Красный свет

Гигантская публицистическая статья с вкраплениями художественного вымысла. И в "Азарте", и в "Красном свете" герои и события книги представляют собой фон для псевдофилософствования и желания высказаться о судьбах России и Европы. В общем, к творчеству Кантора у меня нет желания возвращаться вновь.

В "Красном свете" - три линии повествования:
1) События на Болотной площади 2012 года, где действуют нелюбимые "либералы", прислужники олигархов, бандитов. Часть из них выведена под собственными именами, часть под псевдонимами. Например, в Борисе Ройтмане отчетливо угадывается Дмитрий Быков. Вся эта компания - жалкие людишки, готовые на все ради денег. Впрочем, бюджетники, собранные на проправительственный митинг, описывают тоже некомплиментарно.

2) История нескольких семей, проживающих в одном доме, в довоенные годы и примерно до 1942 г. Дежковы - потомственные военные. Щербатов - сотрудник НКВД. Рихтеры - идейные коммунисты. Ракитов - вор. Хорины - пишущая интеллигенция. В романе действуют предки героев 2000-х. Соответственно, прадедушки либералов были садистами, бездушными сталинистами и полицаями.
В этих главах действуют живые люди со своими проблемами и трагедиями, чьи судьбы увлекают читателя.

3) Воспоминания "вечного нациста" Эрнста Ханфштангля, находящегося в британском плену по сей день. В 2012 деду должно быть аж 125 лет. Дед излагает свои воспоминания о Гитлере, заговоре генералов, многостраничные историософские размышления и т.п. Параллельно Ханфшангль помогает британской разведке развязать "оранжевую революцию" в России.

Если бы автор остановился только на семейной саге, роман был бы более читабельным. Но пересказывать огромные куски военной энциклопедии по алфавиту - слишком для художественного произведения. "Англичанка гадит" - лейтмотив геополитических представлений. Британцы спровоцировали Германию, дирижируют смута по всему миру, щедро отпускали на волю нацистских преступников после недолгой отсидки.

Некоторые эпизоды вызывают отвращение как Хайдеггер, трахающий Ханну Арендт. Извините, но как высокопоставленный нацист и его любовница-член партии могли дружить с еврейкой и встречаться в кофейнях?! Сама Ханна описана как совершеннейшая дурнушка, хотя в молодости была миловидной девушкой:

Среди женских персонажей более/менее выписана только Елена фон Мольтке . Остальные женщины обозначены как функции.
Не одна линия не доведена до конца. Читатель так и не узнает, кто убил шофера известного галериста, что произошло с Сергеем Дешковым, его семьей и соседями.

Неточности в книге имеются. Например, "бендеровцы потеснились, патриоты подались назад, эсеры расступились".
Бендеровцы - жители молдавского города. Бандеровцы - поклонники Степана Бандеры.

«Красный свет» – второй роман Максима Кантора. Роман, которым он пытается доказать читателю, что Сталин не равно Гитлер, что сталинские лагеря не такие человеконенавистнические, как гитлеровские, а коммунизм нельзя приравнивать к нацизму. В частности, автор выступает против термина «краснокоричневый» (привет, Эдичка).

В свои адвокаты он берет близкого друга Гитлера – Эрнста Ганфштенгля, умершего в 1975 г., но воскрешенного и доведенного до современности. В 2013 году старику перевалило за 120. Неудивительно что он бредил.

Персонаж Ганфштенгля связывал между собой 2 эпохи (ВМВ и современность), 2 сюжета, переплетённых между собой и отображающих перепетии человеческих судеб.

Болота Ржева 42-ого и Болотная площадь 2012. Если вы хорошо знаете Кантора, или уже читали мои рецензии, то наверное догадались – речь опять о либералах.

Либералы выписаны безграмотным ворьем, несущим с умным видом полнейшую ахинею. Впрочем, как обычно. В книге, вообще, содержатся отрывки, мысли, темы, идеи из его публикаций, огромные такие куски. Отсюда и повторения. С одной стороны – надоедает, с другой – стоит на своих позициях и не флюгерит – достойно похвалы.

Совместно с либерализмом, Кантор никак не может оставить европейство русских. Он вкладывает свой фанатизм в уста персонажей. И через них пытается нам доказать, что Россия не Европа, что русские – азиаты. Из работы в работу, из статьи в статью, нам всеми силами пытаются это доказать. Эта идея перестала быть простым мнением, это уже отображение скрытых болей автора. И это очень странно. Примечательна цитата:

Опять таки, очень странная цитата. Особенно, держа в уме оттенки кожи средиземноморских народов. Греки и ромеи, наверное, тоже азиаты.

Также меня удивила левопопулистическая идея «просвещённый демократический мир убил людей больше, чем Гитлер». Сравнение настолько некорректное, что я аж удивился. Кантор, все таки, человек образованный, хоть и своеобразный. Но потом он начал сравнивать русских либералов в Британии с нацистами в 1923 г. и рассказывать о бандеровцах на Болотной площади (! Не припомню такого), которые скандировали: «Мы вас москалей вешать будем!» и восклицали: «Путин – это Гинденбург, фюрер будет позже». Добавить к этому нечего, конечно.

Чуть выше я упомянул о том, что Кантор – образованный и начитанный человек. Он проводит серьёзные параллели, сыплет фамилиями, терминами. И меня очень удивило, когда он сделал глупую ошибку. На мой взгляд, он неправильно употребил термин: «кшатрий». Как я помню по «Махабхарате», кшатрии – каста благородных воинов (зачастую аристократы). И когда автор написал: «Брамины хранят спокойствие, потому что кшатрии трудятся, а воины совершают полёты...», меня это изрядно смутило. Кшатрий здесь употреблён как некий вайшья или шудра. Я решил себя проверить и полез в книгу Мюллера:

Я всё думал: «Зачем в романе детективная история? Она такая скудная и чуждая книге». Но тут меня осенило и я кажется понял. [Здесь будет небольшой спойлер, поэтому если вы планируете эту книгу почитать – пропустите этот отрывок, опустив глаза до следующих квадратных скобок].

Эта история – хорошая карикатура на нашу либеральную оппозицию. Просто вспомните, сколько раз наша оппозиция расскалывалась и те или иные элементы начинали тянуть одеяло на себя. Каждый хочет взять власть, каждый хочет признания. Они не отступают ради своего товарища, тем самым порождая разногласия внутри единомышленников. Они не могут ни о чем договориться, их объединяет борьба с режимом.... пожалуй и всё. Это индивидуалисты и расчётливые люди. В своём тексте Кантор пытается это показать. Когда обвиняют одного, все начинают делать себе алиби, плести интриги и обвинять своих товарищей, оправдывая все это завистью и конкуренцией. Своя шкура важнее, как говорится.

[С этого момента можете продолжать читать. Спасибо.]

Этот роман – высказывание своих политических взглядов и позиций. И если вам лень его читать или просто хотите их узнать, то на мой взгляд (в глобальном понимании), они заключаются в этом диалоге:

[1] F. Max Muller, «The six systems of Indian philosophy», 1899, p. 22

Трудное и отчасти неприятное чтение, роман слишком злободневен. Автор описывает современную политическую оппозицию и отнюдь не симпатизирует ей. Демократия и либерализм не имеют ничего общего с равенством, которое провозглашают. О настоящем равенстве пишет один из героев книги:

Метафорой этого пути и является красный свет.
Современность в книге перекликается с событиями второй мировой войны. У многих героев родственники воевали в Великую Отечественную, но не всегда с "той" стороны.
Сюжетные линии запутаны и не закончены. Размышления о судьбе России и о мировой истории двадцатого века оттесняют повествование.
Роман вошел в шорт-листы премий "Национальный бестселлер" и "Большая книга".

Думаю главная цель романа "Красный свет" - высказать свои политические взгляды, мысли о ходе истории XX века в Европе. Некоторые главы сильно напоминают статьи из известного оппозиционного журнала. Как будто коллектив редакции принимал участие в написании этого романа. Но читать было интересно, если конечно увлекаешься историей. Шрифт книги очень крупный, как раз для учебника по истории. Отдельные главы -это просто даты, биографии, историческая хронология ( гл.6 п.10). Такая инвентаризация прочитанного в архивах. Мне показалось, что через воспоминания секретаря Гитлера автор постарался придать Адольфу "человеческие" черты, смягчить образ фюрера. Показать его строителем Единой Европы. А вот о России и населяющих ее народах слова не очень добрые: азиатские рожи, анчоусы. Грубовато. Вообщем книга дает много информации для размышления как публицистика, но ни как художественная литература, т.к. подталкивает к критическому восприятию происходящих событий. В художественной части детективная интрига разворачивается в двух временных пластах, захватывает наши дни и середину XX века, Вторую мировую войну. Герои двух параллельных повествований тесно по-родственному связаны , как и эпохи, в которых живут. Отцы и деды были в Гражданскую и Вторую мировую войну тем-то и с кем-то, а теперь посмотрим на какую сторону истории встали их дети и внуки. Полезное , неразвлекательное чтение.

Впечатлений от "Красного света" - масса.

В моем личном читательском опыте это первая книга, в которой автор попытался в литературных традициях - но с четкой опорой на историю, философию и даже христианство (!!!) - проанализировать то, что происходит с современной Россией, да и со всей христианской цивилизацией. Проследить вращение сегодняшнего маховика истории начиная с потрясений Первой мировой войны и рабочих революций начала века, через репрессии предвоенных лет и ужасы Второй мировой войны, а также через послевоенное (или - что было неочевидно тогда, но понятно сейчас - межвоенное) развитие мира. Сама постановка проблемы, ее грандиозность, ее масштаб, ставят книгу в один ряд с "Войной и миром" Льва Николаевича. Хотя по литературной части я бы их, конечно, сравнивать не стал.

Невероятные, местами почти мистические бытовые истории, вплетенные в канву единой сюжетной линии, замешаны на огромном массиве исторических фактов и глубоких философских пассажах, занимающих порой много страниц подряд. Казалось бы, это сочетание должно утомлять - но этого не происходит. Я почувствовал редкое умение автора подать невероятно сложные проблемы так, чтобы они не казались чем-то почти непостижимым.

Получилось, конечно, спорно. Даже не по части выводов - их в принципе немного. Скорее по части аллюзий и аллегорий. Но книга такого масштаба не может и в принципе не должна восприниматься однозначно.

Да и как можно однозначно воспринять, например, такое:

"... Задача проста: среди многих неравенств надо отыскать такое неравенство, которое убедит свободных людей в своей разумной необходимости и будет выбрано ими как наилучшая форма общежития. Искать проще всего на войне, потому что война наиболее эффективно уничтожает мысли о равенстве и отменяет попытки революций.

Выражение Гёте «лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой» и выражение Гитлера «кто в этом мире не желает принять участие в драке, тот не заслуживает права на жизнь» – схожи до неразличимости. Да, это сказали весьма разные люди, и один из них был гуманист, а другой – палач, но цивилизация запуталась. Цивилизация Запада сделала все, чтобы война была бесконечной, а неравенство называлось равенством..."

Резюмируя вышесказанное: книга увлекательная и серьезная одновременно. Рекомендую всем.

Так вот, я вам скажу что "наш ответ Чемберлену" удался. Потому что книга безусловно полемизирует, в том числе, с "Благоволительницами" Литтелла. Причем в самом конце автор сомнений не оставляет, последним абзацом практически полностью повторяя последний абзац Литтелла.
На одну из магистральных мыслей "Благоволительниц" о том что в общем-то режим Сталина от режима Гитлера отличался мало чем, Кантор отвечает четко - а вот фигушки вам. Никак не умоляя "заслуг" советской машины, нацистская хуже. И это очень внятно аргументируется, где хуже, как хуже, и даже насколько хуже и страшнее.
Ключевая разница между двумя книгами в том, что у Литтелла прежде всего роман, сильный и красивый, настоящий модернизм из 21 века. А у Кантора это прежде всего высказывание, завернутое в форму романа. Причем местами завернуто как-то криво, что ли. Нарративная стратегия все время рушится и плывет, даже в рамках одной маленькой главки. Кажется невозможно понять, кто же все-таки рассказчик, с какой позиции это подается. Но если постараться, то найти объяснение этому можно.
Действие происходит в трех пластах: начало второй мировой, современная Москва и болотные волнения, записки и воспоминания из сегодняшних дней правой руки, летописца и "технолога" Гитлера. Причем, первые 2 пласта тесно переплетаются - в современности действую внуки героев, показанных в войну, и действуют во многом повторяя путь дедов, сами того не понимая. А вот старый нацист немного выпадает, со своими дотошными воспоминаниями. Нет, формально он конечно вкраплен в общий сюжет, но все-таки очень формально. Но в какой-то момент он произносит "я и есть история". И тут плавающий нарратив глав, где повествование идет от третьего лица встает на свои места. Повествователь в остальных главах - это сама история.

Кантора можно обвинить в позиции "все негодяи, а я Д'Артаньян". Плохи оказываются все, и троцкисты и сталинисты и гитлеровцы и антигитлеровцы и англичане и болотные и власть и все и все все. Причем с каждой из позиций сложно спорить. И нет никакого решения вопроса от самого Кантора, в чем же сила, Максим. Вот только вряд ли такого ответа ждать стоит, так же как и не стоит ждать имя убийцы татарина.
И очень показательно, что такая сильная и смысловая книга прошла замеченной только в широких кругах среди узких лиц. Потому Кантор намеренно не резонирует ни с одной из популярных точек зрения, и нет резона ни у кого втащить книжку на трибуну и кричать "вот оно, чего мы так долго ждали". Что кстати случилось с "Благоволительницами".

Максим Кантор, в своей книге « Красный свет» подобно Вергилию, водит читателя по кругам Ада истории.
Подробно, повторяя мысли героев книги, описывая и повторяя картины страшных периодов истории - а когда они были не страшными? - автор заставляет читателя внимательно посмотреть и подумать о том мире, в котором жили его предки, живёт сейчас читатель, и, главное - о будущем, которое всех нас ожидает.

И это трудно, потому, что память о событиях истории живёт в умах одного поколения, писал Гюстав Ле Бон – свидетель французской революции 1948 года.

Автор приводит многочисленные примеры прошлой истории цивилизации, сравнивая периоды побед гвельфов (революционеров), которых уничтожают гибеллины (государственники), создавая империи. Показывает читателю страдания многочисленных ( тысяч, миллионов) жертв этих побед и поражений так называемого прогресса цивилизации.

Но, прежде всего, его беспокоит будущее России - страны, в которой он вырос. Страны, история которой отличается от истории Европейских стран, может быть, прав П.Я.Чаадаев « по причине географического положения страны», может быть потому, что подлинной истории России до сих пор никто не знает…

Писатель не боится быть патриотом, потому, что это не модно, наконец
« не интеллигентно», и в то же время отдает большую часть книги роли интеллигенции в России дореволюционной (до 17 года) и нынешней, которая стала сервильной по отношению к власти. Но можно вспомнить народников с их антисервильной позицией по отношению к власти, и к чему привело их «служение народу». И почему слово интеллигент родилось в России?

Власть, в его представлении преступна, жадна и агрессивна, и уж совершенно не демократична, если буквально принимать этот термин.

Почему же исторический прогресс так жесток? И чем « прогрессивнее»
цивилизация, тем более жестоки войны и революции, тем больше жертв они требуют?

Известно, что внутривидовая агрессия не миф. Об этом феномене
подробно написал в своей книге - Агрессия так называемое « зло»
Конрад Лоренц - известный этолог, кстати, врач, участник 2-й мировой войны, бывший некоторое время в русском плену: « Есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее серьёзной опасностью, какая грозит человечеству в современных условиях культурноисторического и технического развития»

В конце книги автор словами одного из героев - Соломона Рихтера
выражает собственную надежду на возможность « быть равным другому... и хотеть видеть перед собой красный свет».
А читателя ставит перед трудным выбором: – следует заметить что «качество человека определяется тем, какой выбор он делает в трудной ситуации. И больше ничем. Всё остальное – декорация» пишет Г.Ш. Чхартишвили в своей « Аристономии».
Ждать, или готовить красный свет (революции), или ничего не делать вообще - « как - нибудь образуется».
В другой своей, не менее интересной книге, « Совок и веник» Кантор замечательно описывает английский патриотизм, словами собрата – художника Мэла Паттерсона, который в случае войны или революции собирается « взять побольше еды и спрятаться в бункере». Паттерсон, как любой обыватель, надеется спрятаться от Ада истории.
Но так не бывает!
Замечательно предисловие Алексея Татаринова к « Красному свету» -
«читая Кантора, понимаешь: несуразно большие торговые площади хорошо подходят для казарм, где гвельфы или гибеллины могут начать перевоспитание человека, решившего беззаботно танцевать до смертного часа. Слишком много ангаров мы построили для казарм будущих лет».

Они правы - Автор и Татаринов - впереди Красный, Зелёный, Серый, а по- моему, Чёрный свет. Там, где у власти серые, следом обязательно приходят чёрные.
(братья Стругацкие – «Трудно быть Богом»)

Похоже, история имеет свои закономерности.
Почему же Максима Кантора так интересует история? Ведь он художник, оперирует цветами времени. Он живёт в Европе, и у него есть возможность сравнения « ихнего» и нашего капитализма». Кантор повторяет судьбу и образ мыслей своих предшественников – русских эмигрантов, уехавших от барачного социализма в « свободный мир». Почти все они, начиная с Герцена стали славянофилами.

В борьбе гвельфов и гибеллинов чаще гибнут случайные люди: женщины и дети, причем в большем количестве, чем революционеры или солдаты.
Ведь у них нет оружия.

Агрессия так называемое « зло». Конрад Лоренц изд. Амфора 2001 г.стр.223

Поначалу чтение было увлекательным и интересным, но в середине книги все стало утомлять. Понятно отношение автора к современной действительности, к оппозиции и власти, к истории СССР и нацисткой Германии. Интересен его взгляд на историю, его философские размышления. Книга изобилует историческими фактами, не всегда известными, а главное интерпретацией данных факторов автором. Вот за что его будут пинать и ненавидеть практически все, от национал-патриотов до антифашистов, от консерваторов до либералов всех мастей. Всего много в этом произведении, но нет главного сюжета. Заявка на сюжет есть, а вот самого сюжета, точнее его окончания нет. Чем закончилось-то? Вся детективная история с некой аллюзией на Достоевского, и выеденного яйца не стоит. Ради чего она была введена в сюжет непонятно, влияния на ход событий она не оказала, и закончилась ничем.

Размышления о "Красном свете"

Этот роман производит внушительное впечатление. Во-первых, своим объемом и серьезностью историко-философических отступлений в духе толстого. К этому же относится и попытка ведения нескольких семейных сюжетных линий. И, конечно же, все это происходит на фоне Великой Отечестввенной войны и протестных движений в Москве 2011-го. Последнее добавляет книги остроты и современности. Интересно переплетены жанры детектива и исторического романа в лице следователя Щербатого и адвоката Чичерина. Вообще, автор хорошо умеет нарисовать и войти в мысль персонажей, среди прототипов которых можно узнать немало известных ныне людей.
Философская концепция, разворачиваемая автором, представляет собой интересное противопоставление войны и революции. Первая представляет собой борьбу за неравенство, а вторая - наоборот, и потому людям на протяжении истории людям неминуемо приходится выбирать между ними. История Европы представляется как череда попыток объединения империи Карла Великого, последним из воплощений которого видится ЕС. Занятным выглядит сопоставление событий 1914-1945 гг. с Тридцатилетней войной (1618-1648 гг.), где место религиозных идей занял марксизм. В общем, читатель сможет по-новому взглянуть на многие исторические факты и согласиться или оспорить с мыслью автора об отождествлении либерализма и фашизма.
Подобно этому сравнение, сюжетные переходы между прошлым и нашим настоящим происходят через сознание одного из повествователей, который то ли является одним из соратников Гитлера, уцелевшим после суда, то ли самой историей. Именно такому персонажу, собственно говоря, и принадлежат многие оригинальные мысли романа (например, сопоставление творчества импрессионистов и футуристов с сочинением в то же самое время фюрером свастикой). Не менее забавными выглядят и описанные им же эпизоды с участием одного немецкого философа. Онтология бытия перешла к битию по голове. Почти так комически бредово и грустно звучат слова трех символических старух, поспешно сплетающих нити сюжета в один общий клубок. От этого конец романа кажется несколько скомканным, однако читатель может с облегчением вздохнуть, поняв, что утомительное и изнуряющее перечисление кораблей, наконец-то закончилось!