Гобсек. Отец Горио. Прославленный Годиссар. История тринадцати. Шагреневая кожа

1. Да, я допускаю, что человек может пойти играть, но лишь тогда, когда между собою и смертью он видит лишь свое последнее экю (Жан-Жак Руссо)

• Здесь, на земле, ничто не осуществляется полностью, кроме несчастья.
• Человек – шут, танцующий над пропастью!
• Общественное мнение – это самая развратная из всех проституток!
• Случай – такой забавник!
• У каждой женщины найдется любовник, о котором можно поплакать.
• Каждый притязает на то, что он страдал больше других.
• Строгость, когда она оправдана сильным характером воспитателя, его безупречным поведением и когда она искусно сочетается с добротой, вряд ли способна вызвать в нас злобу.
• В двадцать один год мы – воплощенное великодушие, воплощенная пылкость, воплощенная любовь.
• Кто отправляется в погоню за счастьем, не должен обременять себя багажом!
• На прихоти у нас всегда найдутся деньги, мы скупимся только на затраты полезные и необходимые.
• Для утоления тщеславия нам, по-видимому, ничего не жалко.
• Покуда женщина не полюбила, она кокетничает.
• Мужчине всегда хочется, чтобы его считали покровителем.
• Человек без страстей и без денег еще располагает собою, но влюбленный бедняк уже не принадлежит себе.
• Жестам бездушных женщин не свойственна мягкость.
• Пустяки как будто не имеют цены, но составляют половину жизни.
• Наша совесть – непогрешимый судья, пока мы не убили ее.
• Взгляд человека, у которого вы просите денег, причиняет такую боль!
• Умело применять увеличительные или уменьшительные стекла при рассмотрении вопросов морали – значит владеть секретом светской беседы и искусством придворного. Обходиться без этого – значит сражаться безоружным с людьми, закованными в латы, как рыцари.
• Музыкантши почти всегда влюблены.
• Осознав свою слабость, человек черпает в этом силу.
• Как все молодые люди, я тоже когда-то думал о самоубийстве. Кто из нас к тридцати годам не убивал себя два-три раза? (Растиньяк)
• Стоит молодому человеку встретить женщину, которая его не любит, или женщину, которая его слишком любит, и вся жизнь у него исковеркана.
• Быть может, ничто так не связывает нас, как наши пороки?
• Быть может, людские массы тоже испытывают опьянние, как у природы бывают свои приступы любви?
• Наше имя – это мы сами.
• За умственным трудом гениальный человек обо всем забывает.
• Как часто старики кончают безрассудством свою честную, трудовую, добродетельную жизнь. У него уже ноги холодеют, а он волочится...
• Власть, над которой безнаказанно глумятся, близко к гибели.
• О, когда-нибудь мы, наверное, заплатим за такое счастье каким-нибудь страшным горем!
• Для механики вселенная – машина, которой должен управлять рабочий, для химии – создание демона, который разлагает все а мир есть газ, обладающий способностью двигаться.
• Чудо – только любопытное явление природы.
• Есть бездны, которых не преодолеет даже любовь, как ни сильны ее крылья.
• Даже самые искренние женщины – и те в дневные часы еще подчиняются некоторым светским условностям, сковывающим их наивные сердечные излияния, но сон точно возвращает их к непосредственности чувства, составляющего украшение детского возраста.
• Да, есть бездны, которых даже любовь не преодолеет. Но тогда ей нужно похоронить там себя.
• Самое лучшее – и всегда будет самым лучшим – довериться природе.
• Порок – та же роскошь.
• Несчастливцы всегда поймут и поддержат друг друга.

У папаши Гобсека, – сказал я, – есть одно основное правило, которого он придерживается в своем поведении. Он считает, что деньги – это товар, который можно со спокойной совестью продавать, дорого или дешево, в зависимости от обстоятельств. Ростовщик, взимающий большие проценты за ссуду, по его мнению, такой же капиталист, как и всякий другой участник прибыльных предприятий и спекуляций. А если отбросить его финансовые принципы и его рассуждения о натуре человеческой, которыми он оправдывает свои ростовщические ухватки, то я глубоко убежден, что вне этих дел он человек самой щепетильной честности во всем Париже. В нем живут два существа: скряга и философ, подлое существо и возвышенное. Если я умру, оставив малолетних детей, он будет их опекуном. Вот, сударь, каким я представляю себе Гобсека на основании личного своего опыта. Я ничего не знаю о его прошлом. Возможно, он был корсаром; возможно, блуждал по всему свету, торговал бриллиантами или людьми, женщинами или государственными тайнами, но я глубоко уверен, что ни одна душа человеческая не получила такой жестокой закалки в испытаниях, как он. В тот день, когда я принес ему свой долг и расплатился полностью, я с некоторыми риторическими предосторожностями спросил у него: какие соображения заставили его брать с меня огромные проценты и почему он, желая помочь мне, своему другу, не позволил себе оказать это благодеяние совершенно бескорыстно?
"Сын мой, я избавил тебя от признательности, я дал тебе право считать, что ты мне ничем не обязан. И поэтому мы с тобой лучшие в мире друзья". Этот ответ, сударь, лучше всяких моих слов нарисует вам портрет Гобсека.