Ведун. Жребий брошен. Конец пути. Возвращение

Люцерн производил впечатление одного большого кафе. Раскинувшись на берегу озера и по сторонам вытекающей из него реки, городок ухитрился заставить все набережные столиками и зонтиками, зонтиками и столиками. Исключение составляли только маленькие причальчики, к которым приваливали прогулочные теплоходы. В остальном город напоминал Выборг — и размерами, и архитектурой, и обилием воды, и остатками древних укреплений. Правда, места для архитектуры в Люцерне было маловато, а потому многие красивые дома забрались на окружающие скалы и отроги.

Пока Олег с Роксаланой подкрепляли свои силы, любуясь вершинами вдалеке и байдарочниками совсем рядом, он понял, что в старые добрые времена здешние жители пили не по-детски. Только длительным и тяжким запоем можно объяснить тот факт, что один из перекинутых через Рейн мостов вышел не просто кривым, но еще и стоял не от берега к берегу, а наискосок, почти вдоль реки! Протрезвев, строители, видимо, немало удивились и соорудили от того же места еще одну переправу, на этот раз перпендикулярную к берегу, а предыдущее сооружение так и осталось изумлять гостей, укрытое черепичной крышей и украшенное цветами. Во время очередной пьянки мастера промахнулись уже с башней, поставив ее не на линии крепостной стены, а шлепнув прямо в воду, метрах в тридцати от берега. Так она там и осталась, одинокая и ненужная — без стен, без бойниц, на отшибе и с подмоченными ногами.

Еще ведуна удивили лебеди. Жирные и ленивые, они бродили по набережным и плавали вдоль оных, совершенно не обращая внимания на людей, чувствуя себя полными хозяевами. От брошенного куска булки птицы гордо отказались. Видимо, употребляли исключительно пирожные и шоколад.

Цюрих особого впечатления на Олега не произвел. Дома — как в старых кварталах любого города. Но если в русских селениях сразу видна широта русской души: просторные, светлые, прямые, как тетива, улицы, — то здешнее городище походило на гнездо пугливого хомяка. Главные проезжие улицы — уже, чем питерские пешеходные зоны, пешеходные зоны — как коридоры в спальных вагонах. Дома стоят не по уму, а словно просыпались из дырявого кармана: тут выпирают, там проваливаются, как в яму, тут выше, там ниже, все улочки кривые, неровные, петляющие. Сразу вспоминаются жадные заколдованные гномы. Для них тут должно быть раздолье: отбежать, нырнуть за поворот, спрятаться, неожиданно выскочить и тут же исчезнуть за новым поворотом.

Но что впечатляло — так это река и мосты на ней. Величественный водный поток струился не меж берегов, а прямо между домами, растущими из самой Лимматы. Из любого окна можно было высовывать удочку и ловить себе завтрак, даже не выбираясь из постели. Мосты лежали почти на самой поверхности, опираясь на воду множеством опор между коротенькими, как кошачий шаг, пролетами. Дальше открывался вид на озеро. В первый миг показалось, что ветер выдул с урны на автобусной остановке сотню билетов, развеяв их по воде, — но уже через минуту Середин понял, что это не билеты, что белые точки кажутся такими маленькими из-за расстояния. На самом деле это паруса. Огромное множество парусов, уносящих куда-то за гору беззаботных прожигателей жизни.

Олегу вспомнилась далекая гражданская война, закончившаяся еще до рождения его родителей. Там люди хоть примерно представляли, ради чего животы кладут. Кто-то — за равенство, счастье и жизнь без буржуев и помещиков, на своей земле, у своих заводов. Кто-то — против быдла, лишающего их накопленного за столетия добра и власти. Увы, в большинстве случаев соседи режут друг друга по поводам, мало понятным постороннему человеку. Какая разница, Южные или Северные штаты провозгласят одну и ту же конституцию? Какая разница, имеет или нет право на наследство некая дочь короля? Какая разница, креститься слева направо или справа налево? Какая разница, кто сядет на трон — брат Раджаф или брат Аркаим? Нет, для Раджафа и Аркаима разница есть. Есть разница для той женщины, королевны — сможет она заказывать себе триста или только сто пятьдесят платьев в год. Есть разница для епископа — сколько десятины он получит с прихожан. Но ведь гибнут не они, гибнут простые смертные, для которых при любом исходе не изменится совершенно ничего.

...с богами нужно общаться осторожнее: они имеют дурную привычку иногда все же обращать внимание на дела людей. Зачем ссориться с тем, в чьей власти обязательно окажешься, рано или поздно? Можно поступить по-своему, но нужно хоть пояснить, почему, принести извинения, а не ставить недавнего покровителя перед фактом тихой молчаливой измены. Глядишь, и вместо гнева можешь встретить понимание. Ведь боги, как люди. Разве может человек долго таить обиду на ручного хомячка, если тот разгрыз любимую книжку? Простит, конечно… Если сразу не прибьет.