Дом с мезонином. Рассказы

Талант Чехова не в краткости, но в ёмкости.
«Ионыч» - рассказ по-чеховски короткий, но необычайно объёмный, полный смысла. Полный деталей, но лишённый всего лишнего. Здесь всё – на своём месте. По-чеховски отточенные, отражающие самую суть определения, по-чеховски лиричные, двумя – тремя штрихами намеченные – зарисовки природы, окружающего.
«…поговорили о погоде, о театре, о холере, последовало приглашение»
«Приближалась осень, и в старом саду было тихо, грустно и на аллеях лежали темные листья. Уже рано смеркалось»
«Старцев вошел в калитку, и первое, что он увидел, это белые кресты и памятники по обе стороны широкой аллеи и черные тени от них и от тополей; и кругом далеко было видно белое и черное, и сонные деревья склоняли свои ветви над белым. Казалось, что здесь было светлей, чем в поле; листья кленов, похожие на лапы, резко выделялись на желтом песке аллей и на плитах, и надписи на памятниках были ясны. На первых порах Старцева поразило то, что он видел теперь первый раз в жизни и чего, вероятно, больше уже не случится видеть: мир, не похожий ни на что другое, — мир, где так хорош и мягок лунный свет, точно здесь его колыбель, где нет жизни, нет и нет, но в каждом
темном тополе, в каждой могиле чувствуется присутствие тайны, обещающей жизнь тихую, прекрасную, вечную. От плит и увядших цветов, вместе с осенним запахом листьев, веет прощением, печалью и покоем.Кругом безмолвие; в глубоком смирении с неба смотрели звезды, и шаги Старцева раздавались так резко и некстати»

Ионыч (вообще-то, Дмитрий Ионыч, нопри произнесении имени отчества, Екатерине Ивановне вспоминается смешное сочетание «Алексей Феофилактыч») – Ионыч – земский врач, не блещущий великими талантами или бурными чувствами, однако постепенно занимает своё место в обществе, увлекается юной прелестной девушкой (пусть даже первое, что он испытывает, получив отказ, это облегчение, вернувшееся душевное равновесие и спешит сорвать неудобный надоевший галстук). Поначалу Ионыч – земский доктор, представитель образованного класса, интеллигенции – ищет знакомства с культурными людьми, хочет говорить с ними о науке и искусстве, о литературе и пути человечества… Сначала он отстраняется от «обывателей» - людей, ничем не интересующихся, ни к чему не стремящихся, но постепенно, неуклонно и неизбежно «Как мы поживаем тут? Да никак. Старимся, полнеем, опускаемся. День да ночь — сутки прочь, жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей... Днем нажива, а вечером клуб, общество картежников, алкоголиков, хрипунов, которых я терпеть не могу». Но, несмотря на это «терпеть не могу» он всё более и более становится частью этого общества «обывателей». Екатерина Ивановна помнит, что когда-то у этого умного, великодушного человека было призвание, цель в жизни, благородное служение людям… Осталось же доходная практика, общество взаимного кредита и текущий счёт, два дома в городе, игра в карты по вечерам и одышка.
И случилось всё это за каких-то 4 года.
Деградация… Нет, скорее, не деградация, а вхождение земского врача в колею жизни уездного городка происходит на фоне двухпоказательных, характерных сторон этой жизни. На фоне семейства Туркиных и на фоне тех самых обывателей. И, если жизнь Ионыча – это хотя бы поначалу движение: движение чувств, мыслей, затем постепенное движение в сторону общей массы… Но – движение. То больше практически ничего вокруг не меняется.
Действительность отразилась в простом вопросе Ионыча, встретившегося с Екатериной Ивановной и Туркиными по прошествии четырёх лет: «если самые талантливые люди во всем городе так бездарны, то каков же должен быть город».
Но и сам он давно и прочно стал частью этого города.

Захотелось чего-то короткого и не очень сложного, вспомнила про рассказы Чехова и выпала на день полностью. Начну с «Человека в футляре», последнего рассказала из цикла «Маленькая трилогия». Читала рассказы я еще в школе, помнила сюжет, героев, концовку, но, как часто бывает, уже в более осознанном возрасте все воспринимается немного по-другому. Во-первых, сущность Беликова проявляется в каждой детали, начиная от описания квартиры, заканчивая его любимой фразой и предметом, который он припадает в гимназии. Люблю такое детализированное описание, когда все действия и мысли персонажа соответствуют его характеру. Во-вторых (это просто мне надо высказаться), он меня ТАК взбесил, когда начала придираться к женщине на велосипеде, меня так задело, словно это мне в 21 веке предъявили, а не выдуманный герой наехал на другого выдуманного героя в 19 веке. В-третьих, финальный диалог Ивана Ивановича и Буркина вызвал мурашки по коже: мы ведь и правда не сильно отличаемся от Беликова, также боимся проявиться, боимся чего-то нового (просто не в такой степени), держимся за свое социальное положение и пытаемся спрятаться за него, словно залезая в футляр. Мы очень много переживаем и жалеем, я после фраз Ивана Ивановича просто в ступоре сидела, хотя весь рассказ читала с мыслью, что я совершенно другая, а оказалась, что не совсем так. В-четвертых, люблю, когда смерть персонажа имеет символическое значение (тут русская классика мне в помощь). Беликов всегда косвенно мечтал о футляре, о месте, где бы он был совершенно один, в безопасности, защищенный. И да, он нашел такое место. Это мысль тоже меня покорила, ведь в итоге он достиг своей цели (в следующий раз правильно формулируем желания) и возможно! обрел счастье, которое было недосягаемым в жизни, но таким доступным после смерти.

Люди всегда будут находиться в своих футлярах, даже если их футляры величиною с мир.

Что я увидела: рассказ выставляет на смех (хотя смешным мне там ничего не показалось) человека, отличающегося от большинства. Человека, который поступал не так, как большинство, не подходил под "рамки нормальности"

Люди искусственно возвели человека в футляр, не осознавая, что их "рамки нормальности" - это такой же футляр персонально для них. Да и кто находится в большем футляре - те, кто ограничивает себя и других исходя из своих убеждений, или те, кто следует "правилам" этих первых исходя из страха?

Все мы живем в своих собственных мирах.

Мы все, каждый из нас, живем в футляре, сотканном из нашего восприятия мира и опыта.

Главная задача - делать наши футляры непохожими на футляры других, особенно на футляры большинства.

А Беликов был, скорей всего, глубоко травмирован, может даже болен, а если и нет - всё равно не заслуживал такого отношения. Как минимум, он заслуживал правдивую реакцию окружающих, а не притворство. Может тогда и его бы футляр стал расширяться.

*Так и слышу за спиной голос учителя "Вы всё неправильно поняли, Чехов вкладывал в произведение совершенно иное"

В завершение: я всё ещё не понимаю. Я попробовала снова читать классику, но произведения 100 и более лет давности не понятны для меня с точки зрения смыслов, которые в них все так ревностно вкладывают. Я могу постараться представить, какой эффект такие "новаторские" мысли производили на общество 100 лет назад. Это, вероятно, и правда было "вау"

Теперь же эти темы настолько обширно и тщательно обследованы и описаны со всех возможных сторон, что я просто не понимаю, как найти в произведении то, за что я бы могла зацепиться. Нет ли такого, что зацикленность на классике - это тоже "футляр"?

Изложение не произвело на меня впечатление, эмоционально не зацепило, мораль - хоть и не устарела, но давно уже представлена во множестве других более подробных и обстоятельных вариантах.

Но здесь уже, как говориться, каждый смотрит через  свой "футляр"