Л. Н. Толстой. Повести

Замечательная книга. Наша классика навека.

Самая сильная здесь повесть - это "Смерть Ивана Ильича". Это одна из вершин психологической прозы.

Лев Николаевич показывает нам через чувства больного чиновника ,как человек убегает от мыслей о смерти и как при помощи этих мыслей понимает чем была его жизнь.

Мы видим с вами хронику жизни и смертельной болезни судейского чиновника.

Возможно, это единственное в своём роде произведение, где мы можем наблюдать как человек приближается к смерти, к каким шансам и возможностям ему хочется прибегнуть чтобы избежать этого и как в итоге осознаёт свою смерть. Это полностью меняет всё его понимание жизни.

Как раз перед написанием этой повести, сам Толстой пересматривал свою жизнь, формировались его жизненные ценности и вера.

Это произведение- одно из вершин интроспекции автора. Потому что Толстой подмечает не только эмоции,настроение и мотивы поступков героя, но и его физиологические ощущения.

Здесь мы увидим не такого "яркого и красочного" писателя. Язык как будто становится суше и проще. Но, возможно, именно для этого произведения так лучше всего.

По моему мнению, эта повесть одна из вершин в творчестве Льва Николаевича Толстого. Да и в мировой литературе тоже.

Это невероятный талант, так чётко, ясно и невыносимо больно всё передать читателю.

Конечно, читать! И даже перечитывать!

В книге ещё много замечательных повестей, таких как "Метель", "Утро", "После бала", "Отец Сергий" и другие.

Для меня эта книга шикарная, не позволяющая забыть её никогда. Впрочем, это и не нужно.

Изначально меня заинтересовала завязка книги, ведь одна из героинь - любовница царя. Ну и подумалось, что раз уж Лев Николаевич поднял такую неоднозначную тему, да ещё и так незавуалированно, то может и морализаторского занудства (простите, высокоморальных размышлений) будет поменьше. Конечно, я ошиблась, ведь процесс духовного становления героя наполнен размышлениями о бренности бытия и, разумеется, герой борется с искусом крайне усердно и очень по-толстовски. Всю середину книги я не знала - смеяться или плакать и тоже боролась с искушением - закрыть эту книгу и забыть о ней. Конец книги стоил этих мучений - он прекрасен! Именно тем, что он жизненный и правильный, хоть и неоднозначный.
P.S. А героини мне не понравились. Хоть и прописаны реалистично, но какие-то они эгоистки все. Даже подруга детства Стивы - обычная созависимая тётка.

Мне нравится творчество Льва Николаевича, он, как и многие великие писатели пишет разнообразно, тонко, аллегорично, психологически точно описывает характеры и т.д. Просто не все произведения великого писателя мне нравятся. В чем тут дело сказать сложно, быть может история сама по себе не цепляет или герои кажутся не выразительными, может все вместе.
Эта повесть - о герое аварского народа – Хаджи-Мурате мне не понравилась, как-то поверхностно автор обрисовал характер героя, несмотря на всю его героичность. Мытарства персонажа от одних к другим не выглядят масштабно или сколько-нибудь захватывающе. Такое впечатление что хотелось написать что-то масштабное, но не было вдохновения и получилось кое-как.
В общем эта повесть прошла мимо меня.

Не столько, собственно, дѣло характеризуетъ человѣка (даже несущее всеобщее благо), сколько мотивъ, которымъ человѣкъ руководствуется.

Основное цѣлеполаганіе кн. Касатского, множество разъ инспирировавшее достиженіе имъ совершенства въ языкахъ и наукахъ, стремленіе къ первенству при дворѣ Николая I, – не въ иномъ, какъ банальномъ славолюбіи, желаніи быть тѣмъ, кого называютъ “A, number one”. Даже поступленіе въ монастырь (судя по цѣпочкѣ преемственности старческаго окормленія – Паисій, Леонидъ, Макарій, Амвросій – въ Оптину пустынь), постриженіе въ монахи является для него своего рода отмщеніемъ (въ духовномъ смыслѣ, разумѣется) тому безнравственному обществу, котораго онъ добивался въ міру. Однако желаніе стать первымъ среди монаховъ означаетъ нарушеніе одной изъ главныхъ заповѣдей аскетическаго дѣланія: считай себя послѣднимъ, худшимъ твари безсловестной (см., напримѣръ, В.Кандалинцевъ, «Ученіе оптинскихъ старцевъ»). Правда, подвиги поста и молитвы, подъятыя въ затворѣ, приносятъ ему опредѣленные плоды: Касатскій можетъ исцѣлять болящихъ, пріобрѣтаетъ даръ просить и получать просимое. Но тщеславіе – страсть болѣе сильная, чѣмъ гордыня, она утонченнѣе и изящнѣе послѣдней, замѣтить и распознать ея – высокое искусство (см., напримѣръ, «Лествицу» прпъ. Іоанна Синайскаго); она постоянно впрыскиваетъ въ Касатского усыпляющій ядъ самодовольства (ему пріятно признавать себя чудотворцемъ, услаждать самолюбіе осознаніемъ того, что слава о нёмъ, какъ о молитвенникѣ, расползается по Европѣ) и, такимъ образомъ, обнуляетъ достигнутые имъ результаты. Единственное и неизбежное дѣйствіе этого яда – паденіе (прелюбодѣяніе Касатского).

Стоитъ отмѣтить, насколько точно Толстой описываетъ состояніе того отчаянія, какое возникаетъ у грѣшника послѣ паденія, и последующее ослѣпленіе духовныхъ очесъ. Для грѣшника Богъ – невидимъ, зрѣть Его могутъ лишь тѣ, кто чистъ сердцемъ (Мфъ. 5: 8) (мысли Касатского въ данный моментъ удивительнымъ образомъ повторяютъ тривіальныя сужденія упорствующихъ атеистовъ о несуществованіи Бога).

И вотъ Касатскій незамѣтно покидаетъ пещерную келью и incognito пробирается къ глупенькой, но праведной Пашеньке, отъ которой, немного постранствовавъ a la pelerin, попадаетъ въ Сибирь.

Да вѣдь аналогичное происходитъ въ жизни почти каждаго! Но зачѣмъ такіе сложности вродѣ круженія отъ двора императора въ ссылку? И что это: неслучайныя «случайности» или неизбежныя испытанія и скорби? послѣдствія грѣховъ юности или воля Божія, непостижимо и окольно ведущая ко спасенію?
Вѣчные вопросы, свойственные настоящей литературѣ. Вѣчные не отвѣченные вопросы…

Впечатляет исторический труд Толстого: он изучал мемуары и дневники, использовал подлинные письма. Интересны не только исторический и бытовые сюжеты, но и нравстренная оценка ситуации. Даже удивительно, как в эпоху Романовых могло быть опубликовано произведение с таким уничижительным образом представителя императорской фамилии и с таким негативно-обличительным образом русских вообще в войне на Кавказе.
И ещё «Хаджи-Мурат» похож на «Войну и мир» в миниатюре. Тут вам и военная стратегия, и образы высших властителей, и простой крестьянин, и светские вечера, и диалоги на французском, и при всём мастерстве персонажи какие-то далёкие, как за толстой музейной витриной.

Эту повесть обязательно должен прочитать каждый хотя бы потому, что каждому из нас умирать. Мечников, брат прототипа главного героя, знаменитый ученый, написал, что Толстой дал в повести «наилучшее описание страха смерти». Если кто-то думает, что не боится смерти – почитайте. Это отличный способ проверить себя.

В повести «Смерть Ивана Ильича» Толстой со свойственной ему безжалостностью изобразил умирание с такой достоверностью, что невольно перекладываешь главного героя на себя и задумываешься, а так ли уж верно проходит жизнь, и не окажется ли в конце ее, когда мелкие житейские удовольствия заслонит «страшная ненавистная смерть, которая одна была действительност»ь, что прожита она не так и поправить уже ничего невозможно.

Повесть начинается с того, что служащие суда приходят на похороны сотоварища, которого все любили. «"Каково, умер; а я вот нет",-- подумал или почувствовал каждый. Близкие же знакомые, так называемые друзья Ивана Ильича, при этом подумали невольно и о том, что теперь им надобно исполнить очень скучные обязанности приличия и поехать на панихиду и к вдове с визитом соболезнования». Панихида, соболезнования и прочие «формальности» рядом с мертвым телом, наполнены скукой, неловкостью, корыстными интересами и вполне понятной тоской, которую хочется побыстрее изгнать чем-то обычным, житейским и приятным. Так Толстой изобразил внешнюю сторону смерти, которую все мы, кто хоть раз бывал на похоронах, знает. Да и что ж такого? За что же нас упрекать, если жизнь продолжается, и в ней так много дел, которые ждут нашего внимания, да те же самые похороны, они, может быть, только и помогают забыться. ЗАБЫТЬСЯ! Вот именно это и хочет нам сказать Толстой, что все почти в нашей жизни направлено именно на то только, чтобы забыться.

А что же происходит с другой стороны, изнутри смерти? Что видит, чувствует, понимает сам умирающий?

Иван Ильич изображен человеком довольно приятным, он не глуп, в чем-то даже талантлив, он старателен, его жизнь устроена правильно и приятно. Он не пьяница, не изверг. Он даже не потакает таким мелким порокам, как тщеславие, ему хоть и приятна власть, которая дает ему право осудить почти любого, но он не злоупотребляет ею. Он, конечно, думает обо всем только в том смысле, в каком оно может способствовать или помещать его собственной приятной жизни, но ведь мы все поступаем так – ищем приятности для себя.
Очень показательно описана супружеская жизнь Ивана Ильича. В приведенных ниже абзацах описана типичная схема отношений в браке.

«Иван Ильич требовал от семейной жизни только тех удобств домашнего обеда, хозяйки, постели, которые она могла дать ему, и, главное, того приличия внешних форм, которые определялись общественным мнением. В остальном же он искал веселой приятности и, если находил их, был очень благодарен; если же встречал отпор и ворчливость, то тотчас же уходил в свой отдельный, выгороженный им мир службы и в нем находил приятности». Как следствие этого выгораживания видим мы описание того, как его жена выгородила для себя мир, к котором можно было не принимать близко к сердцу болезнь мужа: «Жена выработала себе известное отношение к его болезни и держалась его независимо от того, что он говорил и делал. Отношение это было такое: «Вы знаете,- говорила она знакомым,- Иван Ильич не может, как все добрые люди, строго исполнять предписанное лечение».

Или, например, супружеское общение до болезни:

«Большинство предметов разговора между мужем и женой, особенно воспитание детей, наводило на вопросы, по которым были воспоминания ссор, и ссоры всякую минуту готовы были разгораться. Оставались только те редкие периоды влюбленности, которые находили на супругов, но продолжались недолго. Это были островки , на которые они приставали на время , но потом опять пускались в море затаенной вражды, выражавшейся в отчуждении друг от друга».

Но однажды Иван Ильич упал с лестницы, после чего в боку начинает медленно нарастать боль, которая в течение трех-четырех месяцев приводит к смерти. Откровения этих месяцев и являются главным содержание рассказа.

Может показаться, что это скука смертная – читать, что чувствует и переживает больной человек на пороге смерти. Однако, нет! Рассказ держит внимание настолько цепко, что почти невозможно его отложить. А когда он заканчивается, то еще долго размышляешь, а что же собственно было в жизни Ивана Ильича неправильно. И почему-то очень хочется начать думать, что в мое-то жизни все нормально, что уж я-то наверняка умру без мучений, без жутчайшего осознавания лжи и эгоизма собственной, как казалось, такой правильной и приятной жизни.
«… я ухожу из жизни с сознанием того , что погубил все, что мне дано было, и поправить нельзя, тогда что ж?" … Когда он увидал утром лакея, потом жену, потом дочь, потом доктора, - каждое их движение, каждое их слово подтверждало для него ужасную истину, открывшуюся ему ночью. Он в них видел себя, все то, чем он жил, и ясно видел, что все это было не то, все это был ужасный огромный обман, закрывающий и жизнь и смерть . Это сознание увеличило, удесятерило его физические страдания. … И за это он ненавидел их».

Последней надеждой, последним чувством, которое испытывает Иван Ильич перед тем, как над ним кто-то скажет: «Кончено!», становится жалость к маленькому сыну, который плачет, глядя на агонию отца. И это единственное – «то самое».