Ваша оценкаИзбранные сочинения в 3 томах. Том 3. Колесо времени. Юнкера. Купол св. Исаакия Далматского. Рассказы
Рецензии
Аноним12 января 2016 г.Читать далееСвоего рода символ любви - куст сирени.
Любви жены к мужу.
Неунывающей, веселой, находчивой Верочки к своему мужу-офицеру Николаю Евграфовичу Алмазову.Приложив массу усилий в учебе и подготовке к сдаче экзаменов в Академии генерального штаба, почти достигнув желаемого, встретив препятствие буквально в шаге от победы, молодой офицер из-за усталости, невнимательности, из-за ошибки, в которой можно и должно признаться профессору, из-за обидчивости и эгоизма, готов сдаться и отступить. И только Верочка, ее безграничная любовь и вера в мужа, ее оптимизм спасают опасную ситуацию. И теперь только улыбки и смех возникают на лицах пары при воспоминании о кусте сирени.
193,7K
Аноним27 мая 2009 г.Вот она - классика. На века. Для всех поколений, для всех цивилизаций.
Я в этом убеждена.
Ибо действует на нас на уровне чувств и эмоций.
В детстве читала эту тоненькую книжечку с таким же щемящим чувством, как и повести "Гуттаперчевый мальчик" Григоровича и "Дети подземелья" Короленко. Со слезами и немыми обещаниями любить и беречь всех вокруг.19845
Аноним11 сентября 2015 г.Читать далееЕсть спойлеры.
Потрясающий рассказ, одновременно и комичный, и трагичный. Алмазов, бедный молодой офицер, слушает лекции в военной академии. Ему остается сдать последний экзамен - план местности, когда он нечаянно сажает на чертеж жирное зеленое пятно и в отчаянии решает изобразить на этом месте кусты. Алмазову не повезло - его преподаватель, дотошный немец, знает ту местность как свои пять пальцев. И все бы пропало, шеф, но у Алмазова есть потрясающая жена Вера, которая тотчас же находит выход. И вот в ночи эта парочка отправляется сажать на то самое место куст сирени..
Образы у Куприна как всегда на высоте, вот прям не придраться! И нервный Алмазов, насупленный, обиженный на свою ошибку и вообще на пренеприятнейшую ситуацию, в которую он попал. Он уже мысленно видит, как возвращается в свой полк с позором, чуть не плачет, злится на себя и весь мир. И его боевая подруга, которая отказывает себе во всем, лишь бы создать мужу хоть какой-то комфорт, поддерживает его, помогает во всем. И даже проходные образы садовника, профессора, оценщика в ломбарде выписаны так ярко и придают всей истории объем и глубину. Как я люблю Куприна!
182,4K
Аноним12 марта 2014 г.Небольшой, незатейливый рассказ о маленькой цирковой группе, состоящей из старика, мальчика и собаки - белого пуделя Арто, какие десятками бродили по дорогам страны, но какой богатый мир чувств и отношений сумел создать автор на этих нескольких страницах. Талант он виден во всем, и в большом романе, и коротком рассказе.
181,1K
Аноним6 октября 2025 г.Классика с южным духом
Неплохое произведение для детей и подростков (да и для взрослых тоже) о настоящих ценностях, которые не купишь за деньги: о свободе, дружбе, преданности. Рассказ поучительный, но не занудный и без морализаторства, простой, но при этом глубокий и красивый. Ярко показана разница между богатыми мира сего и простыми странствующими артистами. Очень понравилась картина моря, благоухающих цветов, душистых кипарисов... Захотелось на море.
17197
Аноним23 декабря 2021 г.Читать далееРассказ написан в 1913 году и посвящен
тяжелой и печальной теме, отлучения Льва Николаевича Толстого от Церкви.Протодьякон кафедрального собора собирается на службу. Это высокий, крупный человек, обладающий очень покладистым характером,котрый пасует перед своей истеричной женой. У отца Олимпия необыкновенно глубокий голос,котрым он наполняет весь огромный собор, уникальным звучанием, и обертоны вызывают резонанс , и от этого начинают звенеть стеклянные люстры. И сердца молящихся раскрываются ему навстречу. Кроме уникального баса, у протодьякона есть неодолимая страсть к чтению.
Прошедшую ночь напролет ,он читал прекрасную повесть о войне на Кавказе. И картины прочитанного повторяются в памяти.
Сегодняшний молебен будет проходить в присутствии архиепископа.
И это придает особую важность предстоящему богослужению.
Чин православия первой недели Великого поста идет по всем канонам. Дьякон прекрасно ведет молитву утверждения православия,затем должен пропеваться чин анафематствования, в который вносятся проклятия еретикам. Во время этого распева протодьякон получает записку,в ней указано новое имя,которое должно быть предано анафеме. Это имя боярина Льва Толстого, через рассказ которого, дьякону открылась такая глубина человеческой доброты и мудрости. И вместо слов проклятия, отец Олимпий на весь собор,во всю мощь своего голоса заревел :...…Многая ле-е-е-та-а-а-а. И детский хор своими ангельскими звонкими голосами подхватывает слова молитвы. А протодьякон сбрасывает с себя облачение и навсегда покидает собор.Он твердо решил снять с себя духовный сан.
Герой не пожелал участвовать в несправедливости ценой своей карьеры.И поступать вопреки своей совести и убеждениям.17498
Аноним5 апреля 2021 г.Читать далееПриятная книга, с красивым слогом (хочется сравнить его с чем-то легким, воздушным, почти что кружевным), милые герои, безобидные ситуации и поступки, порой вызывающие улыбку радости, иногда - грустную улыбку. Все прекрасно у всех. И вот это мне как раз не очень по душе пришлось. Хотелось большей глубины, драмы, чтобы потом долго держать в памяти ситуации, обдумывать тактики поведения в сложные моменты, оценивать поведение героев. В "Юнкерах" же даже в любовной линии нет ничего такого, от чего у читателя бы защемило сердце... Все по-детски чисто и просто.
17562
Аноним17 ноября 2017 г.Читать далееСначала я достаточно настороженно отнеслась к этому произведению, но после прочтения пары первых глав была словно окутана шармом повествования. Нам рассказывают о жизни юноши Александрова в Александровском военном училище, о военной муштре, о парадах, о балах, о гордости за Родину. Да, книга пропитана патриотизмом насквозь, и некоторые вещи кажутся непривычными и странными, но в этом и вся красота этой книги. Она очень легко читается и воспринимается. Каждое небольшое приключение главного героя задевает за живое - и его попытки стать поэтом и писателем, и любовь к Юле и Зиночке, и терзания о том, как оказаться среди сотни лучших юнкеров для поступления в лучшие роты после окончания учебы...
По стилю книги видно, что Куприн писал книгу о себе, о своей любви к Родине. Это очень светлое произведение, которое достойно прочтения!17464
Аноним12 июня 2017 г.Инстаграм одного юнкера
Читать далееMusic theme: Gothic Storm Music — Russian Fairytale Main
Последний роман Куприна увидел свет в 1933 году, но по своему духу целиком принадлежит уже давно ушедшему XIX веку, ведь в основе сочинения лежат явления и факты из жизни самого писателя, относящиеся к периоду учебы в Кадетском корпусе (1880 — 1888) и Александровском военном училище (1888 — 1890). Книга представляет собой собрание рассказов разных лет (некоторые писались еще до революционных событий в России, другие уже в эмиграции), объединенных общей темой, и в сущности продолжает также несущую в себе автобиографические черты более раннюю повесть «На переломе (Кадеты)» (1900), которая наглядно живописует специфические нравы и порядки, господствующие в закрытом мужском учебном заведении: болезненная адаптация к непривычным условиям, удушающая скука, изнуряющая казенщина, нудная зубрежка, маетный формализм, некомпетентные и зачастую злоупотребляющие алкоголем преподаватели, равнодушные воспитатели, ушлый вспомогательный персонал, телесные наказания, систематические издевательства над более слабыми, травля инаковых и неугодных соучеников... При всем при этом кадеты здесь — живые мальчишки, всегда готовые пошутить, выкинуть очередную шалость или побравировать собственной удалью и молодцеватостью перед товарищами; они бояться, что родные могут не прийти забрать их домой на выходные, искренне гордятся своими новым положением и униформой... Настроение более позднего творения совершенно иное: храбрые орлы-юнкера легко и радостно овладевают ратной наукой, грезят о государевой милости, дружно шагают строем и резво гоняют за пироженками в ближайшую кондитерскую; как один проникнутые царящей в казармах атмосферой единства, дружбы и гармонии.
Живется юнкерам весело и свободно. Учиться совсем не так трудно. Профессора - самые лучшие, какие только есть в Москве. Искусство строевой службы доведено до блестящего совершенства, но оно не утомляет; оно граничит со спортивным соревнованием. Правда, его однообразие чуть-чуть прискучивает, но домашние парады с музыкой в огромном манеже на Моховой вносят и сюда некоторое разнообразие. А кроме того, строевое старание поддерживается далекой, сладкой, сказочной мечтою о царском смотре или царском параде.Вот только настоящего коллектива за всей этой сахарной глазурью не разглядеть. Да и само обучение в военном заведении идет скорее фоном, личным переживаниям главного героя уделяется куда больше внимания. Александр Иванович безудержно предается ностальгии, наполняя текст тактильными и обонятельными ощущениями, смакуя запахи только что натертых мастикой полов, березовой листвы, почек бальзамического тополя, воска и ладана; шершавость и теплоту молдаванского полотна, крепость и упругость девичьего тела. Он откровенно любуется москвичами и старой столицей, по ходу отпуская пару насмешливых замечаний в сторону города Петра и петербургских щеголей. Друг за другом мелькают прелестные женские портреты, объекты пылкой юношеской любви. Каждый уголок книги залит солнечным светом, пробивающимся сквозь любые тучи, а отдельные эпизоды изложены с удивительными выразительностью и теплотой. Но Куприн пишет не как оно было, а как ему хочется помнить. Поэтому все сочинение в целом лишается естественности и отчаянно напоминает какой-нибудь красивый профиль в инстаграме, где к каждой фотографии применен теплый ламповый фильтр: однотонность быстро приедается, и чем дальше, тем больше осознаешь глубину пропасти, разделяющую реальную жизнь и тщательно выстраиваемый публичный образ. Невыносимо высоких концентраций всеобщая лепота достигает в финале, где, похоже, просто добирался объём заключительных глав пространными рассуждениями о мудрости рядового солдата (несколько сомнительные измышления для двадцатилетнего без пяти минут офицера) и вызывающей умиление фигурой императора (представить себе растроганным Александра III — задача прямо-таки невыполнимая):
Конечно, русскому царю, повелевающему шестой частью земного шара и непрестанно пекущемуся о благе пятисот миллионов подданных, просто физически невозможно было бы подписывать производство каждому из многих тысяч офицеров. Нет, он только внимательно и быстро проглядывает бесконечно длинный ряд имен. Уста его улыбаются светло и печально.
– Какая молодежь, – беззвучно шепчет он, – какая чудесная, чистая, славная русская молодежь! И каждый из этих мальчиков готов с радостью пролить всю свою кровь за наше отечество и за меня!
Композиция романа, составленного из самостоятельных рассказов, так же накладывает свой отпечаток, из-за чего некоторые детали и сцены повторяются один в один. Однако, язык великолепен, повествование исподволь увлекает, у каждого из персонажей рельефно выписаны несколько ярких личностных качеств, и чтение идет легко и плавно. В итоге получаем прекрасное произведение для юношества и тех взрослых, которых не будет тяготить общая елейность.Как бы мог выглядеть профиль главного героя alehanandrov (очень много фотографий):
Как бы мог выглядеть профиль главного героя alehanandrov:NB: Фотографии конкретных учебных мест и улиц подобраны точно, но с прочими местами, людьми и датами пришлось обойтись куда более свободно. Подписи и ссылки на источники прилагаются, чтобы было ясно, где изображены непосредственные места событий, а где — вариация, как это могло бы выглядеть.
2-й Московский Императора Николая I кадетский корпус
Какой-то тайный инстинкт велел ему идти в свой второй корпус не прямой дорогой, а кружным путем, по тем прежним дорогам, вдоль тех прежних мест, которые исхожены и избеганы много тысяч раз, которые останутся запечатленными в памяти на много десятков лет, вплоть до самой смерти, и которые теперь веяли на него неописуемой сладкой, горьковатой и нежной грустью.Александр Иванович Куприн во время обучения в Императорском 2-й Московском Николая I кадетском корпусе
Хожу ли я, брожу ли я,
Все Юлия да Юлия.
В июне и в июле я
Влюблен в тебя, о Юлия!
На зов твой не бегу ли я
Быстрее пули, Юлия?
И описать смогу ли я
Красы твои, о Юлия!Дача Стахеевых на Красном ключе. Елабуга
В семье трех сестер Синельниковых, на даче, собиралось ежедневно множество безусой молодежи, лет так от семнадцати и до двадцати: кадеты, гимназисты, реалисты, первокурсники-студенты, ученики консерватории и школы живописи и ваяния и другие. Пели, танцевали под пианино, в petits jeux и в каком-то круговоротном беспорядке влюблялись то в Юленьку, то в Оленьку, то в Любочку. И всегда там хохотали.Экзамен по закону божию в 1-м Московском кадетском корпусе
Его невольно и как-то печально поразило: какая малая кучка сверстников собралась в голубой просторной комнате, – пятнадцать-двадцать человек, не больше, а на последних экзаменах их было тридцать шесть. Только спустя несколько минут он сообразил, что иные, не выдержавши выпускных испытаний, остались в старшем классе на второй год...Кадеты VII класса 1-ой роты на строевых занятиях
Почему-то жалко стало Александрову, что вот расстроилось, расклеилось, расшаталось крепкое дружеское гнездо. Смутно начинал он понимать, что лишь до семнадцати, восемнадцати лет мила, светла и бескорыстна юношеская дружба, а там охладеет тепло общего тесного гнезда, и каждый брат уже идет в свою сторону, покорный собственным влечениям и велению судьбы.Разные виды форм юнкеров Александровского военного училища
Каждую среду на полдня и каждую субботу до вечера воскресенья юнкера ходили в отпуск. Злосчастные фараоны с завистью и с нетерпением следили за тем, как тщательно обряжались обер-офицеры перед выходом из стен училища в город; как заботливо стягивали они в талию новые прекрасные мундиры с золотыми галунами, с красным вензелем на белом поле. Мундиры, туго опоясанные широким кушаком, на котором перекрещивались две гренадерские пылающие гранаты. На левом боку кушака прикреплялся штык в кожаном футляре.Старший портупей-юнкер Александровского военного училища
...выходной костюм довершался летом – бескозыркой с красным околышем и кокардой, зимою – каракулевой низкой шапкой с золотым (медным) начищенным орлом. И тот и другой головной убор бывал лихо и вызывающе сдвинут на правый бок.– Хорошо, юнкер. И одет безупречно. За версту видно бравого александровца. Видно сову по полету, добра молодца по соплям.
– Рад стараться, ваше высокоблагородие!
– Ступайте с богом. – Двухприемный, крепкий поворот налево, и юнкер освобожден.
Зал 3-й роты - караульная служба
Чтобы плечи и грудь были поставлены правильно, – учил Дрозд, – вдохни и набери воздуха столько, сколько можешь. Сначала затаи воздух, чтобы запомнить положение груди и плеч, и когда выпустишь воздух, оставь их в том же самом порядке, как они находились с воздухом. Так вы и должны держаться в строю.
Он необыкновенно высок, на целую голову выше правофлангового юнкера первой роты, и веско внушителен, пожалуй даже величествен. Юнкера его зовут Статуей Командора. И правда, он похож на Каменного гостя, когда изредка, не более пяти-шести раз в год, он проходит медленно и тяжело по училищному квадратному коридору, прямой, как башня, похожий на Николая I, именно на портрет этого императора, что висит в сборном зале; с таким же высоким куполообразным лбом, с таким же суровым и властным выражением лица. С юнкерами он никогда не здоровается вслух. Да у него и нет вовсе голоса, а какое-то слабое сипение.Московский Кремль. Красное крыльцо. Император Александр III с императрицей Марией Федоровной спускаются по Красному крыльцу
...в растворенных настежь сквозных золотых воротах, высясь над толпою, показывается царь. Он в светлом офицерском пальто, на голове круглая низкая барашковая шапка. Он величествен. Он заслоняет собою все окружающее. Он весь до такой степени исполнен нечеловеческой мощи, что Александров чувствует, как гнется под его шагами массивный дуб помоста. [...]
Теперь он не упускает из вида спины государя, но острый взгляд в то же время щелкает своим верным фотографическим аппаратом. Вот царица. Она вовсе маленькая, но какая изящная. Она быстро кланяется головой в обе стороны, ее темные глаза влажны, но на губах легкая милая улыбка.
[...] Но вот и проходит волшебное сновидение. Как чересчур быстро! У всех юнкеров бурное напряжение сменяется тихой счастливой усталостью.Спальня 4-й роты - приготовление уроков
Учить лекции и делать чертежи приходилось в спальне, сидя боком на кровати и опираясь локтями на ясеневый шкафчик, где лежали обувь и туалетные принадлежности.Гимнастический зал - занятия гимнастикой
...все они были страстными поклонниками циркового искусства и нередко почти всей ротой встречались в субботу вечером на градене цирка Соломонского, что на Цветном бульваре. Их тянули к себе, восхищали и приводили в энтузиазм те необычайные акробатические трюки, которые на их глазах являлись чудесным преодолением как земной тяжести, так и инертности человеческого тела.
[...]Курсовой офицер Николай Васильевич Новоселов [...] ворчал недовольным голосом, созерцая какую-нибудь «чертову мельницу»: «И зачем? И для чего? В наставлении об обучении гимнастике ясно указаны все необходимые упражнения. А военное училище вам не балаган, и привилегированные юнкера – вовсе не клоуны».
Екатерина Хрептович, 1890
...мать трех сестер Синельниковых, Анна Романовна, очень полная, очень высокая и до сих пор еще очень красивая дама...
Была какая-то особенная магнетическая прелесть и неизъяснимая атмосфера общей влюбленности в этом маленьком деревянном уютном домике. И все женщины в нем были красивы...
К барышням приходили гимназические подруги и какие-то дальние московские кузины, все хорошенькие, страстные танцорки, шумные, задорные пересмешницы, бойкие на язык, с блестящими глазами, хохотушки.
...Юлия, в белом шелковом платье, с огромным шлейфом, который поддерживали два мальчика, покрытая длинной сквозной фатою... Покорни весь сиял; сиял от напомаженного пробора до лакированных ботинок; сиял новым фраком, ослепительно белым широким пластроном, золотом запонок, цепочек и колец, шелковым блеском нового шапокляка.Классная комната - репетиция
– Амбразура, или полевой окоп, или люнет, барбет, траверс и так далее. – Затем он начинал молча и быстро чертить на доске профиль и фас укрепления в проекции на плоскость, приписывая с боков необычайно тонкие, четкие цифры, обозначавшие футы и дюймы. Когда же чертеж бывал закончен, полковник отходил от него так, чтобы его работа была видна всей аудитории, и воистину работа эта отличалась такой прямизной, чистотой и красотой, какие доступны только при употреблении хороших чертежных приборов.
Лекция оканчивалась тем, что Колосов, вооружившись длинным тонким карандашом, показывал все отдельные части чертежа и называл их размеры...
Каждый день стрельба и стрельба, каждый день глазомерные и компасные съемки, каждый день батальонные учения и рассыпной строй. Идут постоянные дожди, когда юнкера сидят по баракам и в тысячный раз перезубривают уставы и «словесность».
Снег скрипит под ногами у всех пешеходов. Он визжит под полозьями саней, оставляющих за собою в нем блестящие, скользкие полосы, а на заворотах он крепко хрустит, смятый полозьями. Изо всех труб высоко над домами стоят, неподвижно устремясь в зеленое небо и там слегка курчавясь, белые прямые столбы дыма. Вот налево Савостьянов, булочная, а наискосок Арбатской площади – белое длинное здание Александровского училища на Знаменке, с золотым малым куполом над крышей, знак домашней церкви.
– Четыре тройки от Ечкина. Ечкинские тройки. Серые в яблоках. Не лошади, а львы. Ямщик грозится: «Господ юнкеров так прокачу, что всю жизнь помнить будут». Вы уж там, господа, сколотитесь ему на чаишко. Сам Фотоген Павлыч на козлах.
Какими огромными, неправдоподобными, сказочными показались Александрову в отчетливой синеве лунной ночи рослые серые кони с их фырканьем и храпом: необычайно широкие, громоздкие, просторные сани с ковровой тугой обивкой и тяжелые высокие дуги у коренников, расписанные по белому неведомыми цветами.
Временами неведомая улица так тесна и так запружена санями и повозками, что тройка идет шагом, иногда даже приостанавливается. [...]
А потом опять широкая безымянная улица, и легкий лет саней, и ладный ритм лошадиных копыт: та-та-та-та – мерно выстукивает коренник, тра-та, тра-та, тра-та – скачут пристяжные. И все так необычайно в таинственном нездешнем городе.Вид здания Московского училища ордена Св. Екатерины
Ечкинские нарядные тройки одна за другою подкатывали к старинному строгому подъезду, ярко освещенному, огороженному полосатым тиковым шатром и устланному ковровой дорожкой.Зал училища ордена Св. Екатерины в юбилейном убранстве
Зала очаровывает Александрова размерами, но еще больше красотой и пропорциональностью линий. Нижние окна, затянутые красными штофными портьерами, прямоугольны и поразительно высоки, верхние гораздо меньше и имеют форму полулуния. Очень просто, но как изящно. Должно быть, здесь строго продуманы все размеры, расстояния и кривизны.Княжна Зинаида Юсупова
...он никогда не позабудет этой грациозной, воздушной фигуры со слегка склоненной головой, этого неповторяющегося, единственного «своего» лица с нежным и умным лбом под темными каштаново-рыжими волосами, заплетенными в корону, этих больших внимательных серых глаз, у которых раек был в тончайшем мраморном узоре, и вокруг синих зрачков играли крошечные золотые кристаллики, и этой чуть заметной ласковой улыбки на необыкновенных губах, такой совершенной формы...Дружба Александрова с Венсаном с каждым днем становилась крепче. Хотя они вышли из разных корпусов и Венсан был старше на год.
Вероятно, выгибы и угибы их характеров были так расположены, что в союзе приходились друг к другу ладно, не болтаясь и не нажимая.
Коридор - перекличка юнкеров
Утренняя перекличка – самый важный и серьезный момент в дневной жизни роты. После оклика всех юнкеров поочередно фельдфебель читает приказы по полку. Он же назначает на сутки одного дежурного из старшего курса и двух дневальных из младшего, которые чередуются через каждые четыре часа, он же объявляет о взысканиях, налагаемых начальством.Масленица - катание на Девичьем поле
Семь дней перерыва и отдыха посреди самого тяжелого и напряженного зубрения, семь дней полной и веселой свободы в стихийно разгулявшейся Москве, которая перед строгим Великим постом вновь возвращается к незапамятным языческим временам и вновь впадает в широкое идолопоклонство на яростной тризне по уходящей зиме, в восторженном плясе в честь весны, подходящей большими шагами.Любовь Кулунчакова, мать Куприна
Ах, какая ты у меня восторгательная, мамочка. Какая ты золотая, брильянтовая!
...когда он быстрым полубегом-полускоком обогнул четыре раза гладкую поверхность катка и поплыл большими круглыми, перемежающимися размахами, то сразу радостно почувствовал, что ноги его по-прежнему работают ловко, послушно и весело и отлично помнят конькобежный темп.Каток на Чистых прудах
Они берутся за руки и плывут по длинному катку, одновременно набирая инерцию короткими и сильными толчками. Александров с восторгом чувствует в ней отличную конькобежицу.Купальня и баня в летнем лагере Александровского военного училища
Внизу, за лагерной линией, в крутом овраге, выстроена для юнкеров просторная и глубокая купальня, всегда доверху полная живой, бегучей ключевой водой, в которой температура никогда не подымалась выше восьми градусов. А над купальней возвышалось кирпичное здание бани, топившейся дважды в неделю. Бывало для иных юнкеров острым и жгучим наслаждением напариться в бане на полке до отказа, до красного каления, до полного изнеможения и потом лететь со всех ног из бани, чтобы с разбегу бухнуться в студеную воду купальни, сделавши сальто-мортале или нырнувши вертикально, головой вниз.Ну вот, например, экзамен по гимнастике. Прыжки с трамплина. Препятствие всего с пол-аршина высоты. Но изволь его брать согласно уставу, где написано о приуготовительных к прыжку упражнениях. Требуется для этого сделать небольшой строевой разбег, оттолкнуться правой ногой от трамплина и лететь в воздухе, имея левую ногу и обе руки вытянутыми прямо и параллельно земле. А после прыжка, достигнув земли, надо опуститься на нее на носках, каблуками вместе, коленями врозь, а руками подбоченившись в бедра.
– Господин поручик! – восклицает с негодованием Александров. – Да это же черепаший жеманный прыжок. Позвольте мне прыгнуть свободно, без всяких правил, и я легко возьму препятствие в полтора моих роста. Сажень без малого.
Но в ответ сухая и суровая отповедь:
– Прошу без всяких возражений. Исполняйте, как показано в уставе. Устав для вас закон. Устав для вас, как заповедь. И, кроме того, дневальство без очереди за возражение начальству. Фельдфебель! Запишите.
Сельская девушка
Вдруг женский грудной голос окликнул его из ржи, стоявшей золотой стеной за дрожкой:
– Эй, юнкарь, юнкарь! Погоди, сделай милость!
Он остановился, часто дыша, и обернулся. С лица его струились капли пота.
На меже, посреди буйной ржи, окруженная связанными снопами, сидела крестьянская девушка из Всехсвятского, синеглазая, с повитой вокруг головы светло-русой, точно серебристой косой.
Куприн - молодой офицер
Он примерил массу вещей: мундир, сюртук, домашнюю тужурку, два кителя из чертовой кожи, брюки бальные и брюки походные. Он с удовольствием созерцал себя, многократного, в погонах и эполетах, а старик портной не уставал вслух восхищаться стройностью его фигуры и мужественностью осанки.
Батальон уже прошел Никитским бульваром и идет Арбатской площадью. До Знаменки два шага.Дом генерал-губернатора на Тверской площади
Тверская улица. Слева дом генерал-губернатора, чуть далее гостиница «Лувр».
Первым долгом необходимо пойти на Тверскую улицу и прогуляться мимо генерал-губернаторского дворца, где по обеим сторонам подъезда стоят, как львы, на ефрейторском карауле два великана гренадера.И кажется ему в этот миг, что бронзовый генерал Скобелев, сидящий на вздыбленном коне посредине Тверской площади, тихо произносит:
– Эх. Такого бы мне славного обер-офицера в мою железную дивизию, да на войну.
17513
Аноним10 мая 2016 г.Читать далееЧитать рассказы Куприна, одно удовольствие. Они короткие, понятные, написаны красочно и увлекательно. А главные герои, как правило – это весьма интересные люди: музыканты, художники, цирковые артисты. Согласно предыстории написания рассказа «Белый пудель», то Куприн практически срисовал его с натуры. К Александру Ивановичу на дачу в Крыму, очень часто заглядывали бродячие артисты, которых он зачастую приглашал к себе отобедать. И вот однажды, он услышал от мальчика Сережи историю, какая с ними приключилась незадолго до их встречи. Она касалась их маленькой труппы, в которую входили дедушка – шарманщик Мартын Лодыжкин, белый пудель по кличке Арто, и собственно сам Сережа, мальчик – акробат. Однажды, богатая барыня настойчиво просила продать собаку, которая так понравилась ее маленькому сыну, но дедушка и Сережа отказались это сделать, за что навлекли на себя неприятности со стороны барыни. А причиной отказа послужили безнравственность, грубость и нахальство, которые проявила богатая барыня в отношении бедных артистов.
И вот из такой простой истории, родился маленький шедевр, радующий нас (от малого до, великого), подкупающий своей искренностью и простотой, воодушевляющий нас на подвиги ради братьев наших меньших. История, которая призывает нас взращивать в себе доброту и порядочность по отношению к людям, и проявлять бескорыстную дружбу и заботу к прирученным нами питомцам.
*** Для меня лично, эта история еще и послужила развеиванием мифов и предубеждений в отношении породы Пуделей. Да, это может выглядеть смешно. Обычно мораль должна быть чувственная, нравственная, касающаяся личностных преобразований к себе и к людям. А у меня вот к собаке, а вернее к определенной породе (:
173,9K
