Мегрэ, Лоньон и гангстеры. Мегрэ готовит западню. Мегрэ и привидение. Мегрэ и инспектор Мальграсье

Быть может, она всего-навсего разыгрывала эту дурацкую роль? Быть может, она всегда разыгрывала какую-нибудь роль...

Люка не был с ним утром на улице Акаций, он не слышал слов Поччо, вернее, не присутствовал на уроке, который тот преподал комиссару. Поэтому Люка не мог понять, в каком настроении сейчас находится Мегрэ.

— Если я правильно вас понял, он просил мне передать, что вся эта история меня не касается?
— Примерно так. Но он ваш горячий поклонник и заранее радуется, что, когда все кончится, ему наверняка представится случай поболтать с вами либо здесь, либо в Сен-Луи.
— Воплощённая любезность!

Что же было такого особенного в этих американцах? Словно Поччо и Луиджи удалось внушить Мегрэ комплекс неполноценности!

Фильмом Мегрэ было нетрудно угодить. Более того, он охотнее смотрел самую заурядную картину, чем какую-нибудь нашумевшую ленту; он любил, сидя в кресле, глядеть на экран и ни о чем не думать. Чем менее шикарным был кинотеатр, тем демократичнее была там публика; чем больше зрители смеялись в нужных местах и отпускали шутки, ели мороженое, жевали резинку, тем большее удовольствие он получал.

Должно быть, оттого, что Барон все свое время проводил на ипподромах, где занимался не какой-нибудь мелюзгой, а только крупными игроками, завсегдатаями, он постепенно стал походить на своих подопечных. Как и у них, у него на шее обычно болтался полевой бинокль, а в день розыгрыша Гран-при он не обходился без серого котелка и серых гетр. Некоторые уверяли, что видели его даже с моноклем, и это вполне возможно; вполне возможно также, что Барон и сам пристрастился к игре, как утверждали сплетники.

В Европе удавалось скрыться, пожалуй, не более десяти процентам убийц, тогда как по ту сторону океана парни вроде Чинаглиа разгуливали на свободе из-за недостатка улик, хотя все знали, что они убийцы.

В сущности, он походил не на клоуна, а скорее на старого фарсового актёра, у которого лицо от непрерывных гримас стало как бы каучуковым. У таких актёров, влачащих жалкую жизнь и всегда вынужденных приспосабливаться к обстоятельствам, обычно появляется это неопределённое выражение лица, говорящее о полнейшем равнодушии ко всему.

Они обменялись этими репликами совершенно спокойно, как бы небрежно, так же как теннисисты перед началом матча для разминки перебрасываются мячами.

Люка пошёл выполнять поручение, а Мегрэ после некоторых колебаний, преодолев смущение, всё же решился — впервые в присутствии своих инспекторов — заговорить по-английски, хотя и говорил на нём весьма скверно.