Левша. Повести и рассказы

Проза Лескова несёт глубокий и философский посыл в читательские массы. Эта повесть заключает в себе больше притчу, чем обыкновенное повествование.
Главная сюжетная линия - небесный суд над двумя христианами, Ермием и Памфалоном. У озвученных мужчин были различные старты и судьбы совершенно разнятся, но Лесков решил их поместить в один котёл и проанализировать жизни рабов божьих.
У Ермия умирает жена и он переосмысливает свою жизнь. Богатство теряет для него былую ценность. Герой понимает, что необходимо менять ход лёгкого и беззаботного существования.
Ермий раздаёт свои деньги бедным, распускает рабов и выбирает путь отшельника и скитальца.
На долю Памфалона выпадает иная, более грузная судьба. Ермий отправляется в Дамаск для встречи со скоморохом. Второй зарабатывает себе на еду, развлекая богатейших и обнаглевших от вседозволенности людей и получает за свой труд унизительные подачки и жестокие оскорбления.
Эта встреча нужна обоим героям. Лесков основывался на сюжете из Евангелия.
Вся моя рецензия может уложиться в одно слово – ВЕЛИКОЛЕПНО!

Ох уж этот Лесков!Не ожидала я от него такой атмосферности и мрака, ужаса, мистики, впрочем, как и от остальных русских классиков.Может, не те произведения раньше попадались, но вот этот небольшой рассказ действительно впечатлил меня.

С самого начала ты ощущаешь, как холодок проходит по твоей коже.Автор решил не щадить читателя и сразу начал говорить что, как и к чему.Он не окунает вас постепенно в омут, он сразу топит и не дает шанса на спасение.Все читается быстро, на одном дыхании, а после книги остается неприятый осадок на душе.Да, это не сможет лишить вас сна, заставляя трястись от ужаса, но, тем не менее, я не побоюсь утверждать снова и снова, что "Привидения..." написаны в лучших традициях атмосферного повествования Эдгара Алана По.Если по каким-либо неведомым причинам вы еще не имели возможноть познакомиться с Лесковым, то начинайте именно с этого.Кажется, лучшее, что я читала у данного писателя.

Очень обидно,что мы не бережем то,что имеем.Обидно что у нас-то тоже есть мастера, которые могут выдать, но они находятся в тени всю свою жизнь, мы их не ценим.Мы гоняемся за чужими идеями, хотя можем воплощать в жизнь свои, сейчас мы гоняемся за какими-нибудь дорогущими синтетическими носками с крутым брендом, а ведь можем приобрести на рынке у Марии Ивановны носки куда более лучшие.Печально смотреть на то, как погоняют обычного человека, незная, что он сделал и на что способен.
В 6 классе мы читали эту историю в сокращенном варианте(там оканчивалось на том, где Левша показал англичанам свою работу) тогда я испытал только гордость. Я рад, что прочитал эту историю еще раз,в 16 лет, в таком возрасте её надо читать, думаю, за сейчас я вынес из этой книжки больше,чем в 6 классе.Сейчас я гордости не испытал, понял только, что надо что-то делать, надо работать на страну, надо тяпать свой участок.

Сборник рассказов Н. Лескова, куда сходит «Левша», «Тупейный художник», «Запечатленный ангел» и «Человек на часах». Трогательные, по-настоящему русские истории с радостно-грустным финалом. Хотя, я бы сказала, что каждая история - это тихая трагедия такой же простой и тихой жизни. Мало, где встретишь таких трогательных героев, как здесь.
Но лучшее у Лескова - это сложным, певучий народный язык. Читаешь как будто не совсем прозу, а уже немного поэзию.
Идеально для тех, кто хочет замедлиться и научиться осознанно и вдумчиво читать, прочитывая каждое слово, а не глотая потоком.

Житийная литература – аскетический функциональный литературный жанр. Вот только Лесков использует житийные сюжеты для своей прозы как рабочий материал. Уходит суровая аскетика, появляется юмор, язычники изображаются не сплошь зверями, а живыми людьми со всеми их достоинствами и недостатками. Попутно мэтр создаёт текст с современной проблематикой и, что бы он там ни говорил, современным языком написанный. Получилась притча, иносказание, художественное размышление о гордыне и подвижничестве.

Автор поднимает сложный и насущный вопрос для своего времени о праведности и праздности, о том, что праведники могут быть праздными, а праздные люди праведными. О том, что праведникам тоже есть чему поучиться у некоторых «суетных» людей, аскетизму есть чему поучиться у мира. Это в то время, когда монахи не могли посещать театр, слушать оперу – ибо богомерзко. В этом рассказе автор поднимает важный для него вопрос искусства и личности в искусстве, избрав для изображения самый низкий жанр – скоморошество.

Два образа. Два мира.

Аскет Ермий. Проблематика честного человека, перфекциониста. Богатый и успешный «патрикий и епарх» Ермий воплощает в жизни евангельский образ христианина на деле, не на словах только, не давая себе никаких поблажек – он продаёт всё своё имущество и раздаёт деньги нуждающимся, становится столпником, не видя в людях света евангелия. И вот эти самые грешники поят его и кормят 30 лет, ходят к нему за исцелением, молитвенной помощью, евангельским светом. А спустя 30 лет был Голос, который отправлял Ермия в путь, чтобы он увидел настоящего праведника. Ермий сопротивлялся, считал Голос искушением, но Голос его пнул хорошо, не сказав, что тот, к кому его посылают – скоморох. Встреча. Вот здесь захотелось Ермия слегка задушить… раз пять. Это даже не гордыня, это слепота духовная, при всём подвижничестве жизни. Вот это Лесков вообще гениально завернул.

Памфалон. Скоморох, радующий людей гримасами, ногодрыжеством, головотряской, дрессированными животными. Не брезгующий выступать перед богатыми наглыми бездельниками, гетерами, уставшими озлобленными людьми – лишь бы платили. Но при этом – человек чистый, честный и негордый, считающий себя пропащим человеком. Именно Памфалоном спасается Ермий. Хотя аскета всего перекособочило от образа жизни и глубины «падения» скомороха. Но аскет слушал Голос и возвращался, чтобы дослушать. И чтобы окончательно избавиться от странного ученика, Памфалон рассказывает, как он мог стать достойным человеком и почему отказался от этого. И всё встаёт на свои места. Даже для Ермия.

Кстати про гетер… Вот это меня очень изумило и посмешило. Из комментариев к изданию 1958 г.:

Ни слова про специфику профессии – ох уж это советское понимание нравственности!

Ещё немаловажная штука, на мой взгляд. На момент издания «Скомороха Памфалона» выходит «Флорентийская легенда» в переложении Лей-Гента и пересказы Льва Толстого византийских преданий. Лесков сопоставляет западную и восточную легенду, ругая Толстого за простоту и неказистость выбранных историй и их аскетическую подачу, а Лей-Гента осуждая за вмысливание сложного в простое и доказывая на примере величие восточной, византийской традиции. Это круто, честь и хвала Лескову, он справился и рассуждал доказательно. Действительно, восточная христианская мудрость не уступает по глубине и красоте западной, а в чём-то и превосходит. По крайней мере в подаче Лескова.

И финал притчи. Он двойственен. Т.е. их два. В гранках рассказа Ермий возвращается на столп и проповедует: «Выбирайте лучшее». В напечатанном тексте Ермий уходит в мир, помогает людям чем может, а потом возносится благодаря Памфалону. Кстати, описание вознесения Ермия очень живописное. Рассказ жёстко цензурировался церковной критикой и это для меня парадокс, так как напечатанный финал выпадает из канона, даже слишком. Лесков – лучший.

Николай Лесков был большим мастером слóва — нынче он, к сожалению, полузабыт, да и в прежние-то времена его подавали главным образом как обличителя самодержавия и крепостничества: «Левша», «Тупейный художник», всё такое. Хотя, конечно, его писательских достоинств эта однобокость подачи нисколько не умаляет…

Лично я лет в десять Лескова знал уже в несколько большем объёме, а потому когда наткнулся в недрах шкафов на тоненькую книжечку, ничего особенного не заподозрил. Меня даже название не насторожило. Из детской серии книжка, чего ж тут подозревать-то? И растянулся поудобнее на диване, предвкушая почитать хорошего и уже знакомого писателя.

Предвкусил, ага. Вкусил и выкусил, мало не показалось…

Шутки в сторону — это оказалась страшилка очень высокого класса! Меня проняло так, что… в общем, очень даже проняло.

Нет, бояться спать в темноте я после прочтения не стал, всё ж таки разным чтением был уже закалён изрядно. Но вот книжку сию, только что осиленную, немедленно убрал куда подальше. Чтобы она своим видом как-нибудь нечаянно не вызвала в памяти сюжет и эмоции от этого сюжета. До тех пор, пока сам не соберусь с духом перечитать, дабы наконец пересилить эту память.

За всю мою более чем сорокалетнюю читательскую жизнь я лишь дважды прибегал к этой крайней мере борьбы со Страхом-из-Книги. (Вторым разом, если кому интересно, была гоголевская «Страшная месть»). Согласитесь, это о чём-то говорит. Хотя, конечно, «Привидение» я прочитал пораньше возраста, на который оно было рассчитано автором.

Жуткая страшилка, да. История Михайловского замка, построенного горе-императором по «знаку свыше», и опять же по «знаку свыше» успевшему пожить в нём до своего убиения всего ничего, менее двух месяцев. Затем в замке разместился инженерный кадетский корпус (отсюда и название), один из воспитанников которого повадился ночами пугать прохожих из окна «призраком убитого императора». Однако в замке и впрямь было «что-то нечисто»: столь неумные шутки столь тонкими материями привели к печальным последствиям: шутник был разоблачён и запорот до смерти, после чего уже его призраком старшие кадеты повадились пугать младших — на свою, опять же, беду. Заканчивалось всё полным кошмаром, учинившимся через некоторое время на похоронах умершего начальника училища. Там-то тема призраков и привидений дошла до логического завершения (жуть конкретная!) и катарсиса.

Как я и говорил, рассказ (а по объёму «Привидение в Инженерном замке» — это именно рассказ) написан великолепным художественным языком, типичным для Лескова. И воспринимался до ужаса — в прямом смысле — достоверно.

Через пару месяцев я снова откопал эту книжку, перечитал её, и понял, что прежних страхов больше не испытываю. Ещё через некоторое время я зачитал лесковский креатив вслух в дворовой компании (просили страшилку — получили страшилку!), и сработало на ура: компания разошлась в непривычном молчании и бегая глазами, а назавтра меня попросили больше таких кошмаров не читать и не рассказывать, а то реально страшно же — можно всё-таки чего-нибудь попроще?

Ещё через три года мою семью занесло на лето в Ленинград. Там я, натурально, предъявил категорический ультиматум: побывать в этом Инженерном зáмке, и точка! Родители, кстати, знали, что книжку эту я читал, — но о её воздействии на меня, скорее всего, не догадывались…

Зáмок был открыт для посещений — побывал. И задал прямой вопрос экскурсоводу. Тот покивал и сказал, что легенду о зáмковом привидении во многом сам Лесков нечаянно и сформировал. Вроде как были прежде какие-то смутные слухи и сплетни, но после такого убедительного креатива… А что ж вы хотите — слово, сказанное мастером-рассказчиком, имеет огромную силу…

А уже в XXI веке я увидел на полках букинистического магазина двенадцатитомник Лескова (1989-го, если не ошибаюсь, года издания) и вспомнил эту историю детских времён. Нашёл том с рассказом (где-то в середине), раскрыл на примечаниях и комментариях, прочитал приведённую там информацию…

Ёрш твою меть!

Это ж был святочный рассказ. Опубликованный аккурат в последние дни 1882 года (как бы не ровно за сто лет до моего прочтения)!

У меня в голове будто со щелчком сложился какой-то пазл. Ну да, теперь-то я знал, что такое «святочный рассказ» — но в детстве и понятия не имел. А вот тогдашние дети и подростки, читатели рассказа конца XIX века, не могли не знать.

И это знание защищало их при чтении. Они-то чётко представляли себе соответствующий канон наперёд: должно быть некоторое количество сверхъестественного и пугающей чертовщины, но закончиться всё непременно должно катарсисом и изменением к лучшему.

Дети конца ХХ века, рождённые в СССР, такой защиты не имели. Они неизбежно должны были воспринимать рассказ как данность, чего и произошло со мной. А позднее — и с компанией, которой я это прочитал. Ну вот откуда нам было знать, скажите на милость?! И самое-то главное — какой урод пропустил это в печать в детской серии без соответствующего предисловия?!

Лесков-то, конечно, не виноват. Он писал для современного ему читателя и исходил из тогдашних реалий, только и всего. Не ставить же ему в вину его литературное мастерство?

А вот вы, ежели надумаете читать своим детям, имейте, пожалуйста, всё вышесказанное в виду. А то ведь мало может не показаться ни им, ни вам. Оно вам надо?

Если и существует где-то в недрах Livelib подборка патриотических книг, то это произведение несомненно должно туда попасть. Где-то между "Тарасом Бульба" и "А зори здесь тихие". А если такой подборки еще нет, то ее непременно стоит создать ибо страна должна знать своих героев.
И снова вспоминаются стихи:

Ну а если о произведении, то оно действительно очень патриотично. И в этом на мой взгляд его главное достоинство. Второй плюс - это так сказать филологическая ценность, т.к. оно написано очень необычным, красивым языком. Не замысловатое по сюжету, но все же в какой-то степени познавательно. Я например до этого считала, что Левша подковал блоху в одиночку, а тут оказывается, что это сделала целая группа тульских мастеров.

В общем советую читать русскую классику. Все что не успелось (или не хотелось) читать в школе сейчас может оказаться интересным и полезным.

Вот уж неожиданный рождественский рассказ! Может, конечно, он отнесен в категорию "святочных", потому что весьма поучительный, но такое детям под елочкой точно читать не будешь. А вот в приятной компании под глинтвейн в самый раз.
Однажды, кадеты, неся службу в Инженерном замке заскучали и захотели себя как-то развлечь. Трагичная история замка располагает к рассказу ужасных историй. А от историй о привидениях, которые слышали где-то до населения замка собственными полтергейстами один шаг. Я, в детстве любившая страшные рассказы, их полностью поняла и даже до определенного момента поддерживала. Кадеты, почти такие же дети, решили пошалить (иначе и не скажешь), выдумали ради собственной потехи и устрашения новичков серого человека. Скажем прямо, и без них вокруг дворца ходит много таинственных и загадочных историй, одной больше, одной меньше - никто и не заметит. Все бы шло тихо мирно, во всяком случаи не выходило бы за рамки, если бы не находились люди, которым всегда мало и чего то не хватает. Но все должно иметь свою черту и строго определенные границы.
Честно сказать в какой-то момент мне вспомнился Николай Гоголь - Вий и я начала за них (и за себя тоже) переживать. Хорошо, что в итоге до Вия не дошло, но атмосферность истории и ассоциации пощекотали нервы.
Заметила, что в каждой книге, написанной Лесковым я особенно выделяю язык и стиль автора. И этот рассказ не исключение - именно образность метафор, которыми он описывает героев, создают реалистичных привидений от которых мурашки бегают по коже.