Избранное

И я, пожалуй, не соглашусь, потому что передать этот трагизм всё-таки возможно, причём Стефану Цвейгу это удалось всего на сорока пяти страницах печатного текста. Он тонко чувствующий и сострадательный к своим героям автор, каждая новелла лаконично концентрирует человеческие эмоции в одной истории. Впрочем, такое погружение во внутренний мир персонажей требует определённых жертв, поэтому новеллы не могут похвастаться насыщенной событийностью и непредсказуемыми сюжетными поворотами.

Структура новеллы представляет собой рассказ в рассказе, а точнее даже исповедь в рассказе. Два персонажа сталкиваются в рамках короткой жизненной ситуации, которая побуждает одного из них «излить душу» своему случайному собеседнику. И такой порыв в каждой новелле С. Цвейга выглядит вполне убедительно, так как внешний сюжет рассказа служит триггером для запуска внутреннего.
Несомненный плюс лично для меня в том, что я не увидела ни оценки автором поступков героев, ни деления героев на «положительных» и «отрицательных». Даже молодой игрок - глубоко несчастный, потерянный человек, сдавшийся своей пагубной страсти. И я бы сказала «Не верю!», если бы одна чудесная встреча действительно его излечила.

Исход довольно жесток, но не безжалостен к персонажам. Молодому человеку был дан шанс вернуться к своей семье, женщине был дан шанс понять, что её внезапная страсть аффективна. И герои вполне закономерно последовали своей линии, пережить эмоциональный излом удалось только миссис К. Но удалось ли?

На мой взгляд, в первую очередь сострадательность миссис К. не позволяет соответствовать высоким идеалам жены и матери, к которым она стремится, или же освободиться от рамок этих идеалов. Эта женщина жертвенна, причём она готова быть жертвенной не ради, а вопреки общественному одобрению. С другой стороны, именно сострадательность и внутренний конфликт делают её героиню действительно живой. Как и рассказчик я не могу осуждать её за этот «дамский каприз» - желание быть нужной и любимой.

Ещё одна исповедь, на сей раз на фоне спора о готовности женщины в одночасье изменить свою жизнь. Иными словами, о женской натуре, о женской душе, скрытой под покровами приличий и долга.

Главная героиня вспоминает свое мимолетное приключение в Монте-Карло. На первый взгляд, оно вовсе не о ней, а о нем — её неожиданном увлечении. Об игроке, который не способен справиться со своей страстью. Кажется, что вывод — это невозможность победить игроманию, не стоит и пытаться. Но! Это же её рассказ! Это ее чувства и эмоции важны, а не его. Он на бумаге такой, каким она его увидела. Читателю следует смотреть на неё сквозь призму её отношения к нему и её поступков.

В её рассказе важен контекст её положения: ещё не старая вдова, чьи дети давно выросли, ведущая жизнь, которая скучна и однообразна по умолчанию. Жизнь ей надоела, наскучила, что роднит её с Анриэт из предисловия. Казалось бы, эта мадам свободна, но это не так — она в плену приличий, она не вполне распоряжается собой. Что увидела она в молодом игроке? Локальную цель, ведь не зря она называет его «питомец». Это страсть, но иного рода. Ей хочется почувствовать, что в ней нуждаются. Да, ей хочется почувствовать себя снова женщиной, но это в её случае выглядит второстепенным. От своего приключения она получает все то, чего не хватало в жизни, и только поэтому она готова эту жизнь бросить. Не ради игрока, а ради живых, почти позабытых эмоций. Хотя игрок — хороший вариант для неё. Он и ребёнок в какой-то мере, и мужчина. Два в одном.

Все это навевает грусть. Жизнь женщины была подчинена куче предрассудков. И мужчинам: живым и мёртвым. Но этот рассказ показывает сдвиг в сознании людей. Они уже допускают, что можно иначе, что подобный поступок не ставит крест на человеке. Что-то меняется. Рестроспективный рассказ показывает, что женская натура всегда была такой, но тогда общество не было готово. Но, может, в момент споров в отеле уже да?

Я много раз писала, и снова повторю. В сюжетах Цвейга важны не их повороты. Даже и сюжеты не очень важны. Важен язык. Яркий, красочный, чувственный и живой. Он создает убедительные образы героев, он создаёт любопытное рассуждение. Самое ценное в этих рассказах.

«... с кем же мне говорить в эту страшную минуту, если не с тобой, ведь ты и теперь, как всегда, для меня всё!»

Стефан Цвейг к абсолютно каждому своему герою относится с особой нежностью и сентиментальностью, у него нет персонажей, чьи поступки невозможно не оправдать, прикоснувшись к их душе и приоткрыв занавес их чувств. И, начиная читать «Письмо незнакомки» (она входит в сборник новелл), я уже была к этому готова... по крайней мере, так мне тогда казалось.

В свой 40-й день рождения известный беллетрист Р. получил очень объёмное письмо, написанное незнакомым женским почерком. Почерком женщины, добровольно избравшей его смыслом своей жизни. Женщины, родившей от него ребёнка, которому не суждено было повзрослеть и узнать своего отца. Женщины, которая и сама так никогда и не была узнана.

В те редкие моменты, когда я возвращаюсь к этой истории, вспоминаю, за что полюбила Цвейга: на протяжении четырёх десятков страниц я, читатель, только сопереживаю... страх от сознания всего ужаса приходит лишь на последней.

Раньше я всегда советовала друзьям Письмо и весь сборник в целом, сейчас этого уже не делаю.

Мне кажется, оно требует особого настроения и уединённого тихого места, как и все новеллы Цвейга.

Фальшиво.
Читая "Гувернантку", мне хотелось почти на каждый абзац в книге восклицать: "Не верю!" Ну не верю я в то, что двое главных героев, достаточно уже взрослых девочек (двенадцать и тринадцать лет) никогда не сталкивались в своей жизни со враньем, с тем, что взрослые не всегда говорят правду. Ладно бы они получали домашнее образование, были заточены в своем доме и общались бы с избранным кругом общения, но ведь автор пишет, что девочки ходили в школу. И неужели в школе они, будучи уже не детьми, а подростками, не успели узнать, что люди могут обманывать друг друга? Иначе почему, скажите, они так быстро повзрослели, от чего? Сам момент этого взросления выглядит неестественно, надумано.
Почему девочки так не любят родителей, почему между ними нет того прочного доверия, которое стоит больших усилий, чтобы сломаться. Хорошо, допустим девочки с детства воспитываются гувернантками, а с родителями дети просто обедают. Тогда почему поступок матери и отца относительно фрейлин вызвал не только жалость к бедной воспитательнице, а и горячее чувство обиды и даже презрения к родителям; вдруг фигуры родителей в их сознании рушатся, но с чего бы: если они с младенчества привыкли к безразличию, то авторитет мамы и папы уже не пошатнется, а если он и пошатнулся, то где хоть в одном предложении нам рассказано о близкой привязанности между девочками и мамой с отцом?
И очень резало глаз вот что: одна девочка подслушивает, а другая стоит на страже, что бы их не заметили за этим скверным делом. Затем старшая тринадцатилетняя сестра рассказывает двенадцатилетней подслушанное. Говорит она такими словами:

. Ну не будут между собой подростки так фальшиво и красиво разговаривать. Почему нельзя было это подслушанное рассказать читателю сразу, как то, что девочка слышит сейчас, согнувшись под дверью?
История самой гувернантки, Отто и родителей хороша и натуральна и, честно сказать, интереснее было бы узнать именно о них, о письме и о том, что в нем написано. Но к сожалению, новелла все же посвящена двум сестрам, которые абсолютно одинаковы, неестественны и скучны.