Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина

...каждая лошадь работает много, побольше любой обезьяны. На ней ездят верхом, на ней пашут, возят всевозможные грузы. Лошадь работает летом и зимой по многу часов, не зная ни выходных, ни отпусков. Животное, конечно, не самое глупое, но все же ни одна из всех лошадей, которых знал Гладышев, не стала еще человеком.

как любой уважающий себя человек, лейтенант был уверен, что он один занят стоящим делом, а остальные только думают, как самим ничего не делать и других отвлекать от работы…

И тут ко мне подходит этот ваш идиот и спрашивает, какое я имею право спекулировать. Я ему объясняю, что спекуляция – запишите – это когда покупают дешево, а продают дорого. А я ничего не покупаю, я только продаю. Тогда он спросил, какая у меня фамилия, и я ему сказал. И он взял меня за шиворот и потащил в ваше отделение.

– Здгавствуйте, начальник! – сказал он, не выговаривая буквы «р».
– Здгавствуйте, здгавствуйте! – убрав руки за спину, пошутил начальник.
Задержанный приятно удивился и спросил, не принадлежит ли капитан к тому же национальному меньшинству, что и он. Капитан не обиделся, но отвечал отрицательно.
– Что вы говорите! – всплеснул руками задержанный. – А на вид такое интеллигентное лицо.

А чего мне их бояться? – распоясался председатель. – Я все равно на фронт ухожу. Я их…
Тут Иван Тимофеевич употребил глагол несовершенного вида, по которому иностранец, не знающий тонкостей нашего языка, мог бы решить, что председатель Голубев состоял с работниками Учреждения в интимных отношениях.

Когда человек спорит, он же не истину хочет доказать, он хочет доказать, шо он умнее тебя. Поэтому я всегда соглашаюсь. Хочешь быть умнее – будь. Если у тебя есть такая потребность души, шоб плюнуть мени у рожу, плюнь.