Женщины в русском освободительном движении

В книге представлена целая галерея замечательных женских образов, даются примеры гражданского мужества, бескорыстной самоотверженности во имя высоких идеалов служения народу, выполнения своего долга. Славные дела Марии Волконской, Марии Трубниковой, Веры Фигнер, и многих других показывают рост женского самосознания, вклад женщин в борьбу со всеми формами угнетения. Для широких читательских кругов.

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,7

7 оценок

5
100%
4
0%
3
0%
2
0%
1
0%

Ваша оценка

Прочитали 7Хотят прочитать 33

Рецензии

Аноним4 мая 2023 г.
Прекрасные мятежницы
Продолжая изучать жизнь женщин Российской империи, я не могла пройти мимо данной книги. Любопытно было прочитать рассказ советского историка, сравнить с современными исследованиями. И стоит отметить, что данное произведение открыло мне много нового, ведь если про жен декабристов и про их подвиг самопожертвования я слышала, про революционерок читала ранее, то про русских феминисток до этой книги совсем ничего не знала. Элеонора Павлюченко пишет легким стилем и старается "оживить" своих героинь, чувствуется ее большая симпатия к ним, даже некая возвышенная восторженность. Хотя у меня сложилось впечатление, что нигилистки и излишне эмансипированные женщины прошлого вызывают у писательницы сдерженное неодобрение, словно проявляется благопристойность советского автора, который не может одобрить браки втроем и свободные отношения, некие перегибы в отрицании традиционных ценностей.

Происходившая сексуальная революция несла в себе немало отрицательных последствий. Распространение гражданских и особенно фиктивных браков неизбежно должно было сказаться на моральной атмосфере общества. Легкость решения семейных проблем оказывалась на руку людям, вкладывавшим примитивно-утилитарный смысл в идейное понятие "свобода любой". В целом же шел процесс размывания одной из основных социальных ячеек общества - семьи, имевшей глубокие экономические основы.
Переходя к описанию сюжета, хочется отметить рассказ о женах декабристов, о тех женщинах, которые проявили активную позицию, открыто выступили против мнения большинства и воли императора, согласились на потерю своего прежнего положения. Писательница расскажет об 11 дамах, об их происхождении, о том, как они устроились в ссылке, как сложились их судьбы и даже о "хождении в народ" некоторых из них.

В такой обстановке с первых же часов и дней после 14 декабря активная позиция декабристок, казалось бы не выходящая за естественные пределы личного, родственного участия, становилась важным фактором общественной жизни страны. Женщины первыми открыто выразили сочувствие опальным и начали бороться за них, пуская в ход все дозволенные и даже недозволенные способы: деньги (для подкупа стражи), родственные связи, влиятельные знакомства, прошения "на высочайшее имя".
Следуя за своими мужьями и продолжая супружескую с ними связь, они, естественно, делаются причастными их судьбе и теряют прежнее звание, а прижатые в Сибири дети поступают уже в казенные крестьяне.
Их жены, переходя на положение "жен ссыльнокаторжных", сами сознательно и бесповоротно порывали с прошлым, отказывались от привилегий, от своих былых представлений и от прежнего образа жизни. Уже сам по себе этот отказ был революционным актом. И поскольку он означал публичную поддержку государственных преступников, женщины оказывались в оппозиции к властям, их поведение становилось формой общественного протеста.
А. И. Давыдова, А. В. Ентальцева, М. К. Юшневская вернулись из Сибири по общей амнистии вдовами, схоронив там мужей. Причем Ентальцеву и Юшневскую не выпускали из Сибири десять лет после смерти их супругов
В суровой, дикой Сибири все женщины, даже наименее состоятельные, через год-другой устроились относительно неплохо, обзавелись собственными домами со штатом прислуги. Мужья вначале посещали их, а потом стали жить вместе. Такие вещи никак не вяжутся с современными представлениями о каторжной жизни.
Одиннадцать добровольных изгнанниц были самыми разными - по социальному положению и материальной обеспеченности, по характеру и уровню культуры. Из титулованной знати были княгини Мария Волконская и Екатерина Трубецкая (урожденная графиня Лаваль); Александра Муравьева - из графского рода Чернышевых, одного из самых богатых в России; Елизавета Нарышкина - дочь графа П. П. Коновницына, генерала, бывшего военного министра; генеральша Наталия Фонвизина - из старинного рода Апухтиных. Все они были не только знатны, но и достаточно богаты. А генеральша Мария Юшневская (урожденная Круликовская) похвастать богатством не могла. Получив разрешение на отъезд в Сибирь, она продала последнюю шубу и серебряные ложки, чтобы собрать деньги на дорогу. Такой же "середнячкой" была и баронесса Анна Розен, дочь первого директора знаменитого Царскосельского лицея В. Ф. Малиновского.
Есть среди одиннадцати и совсем незнатные. Так, Александра Потапова, дочь мелкого чиновника, еще в 1819 г., 17-летней девушкой, сошлась с родовитым барином В. Л. Давыдовым (братом Н. Н. Раевского по матери). Мезальянс этот долго (до мая 1825 г.) не был официально оформлен, поэтому уже после осуждения Давыдова его братьям пришлось немало похлопотать об усыновлении собственных детей "политически мертвым отцом".
"Безродной" была и жена армейского подполковника А. В. Ентальцева - Александра Лисовская. От своего первого мужа - игрока - она сбежала, оставив малолетнюю дочь. После смерти мужа-декабриста Александра Васильевна сильно нуждалась и жила на пособие от казны.
Две француженки - Полина Гебль и Камилла Ле Дантю - также не могли похвастаться высоким положением в обществе. Гебль, жестоко бедствовавшая в детстве, до замужества работала в Москве продавщицей модного магазина. Мать Ле Дантю была гувернанткой в доме будущих родственников - Ивашевых.
Публичной поддержкой осужденных декабристов, своим добровольным изгнанием женщины создавали общественное мнение, которое и дальше укрепляли, открыто признавая - в письмах, а потом и в воспоминаниях - высокое благородство революционеров, их бескорыстное служение Отечеству.
Старые связи декабристок в столицах и личное знакомство некоторых из них с царем иногда удерживали тюремщиков от произвола. Случалось, укрощало администрацию и уголовников само обаяние молодых образованных женщин.
"Хождение в народ" декабристок было вполне органичным, естественным проявлением их теплого, участливого отношения к простым людям, среди которых они оказались.
Помощь народу деньгами, медикаментами, безвозмездным лечением, обучением грамоте и т. п. составляла часть их жизни.
Во многих декабристских семьях, особенно бездетных, воспитывались дети-сироты или дети из многодетных бедных семей. Эти воспитанники получали не только материальное обеспечение, но и хорошее - по тем временам и условиям - образование.

Следующая часть книги будет посвящена "новым людям" - женщинам, которые стремились к знаниям, к независимости. Вера Павловна из романа Чернышевского "Что делать?" воплотила в себе характерные черты эмансипированных дам того времени. Активные девушки прошлого не только мечтали об изменении своего положения, но и считали себя морально обязанными думать о народе, помогать другим улучшить жизненные обстоятельства.

Короткая стрижка взамен кос и шиньонов, требующих много времени и забот; отказ от "женских глупостей" в виде сережек, брошей и т. п., уподобляющих, по мнению нигилисток, женщин дикарям; пренебрежительное отношение к пустой светской болтовне и кокетству; посещение лекций, участие в мужских спорах и даже появление на улице интеллигентных женщин, никем не сопровождаемых,- все это вызывало насмешки, возмущение обывателей, а следовательно, вырабатывало силу воли, смелость у женщин, противостоящих толпе.
Одной из "обязанностей, налагаемых верой", было просветительство. Нравственный долг каждого образованного человека - учить неграмотного. Этим занимались все-профессора, литераторы, журналисты, офицеры, ученицы школ и т. д., но главным образом - женщины. "Почти в каждую семью, захваченную духом времени, приходили учиться грамоте дети, подростки, даже взрослые из подвалов, углов, лавочек; с ними занимались члены семьи в свободное время, чаще женщины, как неслужащие, более свободные",-вспоминала Е. Н. Щепкина
Характерной чертой новых людей была вера в знания. Науки (и в первую очередь естественные), считали они,- лучшее орудие в борьбе с невежеством, предрассудками, а следовательно, и наикратчайший путь к высвобождению личности. Социальные неурядицы, экономические бедствия, разлад семейных отношений - все, по их мнению, можно быстро исправить, если за дело возьмутся умные, образованные люди...
Для того чтобы стать полезным членом общества, приносить ему посильную пользу, необходимо, прежде всего, образование. Постижение этой истины заставило женщин взяться за серьезные книги. "Русские девушки,- писала одна из них, лидер женского движения А. Н. Шабанова,- вместо романов зачитывались Д Ст. Миллем, вместо заучивания стихов для писания в альбомы засели за математику и естественные науки". Во всех случаях жизни ими руководил Спенсер, вспоминала бывшая курсистка, "семейные же несогласия всегда разрешались при его благосклонном участии". "Жизнь животных" Брема, свидетельствовала Е. Н. Водовозова, стала настольной книгой, "не читать этой книги значило подвергать себя укорам и насмешкам
Действительно, семья новых людей, описанная в романс "Что делать?", была не выдумкой, не фантазией автора, а реальностью. Кроме собственной семейной коллизии Чернышевский имел перед глазами примеры из среды, хорошо знакомой и даже близкой ему. Это не только Шелгуновы - Михайлов или Боковы - Сеченов. Вспомним хотя бы Авдотью Яковлевну Панаеву (1819- 1893 гг.), женщину из круга "Современника", писательницу, автора повестей и романов, печатавшихся в этом журнале, которая, состоя в браке с И. И. Панаевым, другом и соредактором Н. Л. Некрасова, в течение 15 лет (с 1846 г.) была гражданской женой последнего34. Вполне вероятно, что Чернышевский знал и о семейной жизни Герцена-Огаревых: Наталья Алексеевна Тучкова-Огарева с конца 1857 г. стала гражданской женой Герцена, что не разрушило дружеского союза мужчин.
"Никогда еще не было в России столько жен и мужей, живущих отдельно, сколько их явилось в шестидесятых и после шестидесятых годов,- писал Н. В. Шелгунов.- Разделившиеся неудачные семьи составляли затем новые семьи, но уже нелегальные, и общество относилось к этим нелегальным союзам с неизбежною полною снисходительностью... И рядом с законным браком распространилось теперь сожительство гражданское"

Далее в книге будет рассказано об основательницах российского женского движения, о триумвивате М. В. Трубниковой, Н. В. Стасовой, Л. П. Философовой, а так же о Е. И. Конради, о том, какие инициативы были ими предложены, какие проекты смогли воплотить, как складывалась их личная жизнь.

Философова удачно дополнила "триумвират": от образованной, интеллигентной Трубниковой исходила инициатива, планы, идеи; Стасова была прекрасной исполнительницей, скромной и трудолюбивой; Философова выступила в роли "волшебной феи", осуществляя как бы связь старой чиновничьей России с новой, нарождавшейся.
60-70-е годы - расцвет общественной деятельности А. П. Философовой. Она-председатель "Общества дешевых квартир", потом распорядительница Владимирских-курсов. Следуя призыву Л. Н. Толстого, в 1873-1874 гг. Философова приняла активное участие в организации помощи голодающим крестьянам Самарской губернии, в собственной деревне открыла школу для крестьянских детей. Она - первый председатель комитета "Общества для доставления средств Высшим женским курсам". Анна Павловна не гнушалась ни крупных, ни мелких добрых дел: спасала от безнравственного отчима 13-летнюю девочку, поселив ее в своем доме; обеспечивала средствами бедную семью... "Добрейшим сердцем" называл ее Ф. М. Достоевский, часто бывавший в доме Философовой
М. В. Трубникова была инициатором "Общества дешевых квартир"-одного из первых практических дел участниц женского движения, приведших через несколько лет к созданию первой и единственной в стране Женской издательской артели. Мысль об организации ассоциации также принадлежала Трубниковой, как, впрочем, и практическая реализация идеи.
И здесь Трубникова выступила лидером, возглавив борьбу за высшее образование для женщин, увенчавшуюся, в конце концов, открытием Высших женских курсов.
Следующее революционное поколение - народники - не раз использовало квартиру М. В. Трубниковой для хранения запретной литературы, для явок. Здесь в разное время бывали Дмитрий Клеменц, Вера Фигнер, Софья Перовская, хотя Мария Васильевна принципиально не принимала насилия и повторяла террористам: "Великое дело нельзя делать злым путем".
Духовный разлад супругов кончился полным разрывом, оформленным в 1876 г. Мария Васильевна осталась с четырьмя дочерьми на руках, из которых старшая еще не кончила гимназии, без всяких средств к существованию: Трубников спустил на разных аферах состояние жены. Мария Васильевна оказалась вынужденной усиленно заняться переводами, зарабатывая на жизнь.
Н. В. Стасова принадлежала к старшему поколению шестидесятниц. Ее активная деятельность началась в зрелом возрасте, после тяжелой личной драмы, приведшей к нервному заболеванию
Но прежде - самообразование: книги, лекции в университете Н. И. Костомарова и некоторых других профессоров. Когда же после студенческих волнений 1861 г. университет закрыли для женщин, у Стасовой появилась мысль об особом женском университете. И после его открытия в форме Бестужевских курсов Н. В. Стасова стала его фактическим директором
Конради - первая женщина в России, выступившая в печати в защиту женского равноправия, в том числе и в вопросах образования, смело перешагнув через "обычные предрассудки и узость мысли оранжерейного воспитания". Ее позиция в женском вопросе - отказ от пассивного ожидания перемен, активная борьба за эти перемены - соответствовала ее кипучему темпераменту и радикально-демократическому мировоззрению.

Не менее интересно было узнать о бесплатной харьковской школе X. Д. Алчевской, о ярких примерах труда интеллектуалок: о первой женщине, вставшей за прилавок, о переводчицах и сотрудницах переплетной мастерской, о женщинах врачах и ученых и о том, с какими сложностями сталкивались те, то хотел получить образование и состояться в профессии.

Пока женщина работала в поле, в огороде, на фабрике,- писал один из современников,- мы ни за ее организм, ни за будущность человеческого рода не опасались. Что установлено веками, то считается нормальным. Но появилось нечто новое - несколько женщин захотели быть врачами, учительницами, учеными,- и мы в ужасе за нарушение "законов природы" и проливаем слезы об искажении женской натуры".

Когда в январе 1862 г. в Петербурге за прилавком книжного магазина на Невском проспекте впервые появилась женщина - молодая, красивая, к тому же стриженая и в очках - собралась толпа любопытных. Это событие едва не дослужило поводом для отставки мужа нигилистки - преподавателя Артиллерийского училища офицера А. Н. Энгельгардта.
Таким образом, работа в воскресных школах сплотила женщин совместными общественными интересами, дала не только жизненный, но и гражданский опыт, ввела в круг революционно настроенной интеллигенции, а некоторых из них приобщила к непосредственной революционной деятельности. Еще один важный результат "воскресного дела" - появление педагогов новой формации, в числе которых была и X. Д. Алчевская.
Мы помним, как плачевно окончилась первая попытка русской интеллигенции учить народ. Алчевская через много лет живо описала "отчаяние и плач детей", которым объявили о вынужденном закрытии школы. И вдруг счастливая мысль осенила ее: девочек можно обучать дома. Так было наложено начало бесплатной харьковской женской школы, которая просуществовала под бессменным руководством Алчевской около 50 лет и в которую приезжали за опытом из самых отдаленных губерний России. Деятельность Алчевской по обучению детей и взрослых стала значительным явлением в истории народного образования и педагогической мысли дореволюционной России.
А когда все начиналось, X. Д. Алчевской мешали, запугивали штрафами, грозили закрыть магазин, который в то время был единственным источником существования семьи и содержания школы (впоследствии муж Христины Даниловны стал богатым "деловым человеком", стоявшим во главе огромных предприятий). Хотя ничего запретного в бесплатных занятиях не было, по и простое обучение грамоте, не подконтрольное властям, претило им. Самоучка Алчевская не имела диплома. Это давало основания, вспоминала она, "каждому стращать меня и заставлять страдать и мучиться"
За годы своей педагогической деятельности Христина Даниловна приобщила к грамоте тысячи женщин. Ее школа начиналась с 50-60 учениц. В 90-х годах их было до пятисот. На собственные средства Алчевская построила специальный дом для школы, при которой существовали библиотека, музей наглядных пособий.
Школа Х. Д. Алчевский не просто обучала. Это было просвещение, связанное с нравственным воспитанием, с внедрением не только новых педагогически методов, но и норм поведения, принципиально отличных от установленных в казенных школах. Под руководством Алчевской и при ее непосредственном участии была подготовлена трехтомная книга-пособие "Что читать народу?". Ее высоко оценили современники, в числе которых Лев Толстой и Глеб Успенский. Россия демонстрировала книгу на Всемирной парижской выставке 1889 г.
Любопытно было прочесть о столкновениях в женских организациях нигилисток и аристократок, о том, как сложно было найти им общий язык, а так же о различных коммунах и общежитиях, которые просуществовали недолго, в том числе из-за ссор между жильцами, давления общественного мнения, которое не только порицало это новое общественное явление, но и демонизировало их участников, а так же из-за беспрестанного полицейского надзора и противления властей.

"Вожаки женского движения", проходившие у "нигилисток" по разряду "аристократок" (хотя таковой была по существу одна А. П. Философова), оказались более терпимыми по сравнению с демократической молодежью, которая возмущалась - и часто в грубой форме - тем, что в правление общества входили "лица, лично к труду не причастные", и своей нетерпимостью, горячностью и крайностью суждений отпугивала лидеров, придерживавшихся умеренных взглядов. Однако и без живительного действия радикалов, больше других, кстати, заинтересованных в работе и заработке, общество состояться не могло.
Вскоре 300 членов общества на капитал, составленный из членских взносов, выручки от лотерей и любительских спектаклей, сумели купить дом, в котором устроили одно большое общежитие, а также общественную кухню и детский сад. Когда же стало ясно, что жилицы не в состоянии платить за квартиру (жаловались на безработицу), члены общества организовали для них швейную мастерскую, которой руководила Н. В. Стасова. Затем возникли новые трудности: у распорядительниц не было опыта, швеи не умели толком шить, да и вели себя инертно, а потому не было ни заказов, ни заработков. Заказы от самих учредительниц (чистая благотворительность!) не могли исправить дела. На какое-то время спасли заказы от военного ведомства, устроенные "по знакомству". Но недоимки по квартплате росли, дети худели, в комнатах было грязно70. К началу 1862 г. энтузиастки должны были признать экономическую и социальною несостоятельность устроенной ими ассоциации: им не удалось создать такое общество, которое, давая заработок, делало бы всех участвовавших в деле равноправными.
Хотя, например, переводческая женская артель была весьма плодотворной, она не только обеспечивала долгожданной работой переводчиц, но и внесла вклад в литературное разнообразие, познакомив русских читателей со сказками Андерсена и другой качественной зарубежной литературой. Но при этом без поддержки прогрессивных книготорговцев, "идейных" магазинов данное предприятие не смогло выжить и, когда в 70-е подобные книжные лавки закрылись, не смогла существовать и артель.

История женской издательской артели интересна во многих отношениях, в частности тем, что она- первая и единственная в России женская издательская артель и вообще одна из первых ассоциаций. Это начинание не могло не вызвать общественный резонанс.
Выбор книг для перевода производился специальным советом. В соответствии с демократической настроенностью кружка предпочтение отдавалось "нужнейшим" книгам. Так же как при распределении переводов, первоочередное право получали наиболее бедные женщины-переводчицы.
Члены артели предполагали издавать главным образом учебные и детские книги, в которых ощущался острый недостаток. Уже к осени 1863 г. появилась первая продукция артели-сказки Андерсена, рекомендованные В. Л. Слепцовым и почти не известные русским читателям. Кстати, бумагу для издания пожертвовала член артели В. И. Печаткина, муж которой был бумажным фабрикантом. В 1865 г. ассоциация насчитывала 54 члена.
С 1863 по 1870 г. артель издала 10 книг, в подготовке которых участвовали 27 женщин - членов ассоциации78. Распространению книг женской артели способствовал тот факт, что стараниями А. П. Философовой удалось включить ее издания в список книг, рекомендуемых для народного чтения.
Производственные связи фирма установила с другой женской ассоциацией - с переплетной артелью В. А. Иностранцевой.
Будет тут подробный рассказ о женском университете, каких трудов стоило его открыть, как в годы реакции многие из открытых ранее высших курсов не смогли выжить. Множество девушек было вынуждено уезжать за образованием за границу, а по возвращении весьма сложно было найти работу, даже если их дипломы подтверждали. Причем правительство боялось революционных настроений, которыми заражались дворянки в Швейцарии, поэтому в 1873 было напечатано обращение, призывающее девушек покинуть Цюрих и приглашение вернуться всем обучающимся обратно на Родину.

В мае 1873 г. в "Правительственном вестнике" было опубликовано соответствующее сообщение, в котором сверх обвинения в "живом участии в преступной пропаганде" русские студентки объявлялись женщинами "вольных нравов", поскольку "увлекаются коммунистическими теориями свободной любви и под покровом фиктивного брака доводят забвение основных начал нравственности и женского целомудрия до крайних пределов". "Недостойное" поведение русских женщин, говорилось в сообщении, якобы "возбудило против них негодование местных жителей, и даже квартирные хозяйки неохотно принимают их к себе". Чтобы положить конец "растлению молодого поколения" "коноводами... эмиграции", русским студенткам предлагалось покинуть Цюрихский университет. Общепризнанный факт увлечения русских студенток "социалистическими и нигилистическими идеями" был ловко приправлен облыжными обвинениями в моральном растлении, что производило особенно сильное впечатление на российского обывателя
Последняя часть расскажет о женщинах в революционных движениях, о том, как привлекали их к работе и что заставляло девушек из благородных семейств вступить на опасный путь борьбы с правительством. Будут тут приведены истории народниц и девушек, попавших в группу Нечаева, писательница поведает о Вере Засулич, о Вере Фигнер, о Софье Перовской и других менее известных революционерках, о том, как происходили судебные процессы и казни над женщинами, как их отправляли в ссылки или же запирали на множество лет в тюрьмах.

В словаре "Деятели революционного движения в России" в 70-х годах зафиксированы 1123 женских имени, что составляет почти 20% от всей совокупности революционеров (5664 чел.)39. В начале главы мы отмечали, что среди шестидесятников фигурировали лишь 94 женщины - 5% от числа всех революционеров той поры (1655 чел.). Таким образом, произошел большой скачок, свидетельствующий о массовом участии женщин в революционной борьбе.
Через семь месяцев после окончания "процесса 50-ти", в октябре 1877 -январе 1878 г., в Петербурге прошел грандиозный "процесс 193-х" над участниками противоправительственной пропаганды в 36 губерниях империи. Подсудимые не принадлежали к одной какой-нибудь организации. Это были народники, входившие в различные кружки, которых объединяло то, что все они были участниками "хождения в народ".
По подсчетам Н. А. Троицкого, на 84 политических процессах 70-х годов (начиная с дела нечаевцев) были вынесены приговоры 95 женщинам. Как видим, с годами быстро росло не только число участниц революционного движения, но и число репрессированных, как ответ властей на их возрастающую активность.
Революционеркам 70-80-х годов были свойственны одержимость, готовность и стремление во всем идти до конца, отвергая какие бы то ни было компромиссы, "смягчающие обстоятельства" и т. п. Однако эти качества зачастую приобретали негативную обратную сторону.
Одержимость и готовность идти к намеченной цели до конца давали женщинам огромный нравственный заряд, стойкость, силы, для того чтобы не сломаться в опасном и сложном революционном деле, не спасовать перед карателями. Вместе с мужчинами, как равные, они превращали политические процессы в арены революционной борьбы. Революционерки 70- 80-х годов продолжали традиции шестидесятниц, но на совсем ином уровне; они добивались равного с мужчинами права на каторгу, на смертную казнь.
Подводя итог, если читатели хотят изучить тему активных женщин XIX -XX в.в, при этом ищут легкий, увлекательно написанный нон-фикшн, то советую присмотреться к данному произведению.
Читать далее
78
8,1K
Аноним15 марта 2023 г.
Время первых
В июле 1867 года Владимир Ковалевский пишет своей невесте Софье Корвин-Круковской (впоследствии ставшей знаменитым ученым - математиком Софье Ковалевской) довольно деловитое письмо.

"В Петербурге, конечно, первым моим делом будет производство по вашему поручению смотра и отобрания более годных экземпляров для приготовления консервов, посмотрим каково-то удастся этот новый продукт, хотя, впрочем, у нас спрос на него уже обеспечен."
Читаешь и прям видишь будущую семейную идиллию. Заботливый муж по поручению своей любимой рыщет по столице Российской империи свежие помидоры - огурцы для их последующей консервации. А может банки ищет, под консервы? Читатель женского пола если что меня поправит.
Только вот одно, но, письмо имеет дату - 1867 год, а в те годы очень смышленые граждане Российской империи знали, что почти каждое письмо подвергается перлюстрации и поэтому старались зашифровать свое послание.
И в реалиях того времени "приготовление консервов" - это заключение фиктивного брака, а "годные экземпляры" - фиктивные женихи.
А теперь вернитесь к письму Ковалевского к Софье и перечитайте его:

В Петербурге, конечно, первым моим делом будет производство по вашему поручению смотра и отобрания более годных экземпляров для приготовления консервов, посмотрим каково-то удастся этот новый продукт, хотя, впрочем, у нас спрос на него уже обеспечен".
Итак, Ковалевский, который должен заключить фиктивный брак с Софьей, по ее просьбе подыскивает еще двоих фиктивных женихов для старшей сестры Анны и ее подруги А. Евреиновой.
О ужас, о времена, о нравы, воскликнут консервативно настроенные читатели.
Не все так просто, друзья.
Сейчас объясним.
150 лет назад в Российской империи женщина практически не имела никаких прав. И мы сейчас говорим не о 80% крестьянок, работающих от зари до зари, и не о прислуге (читайте замечательную книгу - Прислуга в Российской империи во второй половине XIX – начале XX в. Сборник документов и материалов ). Нет. Этих женщин вообще за людей не считали. Они были вещами.
Мы говорим о довольно знатных и состоятельных женщинах, которые при их желании не могли получить элементарного высшего образования! Ибо еще 150 лет назад в Российской империи не было ни одного женского университета.
Прям Зимбабве.
Вот взять например, дочь генерал-лейтенанта артиллерии Софью Корвин-Круковскую. Или скажем дочь петербургского губернатора Софью Перовскую. Захотели они служить народу, стать врачами или учителями, а высшего образования в Российской империи не получить. Для этого нужно ехать за границу и поступать в европейский университет, где был свободный доступ для получения женщиной высшего образования. А отец не велит, нечего, говорит, тебе шляться по толерантной и бесовской Европе, сиди дома, стой у плиты, вари шашлык-башлык (или башлык-шашлык) и рожай детей. И без официального разрешения отца в университет европейский не поступишь. Вот тут и нужен был российской девушке 19 века фиктивный брак, только для того, чтобы с разрешения фиктивного мужа уехать в Цюрих и предаться знаниям на медицинском факультете.

"Фиктивный брак был, конечно, мерой отчаянной,- писал Н. В. Шелгунов.- Он являлся последним средством для выхода, когда не оставалось никаких других средств. Конечно, он был явлением ненормальным, но ведь и порядок, вызвавший его, был тоже ненормальным..."
Иногда (и очень даже часто) такие браки превращались во взаимную любовь, очень хорошо рассказывает о таком счастливом браке революционер - народник Сергей Синегуб Сергей Синегуб - Записки чайковца
Пусть вас не вводит в заблуждение несколько революционное название этой замечательной монографии Элеоноры Александровны Павлюченко. Скорее это краткое (тема на десятки томов) описание многочисленных препятствий на пути русской женщины 19 века, которая хотела участвовать в строительстве государства, учить детей, лечить людей. Да даже, как это не смешно звучит, стать продавцом в книжном магазине.

"Когда в январе 1862 г. в Петербурге за прилавком книжного магазина на Невском проспекте впервые появилась женщина - молодая, красивая, к тому же стриженая и в очках - собралась толпа любопытных. Это событие едва не послужило поводом для отставки мужа нигилистки - преподавателя Артиллерийского училища офицера А. Н. Энгельгардта.
... Тогда же "встать женщине за прилавок" были "также необыкновенно, как лицеисту, служащему в Государственном Совете, сделаться купцом".
Причем противостояли женской эмансипации титаны русского слова, кого впоследствии назовут русскими классиками.

Последовательно проводил свою линию Н. С. Лесков - убежденный враг женской эмансипации: "Нам добрые жены и добрые матери нужны. В них нуждается Россия более, чем в гениальных министрах и генералах. Наша страна такова, что она семьею крепка; наши нравы таковы, что мы чтим женщину более всего хорошую семьянинку, и от этого идеала наш истинный русский человек не отступится".
В общем понятно, место тебе у плиты, женщина, а директорами, министрами, учителями и врачами должны быть мужики.
Кстати, борьба женщины за элементарные человеческие права в Российской империи породила "нового человека", который всем своим естеством ненавидел ужасающую бедность русского народа и был готов жизнь отдать за мир без эксплуатации человека человеком.

"... строгая простота в быту, в одежде была вместе с тем и принципом нового человека: стыдно иметь деньги и бросать их на барские прихоти, а не на нужды народа, и прежде всего, его просвещение. А потому - долой пышные разноцветные платья с оборками, кружевами и лентами, долой корсеты и прочие женские ухищрения, напоминавшие о "кисейных барышнях". На смену им приходило простое черное, платье, чаще всего шерстяное (в противовес светлому шелку барынь-аристократок), без всяких украшений и излишеств, иногда с белым воротничком и манжетами. Подобный костюм был своеобразной униформой новой женщины в течение нескольких десятилетий.
Независимость от окружающих обывателей вырабатывалась не только скромной одеждой, но и всем внешним обликом женщины новой формации, ее манерами и нормами поведения. Короткая стрижка взамен кос и шиньонов, требующих много времени и забот; отказ от "женских глупостей" в виде сережек, брошей и т. п., уподобляющих, по мнению нигилисток, женщин дикарям...
Для многих современных женщин такие тезисы покажутся странными, ведь за последние 30 лет, благодаря системе капитализма в нашем обществе выросла толпа женских и мужских особей, для которых есть лишь одно слово - обогащайся. Если ты не смог, ты лузер, проигравший, как говорил старик Мальтус, ты должен сойти с корабля под названием История.
Кто-то из вас раздражен, а читатель?
Тест простой.
В нем один вопрос.
У вас есть за душой непримиримость к социальной несправедливости, творящейся в современной России?
А вот у этих девушек из 19 века, которых я безумно люблю именно за эту непримиримость, чувство справедливости к бедному и забитому русскому народу просто зашкаливало.

Одной из "обязанностей, налагаемых верой", было просветительство. Нравственный долг каждого образованного человека - учить неграмотного. Этим занимались все - профессора, литераторы, журналисты, офицеры, ученицы школ и т. д., но главным образом - женщины.
Е. Н. Водовозова, ученица К. Д. Ушинского, известный педагог и литератор, рассказывала в своих воспоминаниях, как тетка приставала к пятилетней племяннице: "Кем будешь, когда вырастешь?" "Буду учить бедных деток; они ничего не знают, а я им все расскажу", - отвечала малютка.
Характерной чертой новых людей была вера в знания. Науки (и в первую очередь естественные), считали они, - лучшее орудие в борьбе с невежеством, предрассудками, а следовательно, и наикратчайший путь к высвобождению личности."
Наивно?
Я готов склонить голову перед этой наивностью.
Как я уже и говорил данная монография небольшого формата, но охватывает целую эпоху; тут и жены декабристов, отказавшиеся от своих регалий, статусов и последовавшие за своими мужьями в Сибирь. И описание первых женских швейных артелей. Кстати, вы в курсе, что первому появлению в русском переводе сказок Г.Х. Андерсена мы обязаны "Женской издательской артели", в которой объединились российские женщины для того, чтобы переводить и издавать редкие книги европейских авторов.
Описана многолетняя борьба с царским правительством за возможность посещать лекции в институтах, ибо вход для женщин был воспрещен:

"18 июня 1863 г. новый университетский устав был утвержден. Невзирая на благожелательные ответы большинства университетов, женщинам было категорически запрещено присутствовать на лекциях. Тогда же последовал аналогичный приказ военного министра о Медико-хирургической академии."
Современным девушкам, которые умиляются от описания царской России было бы интересно прочитать записку начальника III отделения графа П. А. Шувалова от 15 декабря 1870 г. "О недопущении женщин на службу в общественные и правительственные учреждения".
Я не зря назвал свою рецензию "Время первых".
Оно и было таким.
Первые женские воскресные школы.
Первые женские артели.
Первая женщина за книжным прилавком.
Первая женщина - врач.
Первая женщина, осужденная по политическому делу.
Первая женщина, осужденная на смертную казнь за свои политические взгляды.
Читаешь книгу Павлюченко и в каждой главе видишь киношную историю, где главный герой противостоит костной и дряхлой системе, только вот в отличие от счастливой концовки голливудского фильма в царской России у многих из этих добрых и необыкновенных женщин жизнь трагически оборвалась.
Для чего цари Романовы и их придворная министерская челядь ставила такие препоны для обретения женщиной элементарных знаний?
Все просто и банально.
Управлять дураками намного проще, друзья.

"Царизм испытывал страх перед просвещением, считая его синонимом свободы. И в значительной степени его опасения были не напрасны, ибо стремление к свободе растет по мере просвещения. Вот почему борьба женщин за высшее образование была составной частью освободительного движения в России с конца 1850-х годов".
А теперь, читатель, ответьте на один из моих любимых вопросов.
В какой стране мира впервые в истории человечества женщина была уравнена в правах с мужчиной, стала на 100% грамотной, могла быть не только врачом и учителем, а и депутатом, директором и даже летчиком и космонавтом?
Кажется, я знаю ответ.
Вроде бы эту страну называли Советским Союзом?
Читать далее
73
7,5K
Аноним5 июля 2023 г.
Женская революция
Они бросили всё: знатность, богатство, связи и родных, всем пожертвовали для высочайшего нравственного долга, самого свободного долга, какой только может быть.
Вроде бы тема для меня не нова, читала я и воспоминания декабристок, и биографию Перовской, Фигнер и других революционерок, а сколько неожиданных открытий было в этой небольшой книжке!
Никогда не задумывалась именно над женским вопросом в теме революции, всё-таки на эту тему принято рассуждать не сточки зрения вопроса полов, а с классовой. И всё-таки, почему-то, прочитав, что первооткрывательницами были жёны декабристов, невольно задумываешься, а почему до этого ничего не шевелилось в этом направлении? Тем не менее, Автор утверждает, что ни одно женское революционное движение не могло сравниться с российским в XIX-ХХ вв. Норманнская теория сыпется в который раз прямо на глазах.
О жёнах декабристов здесь не столько новая какая-то информация, сколько свежий взгляд на те события, по крайней мере, для меня. Их отказ от прежней жизни и привилегий – это первый женский революционный шаг, поставивший власть в неловкое положение и обнаживший её самодержавный деспотизм. Примечательно, что среди декабристок были женщины разного социального и материального положения и национальностей.
Следующая глава, посвящённая нигилисткам, пожалуй, оказалась для меня самой насыщенной в плане новой информации. Удивительно, насколько литература влияла на общественное мнение – Некрасов, Тургенев, Чернышевский. Роман «Что делать?» буквально подсказывал идеи, отвечая на вопрос в названии книги. Кружки «без выпивки», женские коммуны, подражание главной героине – Вере Павловне. И не удивительно, что данное течение имело перекосы. Находились барышни, которые поддавшись модному течению, копировали только внешние черты, не поняв, о чём это всё. Они-то и являлись предметом карикатур и памфлетов. Приверженки «казарменного коммунизма» же уходили в другую крайность, отказавшись от замужества или вступая в фиктивные браки, они отрицали значение брака как таковое, а любовь и вовсе считали баловством.
Уместно здесь затрагивание Автором темы сторонников консерватизма. Конечно же, не обошлось без нашего дорогого Фёдора Михайловича. О том, что его роман «Бесы» написан на заказ, я знала, но вот то, что образ Сони Мармеладовой – это также пародия на эмансипированную женщину, я задумалась, только при чтении этой книги.
С сегодняшней современной точки зрения совершенно дико читать о реакции царской власти на желание женщин учиться в университетах и сдавать экзамены. Власть всячески пыталась женщин «задвинуть», обрывая возможности то реформами гимназий, то территориальными ограничениями образования, то и вовсе отменой женских курсов, которые и так открывались на добровольных началах. Небезызвестная Наденька Крупская вот так и попала под их отмену и ей пришлось ждать несколько лет вновь открывшейся возможности.
Из книги выписала для себя несколько художественных произведений, упоминающихся в тексте для дальнейшего ознакомления.
Книга порадовала во всех отношениях - не только новой информацией, но и темами для размышления. Нет здесь модного феминистического перегиба, всё выдержано в нужных тонах. Всем интересующимся темами революции, «вхождения в народ» или просто народной организации для совершения добрых дел читать непременно. 5 из5.

05:27

Читать далее
67
820

Все рецензии

Цитаты

Аноним4 мая 2023 г.
И еще один эпизод: в 1889 г. на Карийской каторге, в Сибири, народоволка Н. Сигида приняла яд, после того как к ней применили телесные наказания. Вслед за ней покончили с собой ее товарищи по заключению Мария Ковалевская, Надежда Смирницкая и Мария Калюжная. Их примеру последовали мужчины. Это событие, вошедшее в историю под названием "Карийская трагедия", привело к отмене телесных наказаний для женщин
8
607
Аноним4 мая 2023 г.
Первые "студентки" стали своего рода знаменитостями, о них было много разговоров в обществе - как о "передовых девушках" в одних кругах или как о предтечах грядущего разврата, гибели нравственных устоев, семейных очагов и брачных уз - в других. Надо сказать, что последние суждения звучали чаще. Сейчас мы с трудом можем представить, что "Одесский вестник", например, вполне серьезно обсуждал вопрос, прилично ли девицам посещать лекции по физиологии, и не был при этом оригинален.
7
75
Аноним4 мая 2023 г.
Поскольку действовавший в ту пору университетский устав 1835 г. вообще не предусматривал присутствия женщин в университете, то есть не существовало на это ни разрешения, ни запрета, начальство не препятствовало посещению ими лекций. Примерно через полгода после появления в Петербургском университете Н. И. Корсини на некоторых лекциях (по свидетельству того же Л. Пантелеева) "дам бывало чуть ли не столько же, сколько студентов
7
44