Ваша оценкаДва года назад издательство "Молодая гвардия" выпустило однотомник Александра Рекемчука, куда вошли повести: "Все впереди", "Время летних отпусков", "Молодо-зелено" и роман "Скудный материк". Все эти произведения посвящены Крайнему Северу, где писатель прожил много лет.
Настоящая книга, в которую входят повести "Товарищ Ганс" и "Мальчики", написана на другом жизненном материале и прямо адресована юному читателю.
События повести "Товарищ Ганс" относятся к периоду 1935-1945 годов. В ней расс...
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,4
5 оценок
- 540%
- 460%
- 30%
- 20%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 6Хотят прочитать 9
Рецензии
Аноним29 апреля 2020 г.Книга для тех, кто хочет разлюбить музыку
Читать далееМожно музыку любить, а можно ее создавать. Можно к ней просто прикасаться, а можно быть частью ее мира. Я никогда не была деталькой второго, но первого - всегда. Не могу представить себя без песен, звучащих из колонок или наушников, но в царство их создания - ни ногой. Совсем недавно мне выпало читать историю о музыкальной школе "Школьный год Марины Петровой" , к которой я сначала отнеслась с опасением, понимая, что совсем не отзовется скорее всего - музыку хочется оставить тайной, покрытой мраком. Но она меня заворожила, чего нельзя сказать о "Мальчиках" - это было невкусно.
Повествование ведется от лица Жени Прохорова, с которым мы взрослеем вместе, спасаясь от землетрясения, заставившего переехать в детдом, влюбляясь в Майю, поступая учиться сначала в московское хоровое училище, а затем и консерваторию им. Гнесинки, теряя голос, связываясь с жуликами и узнавая о поисках клада, прекращая и вновь начиная есть мороженое. Как же аппетитно звучат события, которые происходят на страницах повести, но как же смазано они выписаны автором, залившим чрезмерным количеством слоев, превратив в сухую корку, главенствующей музыки. Все могло бы быть по-другому: мелодии лились бы как чистая вода вместе со всем, что случалось на пути взросления мальчишки, лишенного родителей; тенор и бас подчеркивали бы самые значимые моменты, такие как забывание и воспоминание девочки Саши из прошлого; потеря голоса и пробуждение игры руками перекликались бы в унисон с мыслями человека, чей друг уже работает, женился и ждет ребенка, когда ты все тот же подросток...
Но этого не произошло. Эта книга подталкивает к тому, чтобы разлюбить музыку. Ведь если сконцентрироваться на ней - не́чего больше выжать из произведения, а если сфокусироваться на быте и взрослении - музыка нахально, как пьяный деревенский мужик, заваливается в дом с требованием посвятить ей все внимание, бросив любые свои дела, раздумья и даже чувства...
1081,1K
Аноним18 сентября 2023 г.Читать далееКнига началась со страшного события - землетрясения, в котором умерли родители ГГ - Жени Прохорова, его спасла собака, вытащив из кроватки буквально за пару секунд до обрушения дома. А дальше путь известный - детдом. И эта книга - воспоминания о жизни 17-летнего паренька. Казалось бы, что там может быть? Казалось бы...
"Было. Всё.
И дорога в неведомый мир. И первый успех. И слава. И первое разочарование. И первая любовь. И даже вторая.
Если я — вот в эти мои неполные семнадцать лет — знаю, что все, чем могла побаловать меня судьба, уже не впереди, в позади…"
Да, вот такая грустная книга.
Детдом. Однажды на урок музыки их пение пришел послушать Владимир Константинович Наместников и оказалось, что у Жени талант - петь, голос. И теперь Женю забирают в Хоровое училище, Женя будет петь хоре мальчиков и будет жить в Москве.
А дальше- дальше жизнь в Москве и музыка. Музыка была везде. Музыка была главной. Музыка, которой Жена дышит, слышит, чувствует и поет. Они все поют. А еще и была у них нормальная школьная программа, вот только с поправкой на музыку. Прямо незабываемо это описание:
"Тут нас учили читать. Тут нас учили писать. Тут нас учили считать. Ма-ма, па-па. Нажим — волосная, нажим — волосная. Два прибавить два будет четыре.
(...)
Во всех нормальных школах учат писать таким способом: сперва в косую на трех линейках, потом в косую на двух, затем на двух линейках уже без косых, после — в одну линейку. А потом уже пиши всю жизнь как бог на душу положит…
У нас было иначе. Мы начинали не с двух, не с трех, а с пяти. С пяти линеек, которыми была расчерчена наша классная доска — белой краской по охре. В каждом классе нашего училища, с первого по десятый, висели одинаковые доски — и все они были в несколько рядов разграфлены пятью линейками нотного стана.
И на этих линейках изображались мелом нотные знаки. Сначала их рисовала нам учительница. До, ре, ми, фа, соль, ля, си, до. Скрипичный ключ и басовый ключ. Четверти и восьмые. Диезы и бемоли.
(...)
Вот почему свои самые первые в жизни «а» и «б» мы, высунув от старания языки, писали мелом на пяти линейках. И дважды два мы высчитывали на тех же пяти линейках. И во время переменок рисовали всякие рожицы на этих же пяти линейках."И Женя учился. Учился дышать, шипеть, петь, слышать и слушать, он учился, чтобы жить в музыке и с музыкой. Учился владеть голосом. Развивал. Даже стал солистом.
Но у мальчиков есть одна особенность - ломка голоса. И ни у всех после ломки и повторного становления связок голос возвращается. Да, говорить можешь, но не петь Только один из тысячи остается с голосом, с сильным и прекрасным голосом. Получится ли у Жени или кого-то из друзей стать тем, одним из тысячи?... И что же делать остальным, теперь уже безголосым, как жить?
Вот об этом эта книга.92618
Аноним7 сентября 2015 г.Я кивнул, соглашаясь. Я тоже считал, что всего понятней на этом свете музыка.Читать далееЕсть такие книги: не важно, читаешь их с экрана компьютера, планшета, смартфона или листаешь совсем новое — аж буквы мажутся! — белостраничное издание, а всё равно возникает чувство, что под пальцами потемневшие цвета пирога страницы, по углам растрёпано-рвущиеся то ли от старости, то ли от небрежности читателей, то ли от того, что над ними поработали зубами мыши. Обложка тоже истрёпана. И выцвело, стёрлось название. А если открыть книгу с конца, на последней от форзаца странице можно заметить надпись: «Для среднего и старшего школьного возраста».
Эти книги всегда напоминают о библиотеках с запахом пыли и старой бумаги и обязательно со скрипучими половицами между рядами стеллажей. Напоминают о заставленных безделушками и фоторамками полках родительских книжных шкафов. И о полуразвалившихся, грязных и погрызенных книгах, найденных на чердаке.
И для меня такие книги навсегда именно советские, чёрт знает почему. Может, из-за прочитанных в своё время «Каникул Кроша» Рыбакова или из-за рассказов Георгия Реймерса. А может, из-за чего-то ещё: раньше я читала много, читала всё, что можно раскрыть на первой странице и начать читать.
«Мальчики» Рекемчука вызвали у меня это самое чувство. Дохнули запахом училища, столовской еды, прошуршали клеёнкой на столе в кафе, улыбнулись бесхитростной улыбкой мальчишки, — пионера! — поправили длинное, лёгкое, непременно светлое платье, которое подхватил порыв ветра, аккуратными девчачьими руками.
Эта книга написана довольно простым языком, и в ней нет таких страданий, чтобы вот прям с Большой буквы и с болью, сочащейся из каждого слова. Нет в ней и оголённой драмы, хотя в жизни главного героя Жени Прохорова и его близких случается и плохое, и хорошее. «Мальчики» подкупают размеренностью, спокойствием и при этом жизненностью — искренностью рассказа Жени. А ещё наивной невинностью, свойственной именно советским книгам «для среднего и старшего школьного возраста». И пусть Женя живёт в общежитии, нет желания захлопнуть книгу с криком: «Не верю!» — оттого, что в училище нет ненависти и зависти, а ещё на страницах книги можно увидеть только влюблённость, ничего больше, ничего откровеннее. Всё это, слишком грязное и жестокое или попросту слишком взрослое, было бы лишним для этой, конечно, потрёпанной книги с пожелтевшими страницами, принесённой из библиотеки, где на стене написано: «Книга — наш лучший друг!».
Женя Прохоров — сирота. Он учится в хоровом училище. Он поёт, можно сказать, лучше многих. Он влюблён в одну девчонку, хотя их знакомство началось не самым лучшим образом. Больше всего на свете Женя любит музыку. Она для него — это нечто особое, нечто неописуемое, — и ведь правда невозможно даже миллионом слов передать всего лишь простенькую мелодию! — нечто безумно важное.
Женя Прохоров много рассказывает о музыке. А ещё о себе, о своём детстве, о друзьях, об успехах и ошибках, об удачах и провалах, о счастье и грусти.
Женя идёт по улицам Москвы — всё очень близко, — и хочется тоже пройтись по ним. Хочется посмотреть в окна хорового училища, хочется остановиться там же, где останавливался он. Вот только мимо будут нестись другие машины — сплошные иномарки, — спешить люди в неподходящей одежде, да и вообще другие люди, которые давно не держали в руках книги «для среднего и старшего школьного возраста».
А зря.50835
Цитаты
- Аноним18 сентября 2023 г.Читать далее
Я вдруг почувствовал то же самое, что было однажды, когда я сидел в ресторане на Киевском вокзале вместе с моим другом Колькой Бирюковым. Тогда я почувствовал: вот сидит передо мною взрослый, определившийся в жизни человек, который знает свое место и который знает себе цену. Но ведь то был Колька Бирюков, верней даже, Николай Иванович и ко всему прочему председатель месткома! Он был старше меня и годами и опытом жизни — я и смотрел на него, как на старшего.
А эта девчонка? Она моя сверстница. Что же дает ей право разговаривать со мной так, будто она гораздо старше и мудрее меня? Неужто и в самом деле правда, что женщины — даже когда они еще девочки — умнее нашего брата?..
14144 
Аноним13 июля 2013 г.Читать далееКо мне подошел парень, который с бородой и толстущей папкой, спросил:
– Ты с чем?
– Да так, – ответил я жалким голосом. – Этюд. Вальс…
– Ясно, – кивнул сочувственно бородач.
– А у тебя что? – поинтересовался я из вежливости.
– Симфония, – сказал бородач. И добавил значительно: – Вторая.
Тоже ясно. Значит, с Первой не прошел. Ну, это ничего. Может, Пятая удастся. Пятые симфонии, как правило, всем удаются.
......
Бородач появился минут через двадцать. Его долго слушали. Как-никак симфония!
Но вид его не оставлял сомнений в том, что я был прав: начинать надо сразу с Пятой.14315- Аноним18 сентября 2023 г.
Экзамен по композиции был назначен в Белом зале. Белый зал. Белое платье. Я счел это добрым знаком…
И кто меня осудит за то, что я вчера стучал по деревяшке, за то, что сегодня уверовал в эту белую магию? Все это, конечно, глупости. Но в такой день поневоле шарахнешься от черной кошки, и выйдешь из дому с немытой головой, и в троллейбусе станешь складывать цифры проездного билета… Страшно ведь, люди!
1399
Подборки с этой книгой
Интернациональная любовь
- 454 книги
Любовь... на войне?
- 118 книг
Иностранцы в России
- 200 книг
