать, что в то время даже человек военный имел право на сентиментальность: мог писать пылкие письма, до утра ворочаться в койке, занимаясь самокопанием, - а уж что касается героя Цвейга, то он этим правом воспользовался сполна. Звучит, конечно, коряво, - будто сейчас никто не может этим заниматься. Ответ такой: да, я прямо сейчас и представляю младшего лейтенанта Радченко, который, будучи на дежурстве, погожей летней южно-бутовской ночью предается размышлениям на заднем сидении УАЗика. Весьма художественно, и достойно пера Донцовой. Австро-Венгерский лейтенант может, а лейтенант УВД – нет.

Итак, двадцатипятилетний офицер кавалерии Антон Гофмиллер в начале двадцатого века проходит службу в небольшом городке на задворках Австро-Венгерской империи. Маневры, верховая езда, карты с сослуживцами по вечерам, небольшое жалованье, расписанное до последней кроны, опостылевшие улицы, дворы, местные жители, о которых знаешь уже всё вплоть до того, в каком наряде будет та или иная дама в ближайшее воскресенье. Случайно оказавшись на балу в поместье фон Кекешфальва, Гофмиллер приглашает на вальс дочь хозяина и искренне недоумевает, почему та вдруг разрыдалась. Оказалось, девушка в результате несчастного случая повредила ноги и передвигается только на костылях и с большим трудом. Гофмиллер, как ошпаренный, бежит из поместья; тут-то начинается самокопание, рассуждения о милосердии и сострадании и психоанализ на пару сотен страниц изящно-витиеватым цвейговским языком. Конечно, для офицера поступок незавиден, и герой на следующий день отправляет Эдит – так звали дочку хозяина имения – букет цветов. Проходит немного времени – и Антон, уже частый гость в доме и, кажется, единственный молодой человек, с которым Эдит поддерживает общение. Есть мнение, что своими поступками, монологами юноши-идеалиста герой несколько ломает представление о взрослом дяде (а ему, к слову, двадцать пять лет), да еще и армейском офицере. Признаюсь, весьма нелепо, если не сказать «недостойно», порой выглядят его бесконечные рассуждения о том, как приятно упиваться чувством сострадания, рефлексия, которой не ожидаешь от мужика, привыкшего проводить время за попойками и романчиками. Ни намека на симпатию и, тем более, любовь – только сострадание калеке. Стоит отдать должное: Антон укоряет себя и изо всех сил старается не выглядеть прихлебником в богатом доме – в этом стремлении он абсолютно искренен. Впрочем, как и в стремлении скрасить будни несчастной девушки. Вероятно, как и большинство мужчин, осиливших роман, Гофмиллер очень нескоро узнает, что Эдит испытывает к нему не просто дружескую привязанность, а с определенного момента просто сгорает от неразделенных чувств, и каждый его визит в поместье становится изощренной пыткой – Эдит будет беситься, устраивать сцены на пустом месте, сильнее вбивая в его голову образ взбалмошной, избалованной, но обиженной судьбой барышни, пока, наконец, сама не признается ему во всем. Тут-то герой и понимает, что сострадание – палка о двух концах. Масла в огонь подливает и история доктора Кондора, взявшего в жены одну из пациенток, слепую женщину, которой он не смог помочь прозреть, и взбалмошность Эдит, которая со дня на день готова наложить на себя руки. Гофмиллер ищет оправданий собственному малодушию и поступкам, не замечая, что отметка, за которой сострадание перестало быть точно отмеренной дозой морфия, уже пройдена, и все дальнейшие действия зависят лишь от степени собственной ответственности за уже совершенные поступки. А мы видим лишь немой вопрос: «Ну что я могу сделать, если не люблю ее?»

Упомянутый Кондор в одном из диалогов объясняет суть переживаний Гофмиллера: «Есть два рода сострадания. Одно – малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание – истинное, которое требует действий, а не сантиментов…» Не можешь помочь – не приходи. Герой не раз и не два изъясняется так, словно это сострадание нужно более ему самому, нежели девушке. Эгоизм? Может быть. Эдит, конечно, тоже понимает, что любовь не истребуешь, а надежда на выздоровление невелика. У кого в подобном положении не возник бы вопрос: «Так стоит ли дальше мучить себя и окружающих?» Сомнений остается немало. Главное: «Как бы я поступил на месте Гофмиллера?» - стоит спросить себя каждому читателю. Я не знаю правильного ответа. Монологи на тему «А надо было с самого начала вот так» считаю излишними. Представьте, что вы уже зашли слишком далеко.

Очень эмоциональная, глубокая, психологизированная книга. Я её не читала, а чувствовала. В ней нет идеальных людей, каждый из героев совершает ошибки, иногда трагические, но все они невероятно человечные, искренние. И сюжет, который так любят современные авторы, и который меня начал уже раздражать своей наигранностью у Стефана Цвейга описан как реалия жизни, как что-то совершенно естественное, с живыми, натуральными эмоциями, мыслями, чувствами, поступками. Меня очень радует, что в современной жизни стало намного меньше людей (имеющих какие-либо особенности), которые смакуют свою беду, заставляя всех вокруг чувствовать себя виноватыми. И даже наоборот, такие люди часто стремятся помочь другим, заряжая всех вокруг своим оптимизмом. Написала сбивчиво, но о такие эмоциональных книгах, мне кажется, невозможно говорить абсолютно рационально. Потрясающая книга!

По исполнению -Цвейг как Цвейг. Как всегда-безупречно, обоснованно, под все подведена база.
По сюжету - это даже не палка о двух концах, это целая ветка. Потому что однозначных разрешений сложившейся ситуации на самом деле не существует, вопросов и вариантов масса, всё зависит от характера,наклонностей ,воспитания конкретного человека. «А почему я должен?, а почему она не должна? а почему они могут?»...И у каждого читателя свое мнение на этот счет,и этим ,наверное,и ценен этот единственный роман,который Цвейг закончил.
Для меня это все же был еще один сенька, которому не пришлась впору шапка, очень напоминавший муху, запутавшуюся в паутине,но здесь столько "но",что, возможно, я когда-нибудь возьму свои слова обратно,потому что- "не судите,да не судимы будете".

Главную идею книги лучше всего выразит его эпиграф:
… Есть два рода сострадания. Одно малодушное и сентиментальное, оно в сущности, не что иное как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание – истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих силах и даже свыше их.

Молодой офицер попадает на прием в дом городского богача, его принимают со всеми подобающими почестями. По законам этикета пришло время потанцевать с хозяйской дочерью. Парень предлагает ей танец, но тут случается непредвиденное – девушка закатывает истерику. Не потому что она избалованная или ей категорично не понравился партнер. Нет. Она просто не может танцевать, у нее паралич. Герой думает, что сильно обидел девушку и терзается чувством вины. С этого эпизода и начинается история любви…

Я читала полностью погружаясь в книгу и во все происходящее! Это восторг! Уже с первых строк чувствуется трагический исход истории, и оторваться невозможно, такое напряжение на каждой странице. И это именно тот случай, когда судьба как пешками играет людьми. И они без выбора. И каждый день страдание.

Читала и так все себе представляла, фильм в голове был напряженным и таким красивым.

И снова убедилась, что автор стопроцентно мой. Очень хорошо он изображает чувства людей, в особенности женщин. Правда его любовь всегда трагична, да, и возможно она не может по своей природе быть другой.

Я весьма сочувствовала героям, заложники ситуации, из которой выхода нет. Порядочность главного героя в итоге стала палачом, правда.

Я в полном восторге!!!!.Для себя ,добавляю в список любимых мною книг!!!!До последнего надеялась, скрепя сердце, что все закончится хорошо....Но увы...С.Цвейг держал в напряжении меня на протяжении всей книги...Автор прекрасный психолог! Как он в мелких деталях раскрывает все толики души человека, говоря о том, что нет абсолютно хороших , абсолютно плохих людей.Читая эту книгу, понимаешь, что каждый из нас может метаться, сомневаться в чем-то, порой так хорошо узнаешь себя в главном герое. Прекрасная книга, советую всем!!!!

Еще ни одно произведение не заставляло мое сердце так биться и сжиматься в предчувствии неизбежного, я постоянно порывалась заглянуть в конец книги или хотя бы на пару страниц вперед. Это какое-то наваждение, как можно писать так реально. Я прожила эту книгу. Я просто раздавлена тяжестью мыслей, чувств и эмоций. У меня нет подходящих слов, чтобы описать мое впечатление, это нечто большее. Такое ощущение, что вся эта история развернулась и пронеслась передо мною в отчаянном вихре. Я до сих пор не могу собрать все мои мысли, привести в порядок чувства. Меня до сих пор щемит и не отпускает чувство безысходности и смятения. А какой красивый и волшебный слог у Цвейга, о! Именно из-за таких книг возникает желание учить родной язык автора, чтобы в полной мере насладится шедевром.
Я не знаю, что меня так поразило. Сама история до банальности проста. Но то, как она рассказана вызывает у меня неутихающую буру эмоций.
Я не хочу писать о сюжете книги, мне кажется, что он отступает на второй план перед мыслями и размышлениями, которые спрятаны на ее страницах.
В едином порыве и "нетерпении сердца" прошла через меня, что-то перевернула и изменила эта трогательная история.
Есть многое о чем можно подумать и начать рассуждать после прочтения. Но мне хотелось, чтобы отзыв именно к этой книге был во власти чувств, а не стал доводом рассуждений.

Первое мое знакомство с автором.
К моему удивлению язык и стиль повествования лёгкие, воздушные, несмотря на год написания произведения. Метафоры, описания чувства, тем более такого, погружают в атмосферу, затягивают и не отпускают до конца книги.
Как ж всё-таки разнится отношение к инвалидам сейчас и тогда, в те времена, это приговор, человек не мыслит, что он нормальный, считает себя ничтожество за это. Да и окружающие считают это позором.
Метания главного героя, охваченного состраданием и зависимого от мнения окружающих, его внутренние переживания и осознания заставляют переживать это всё вместе с ним. Великолепная книга. Советую к прочтению.