Альбер Камю. Избранное

Люди привыкли все усложнять, додумывать и переиначивать, привыкли верить в судьбу или иные силы. А вот Мерсо не такой, он не ищет выгоды, не ищет понимания и поддержки; он верен себе и своему пониманию жизни. Стало труднее уживаться с дряхлеющей матерью, они уже долгие годы были друг для друга чужими людьми, и он сдал ее в богадельню. Гуманно такое решение или нет его не волнует, на мнения окружающих ему наплевать. По-настоящему не трогает и не печалит смерть матери, наоборот, он с неким интересом рассматривает как друзья матери пришли ее провожать в последний путь. Окружающих это уже настораживает! Даже попав под следствие, он ведет себя в соответствии со своим пониманием ситуации, чем приводит в ярость адвоката и следователя. Его не терзает вина, он помогает следствию в то время как следователь еще некоторое время ведет борьбу за его душу, взывая к религии. Мерсо не усложняет: виноват, но вины за собой не чувствует. "Все – правда, и ни в чем нет правды!" Когда его утомляют чужие вопросы он соглашается со всем сказанным и видит, что вопрошающему становится на обманчивую секунду легче, а ему все равно к чему приведут последствия. Предстоящая казнь его не ужасает и не меняет его собственное инакомыслие. Он живет сегодняшним днем, проходя мимо всеобщего понимания жизни, сторонясь общепринятой морали. Другое мировосприятие, но заслужил ли он такой кары? Себе же он не изменил.

Чего не знаешь, то всегда преувеличиваешь. А теперь, напротив, я убеждаюсь, что все очень просто: машина стоит на одной плоскости с идущим к ней человеком. К ней подходишь, как к знакомому на улице. В каком-то смысле это тоже досадно. Взойти на эшафот, подняться к небу — тут есть за что ухватиться воображению. А здесь все подавляет некая механика — убивают тихо и скромно, чуть пристыженно и очень аккуратно.

В сущности, нет такой мысли, к которой человеку нельзя привыкнуть.

Человек ищет смыслы, оправдывающие его существование. И самый быстрый приход к просветлению – это борьба за жизнь. Из этого опыта, каждый герой, находит свое предназначение, за которое он готов умереть. Хотя, как мне кажется, именно жить с таким знанием куда тяжелее. Именно поэтому Риэ, Тарру, Гран, Рамбер не могут оставить равнодушными. Ими можно восхищаться только потому, что они делали все что могли и не сдавались. Отдаваясь своему долгу, в душе человека добро всегда будет побеждать зло. Очень оптимистичный, во всех смыслах обнадёживающий роман.

«Господа, шапки долой!»

Спустя столько времени я все же осилила эту книгу. Ну никак она мне не давалась. Начинала читать несколько раз и бросала. Наконец-то ! Я таки прочла "Чуму".
Тяжелая книга. Для понимания 16-тилетней школьницей особо тяжелая.
Читалось мучительно просто, через силу, дабы дочитать уже. Но последние две части заинтересовали, напряжение пропало.
Доктор Рие вызывал уважение. Так же как и Терру. Но многие персонажи остались до конца не открыты. Философские размышления мне не запали в душу, ничего для себя я в них не нашла.
Даже рецензия на книгу что-то не пишется. Так только, субьективное высказывание.

Мама, мы все тяжело больны

В небольшой франкоговорящий средиземноморский город в Алжире приходит чума. Она завелась среди крыс, в предсмертной агонии во множественной агонии вылезавших из своих укрытий и катакомб, чтобы погибнуть на глазах у людей.

Крысы вымерли. За ними начинают умирать люди. Поодиночке, затем сотнями. Город закрывают. Никому не уйти. Даже если попал в город по ошибке, и где-то во Франции тебя ждёт любимая. А письма писать нельзя. Только лаконичные телеграммы, в которых ничего толком и не расскажешь кроме как, «всё хорошо».

Верхний слой романа — это хроника эпидемии. Как всё началось, как люди стремились нарушить запреты и выбраться на волю. Как они уживались в этом заточении, постоянно выбираясь в кино на одни и те же сеансы, лишь бы выбираться. Как теряли близких. Как встречали смерть. Как собирали эпидемиологические отряды добровольцев. Как слушали церковные проповеди. В теме чумы самой по себе можно найти многое. И, уж поверьте, даже в этом, верхнем слое, Камю пишет очень хорошо.

Но экзистенциализм не был бы экзистенциализмом, если бы всё было легко и просто. Камю затрагивает тему религии, поднимая различные провокационные вопросы из серии, как же справедливый Бог, призванный наказывать грешников, допускает смерть невинного ребёнка. Или зачем священнику с его верой может понадобиться врач.

И главной темой тут, конечно, является не чума, а «чума». «Чума», живущая в людях. Они живут и не знают, что пребывают в «состоянии чумы». Но и есть и те, кто это осознаёт, и пытается из него вырваться.

Действие происходит в 40-ых годах. Нетяжело провести аналогии чумы и войны. Но и чума, и война — всего лишь ипостаси той «чумы», которой поражено человечество.

Не буду описывать всю повесть, просто скажу, что история ведется от рассказчика, бывшего адвоката, любимца судьбы, а теперь почти нищего человека среднего возраста. Он променял Париж на Амстердам, в его шкафу спрятана очень ценная вещь. А еще он мечтает, что бы его сцапала полиция. И он умеет красиво говорить, хотя нет, он любить рассказывать свою историю и добиваться рассказа вашей личной истории. Он вас еще сильно удивить в конце повести, лично меня он удивил.
Он падает сам, но и тянет вас падать вместе с ним. В вашей компании он летит дольше и выше вас. Он падает вверх.
Надеюсь, что я хоть на сотую часть поняла Камю.

Одна из немногих книг, которая задела меня до глубины души. Собственно к Камю я пытаю особенные нежные чувства, для меня он первооткрыватель иной литературы, именно он в свое время открыл мне глаза на прозу 20-го века и заставил забросить чопорные викторианские романы. Два года назад я впервые прочитала "Чуму" и долгое время ходила под впечатлением. Этот роман прочно впечатался в мое сознание потому, что он был прочитан мною за вечер, но заставил осмысливать его долгие дни. Книга тяжелая, тяжелая от безысходности, от мрачной атмосферы Орана, от смертей исчисляющихся сотнями, от жутких трамваев с мертвым грузом. И совсем не смешно было читать жалкие графоманские потуги Грана. Временами даже хотелось, что бы ему действительно важные издатели крикнули "Шляпы долой!"
Собственно, Оран не был ужасным городом в прямом значении этого слова, Оран имел не думающее население, живущее одним днем. Камю некоторое время жил в Оране с женой, поэтому правдоподобно описал то, что там видел. И то, что было удивительным для меня-увидев фото этого города я с удивлением заметила, что таким его и представляла. каким-то тихим, безлюдным. В таких местах обычно и происходят все страшные истории. Оран был выбран автором как прототип оккупированной фашистами Франции, да и всего мира в целом.

Борьба доктора Риэ была борьбой человека и болезни, борьбой сопротивления с Германией, борьбой добра и зла. Только вот победителей в этой борьбе не оказалось, ведь:

Не знаю почему, но осень подтолкнула меня снова прочитать "Чуму". Захотелось вновь переосмыслить и сравнять впечатления двухлетней давности со свежими. И к моему большому удивлению роман я прочитала никак не за один день, хотелось растянуть каждую строчку, попытаться понять, что хотел сказать Камю каждой своей запятой. В этом году "Чума" вызвала у меня больше чувств, не смотря на то, что я знала кто и как умрет, но почему то не сдерживалась. Почти до слез прошибла смерть одного героя, а меня литературой вывести не так уж просто. Герои думают и пытаются увлечь за собой читателя, пытаются донести до него размышления, раскрыть глаза на чуму в душах.
Читать тяжело, и не из-за частых смертей, скорее из-за чувства тоски, которое появляется после прочтения.
П.С. Заранее прошу извинить за несвязность выложенных мыслей.

Всё, что выпадает на долю человека, учит его, дает надежду на будущее или отнимает её совсем.

Я начала читать "Чуму" сразу после "Постороннего" и тут же отметила для себя отличия в стиле написания и ту легкость, с которой велось повествование. Мое внимание всегда привлекали герои, чья судьба и характер раскрывались перед читателем в наибольшей степени, нежели остальные. Естественно, поэтому я всюду следовала за доктором Рие, хотя иногда приходилось оторваться, чтобы понаблюдать, например, за стремлением Рамбера покинуть город или за тщательным шлифованием одной-единственной фразы будущей книги Грана (даа...амазонка в прекрасное майское утро и конь-скакун среди цветущих аллей мне надолго еще запомнятся)), и я вместе с мадам Рие также склонилась над умирающим Тарру, хотя честно признаюсь, его судьба и юношеские взгляды для меня оказались непонятыми, как и Коттар, особенно на последних страницах книги (неужели он так не хотел, чтобы город покинула чума и он вновь стал открытым?).
Тяжелое и задумчивое впечатление от книги всё-таки осталось. Наверное, повлияли еще "как бы мелькающие" сравнения при описании жизни города. Будь то чума: мы всегда можем увидеть жизнь и смерть, богатых и бедных (надежда рассказчика на помощь людей, их сплочение не увенчались успехом), смирение перед судьбой и протест, или же жизнь после эпидемии: несмотря на радость одних мы всё же видим горе других...одни встретили своих близких на перроне, другие - потеряли.
И опять всё вертится вокруг двух слов "жизнь" и "смерть", опять я почему-то вспоминаю свои мысли о смерти после прочтения "Постороннего" (смерть - это начало чего-то нового или освобождение?) и по-прежнему нахожусь в размышлении...

п.с. нет..но всё же каково вот так - жить и осознавать, что ты находишься на грани между жизнью и смертью и чувствовать, что тебя в любой момент может не стать?...

Есть что то пугающе мазохистское в том, чтобы читать майскими солнечными деньками о чуме, как мрут и мучаются люди. Все, кто интересовался в эти дни-что же я читаю?- удивлялись и как то странно на меня посматривали. Книга эта висела в моем рид листе достаточно долго, мне хотелось восполнить свой пробел и познакомиться с этим автором, и, под не самое лучшее настроение, я открыла этот роман.

Маленький французский городок у моря, 40-е годы-два момента которые обманули мое ожидание. Я думала, что будет более раннее средневековье и город рисовался где угодно, но не с видом на море. Я просто не могла представить, как в таких прелестных городках французской провинции могли происходить описываемые события. Первой ласточкой мрут крысы, и от этого тянущегося погружения в тысячи крысиных трупиков и создается общий настрой романа. После этого я уже не смогла представлять себе город как раньше. Очень хорошие психологические приемы постепенного раскрытия маштабов бедствия. Начиная с крыс, потом пропали все кошки, потом первые случаи заражения: подробные симптомы, нетипичность, недоумение, страх, паника... Когда люди стали умирать пачками я подумала, что городок был не таким уж и маленьким, судя по населению.

После того, как становится ясно, что это эпидемия, городок закрывают от внешнего мира, и он сам становится целым миром для своих обитателей. Волей судьбы закрытые ворота разлучают влюбленных и берут в плен случайных путников, один из них и является героем, через которого мы смотрим на чуму. Показано, как за этот страшный год меняется общий настрой населения. Здесь есть и ярость и покорность судьбе, вандализм и сплоченность, уныние и надежда, ропта и молитва, отчаяние и равнодушие. Вся гамма чувств перед лицом неумолимой смерти.

И одинокий трамвай, полностью набитый телами для кремирования, громыхающий ясной лунной ночью на фоне моря.

Сложная книга, много тем для подумать, но сильно грузит психику. Я иногда примеряю книжные ситуации на себя. Читая эту книгу, я поняла, что при своем здоровье я бы представилась сразу после крыс, и поблагодарила науку за антибиотики и прививки. Несмотря на хороший слог, книге поставила "нейтрально", исключительно субъективно. Возможно со временем еще перечитаю, потому что чувствую, что многое ускользнуло.

Читать такие книги трудно, но, наверное, именно они раскрывают нам глаза на то, в чем смысл жизни человека.
Чума – это намного страшнее войны. Здесь ты не можешь проявить признаки борьбы, ты должен только выжидать «конца партии», хотя, нужен ли тебе будет этот «конец», если ты останешься один, зная то, как гибли твоя дружба, любовь, нежность? «Стыдно быть счастливым одному».
Для того чтобы выжить нужно найти цель, ты представляешь как трудно это сделать, когда на твоих глазах гибнут сотни человек за день, при том, что многие из них дети; город закрыт, а на улицах безлюдно? «Единственное, что мне важно - это быть человеком».
Люди, которые прожили это время, не станут теми, кем были до начала этого бедствия. Чума меняет внутренний мир, взгляды и цели. Неся с собой это бремя, невозможно начать что-то с нуля. «Существует на свете нечто, к чему нужно стремиться всегда и что иногда дается в руки, и это нечто - человеческая нежность».
8 из 10!

О_о В корне не согласна с трактовкой Бабки Зло. Только что перечитала произведение.

Лирическое отступление. По поводу личного отношения к событиям произведения – убивать надо таких адвокатов! Я сама бы защитила человека при аналогичных условиях куда лучше! Нашли, блин, полицию нравов! Да адвокат мог уже не этом блестящую защиту построить – на каком основании обвин6ение все время съезжало на нравственный облик, выведенный из одного конкретного эпизода?! И вообще. Что за древнегреческий суд на основе теории правдоподобия?! «Он был такой плохой, что виноват и в этом». Приехали. Лоно цивилизации! Коли уж выносить приговор на основе законов древнегреческого общества, что ж был выдран из жизни один эпизод? Тогда уже просите в свидетели няньку да первую учительницу! И адвокат все это терпит, будто так и надо! Да то же заявление про солнце – солнце! Солнечный удар, помутнение и пр. – и развивай себе тему. Дык нет же. А еще первое, что должен был сделать адвокат, это обрисовать при первом же знакомстве с подзащитным, тому возможность смертной казни. В красках. Это бы облегчило его работу, избавив от заявлений ака «Я не буду это говорить – это будет неправдой». Хотя, данному адвокату это бы не помогло.

Вердикт – казнить тут надо адвоката! Ведь не единственное это его дело, и не последнее. И кто после этого убийца?..

First, Мерсо не «ощущает себя посторонним ко всему миру» (с). Я не буду спорить, что в такое впечатление создается. У читателя. Да. Вероятно, его специально и создавал автор. Да. НО МЕРСО НЕ ОЩУЩАЛ СЕБЯ К МИРУ ПОСТОРОННИМ! Он жил, как ему нравится в меру сил и потребностей. Не стремясь к мировому господству, не стремясь к безграничному богатству. Всего лишь на бытовом уровне. И надо отдать ему должное – пусть далеко не всегда себе на пользу, но он в жизни своей практически не лгал. Он не лгал даже женщине, которая, за такие откровенности, могла бросить его – лишив удовольствия, лишив приятной привычки. И, не смотря на это, он честен и с ней. Да он даже на суде, пусть и не осознав масштабов угрозы, не пытался ни разу солгать ради своего спасения! Но, к сожалению, для человечества это так дико – что вызывает негодование. А ведь множество убийств были совершены лишь только потому что «слишком светило солнце» (с)

Далее, не говорил Камю что герой не хотел ехать на похороны. Да, он досадовал оттого, что испорчены его выходные. Так ли это дико? Все дело лишь в том, что произведение построено со стороны мыслей персонажа, так сказать из его головы. Неужто каждый, хотя бы для себя, не признает, что в голове мелькают, порой, такие мысли, что… Неужто, даже отправляясь на похороны родного и близкого человека (даже близкого, а столь отдалившегося, как в случае Мерсо), где-то там в голове не мелькнет мысль о том, какие ранее были планы на этот день? Просто мелькнет – ведь нет в произведении кусания губ и ядовитых проклятий по поводу зря потраченного времени. Мелькнувшая мысль – просто мы редко способны признать, что и у нас такие мысли мелькают. И часто. И в более дикой форме порой – просто мы отчета себе в этом не отдаем. Стоя в пробке на дороге, пробки из-за аварии со смертельным сходом, мы о чем думаем? Неужто много внимания мы уделяем чьей-то смерти? Или нас злит задержка, а в мыслях с досадой мы не думаем о том, что могли бы делать сейчас? Пусть это смерть незнакомого человека – но ведь это один пример, из миллиардов. А «дикие» мысли, куда более дикие, чем в приведенном мною примере, они у каждого в голове нет-нет да и мелькнут. И так постоянно.

И еще вопрос – один ли Мерсо виноват в том, что отдалился от матери? «Неблагодарных детей нет, есть глупые родители, которые ждут от детей благодарности» (с) суровая народная истина.

Да, старик Перес страдал на похоронах миссис Мерсо больше, чем родной ее сын. Только давайте без пафоса – это понятно и логично с учетом обстоятельств. И я даже не буду расписывать почему.

Я не буду оправдывать героя. К его несчастью, я не его адвокат. И со стороны араба он виноватее всех виноватых. И никто не давал ему права лишать человека жизни, потому что тот человек имеет на нее столько же права, сколько и он. Но только на минуту. Нам другая сторона вообще не подавалась. Но этот араб сам первым выхватил нож во время драки – и он спокойно полоснул этим ножом Р… Р… ну как там его? В общем, соседа. И по характеру травм – только так мог задеть артерию и прикончить того. Пусть тот сутенер, пусть считает нормальным плевать в лицо женщины, пусть считает дозволенным эту женщину бить – только мы не в древней Греции, мы не полиция нравов. И все перечисленное – не повод его убивать. Кстати, я только что поняла. Как это мило, что на суде не вспомнили даже дружков араба, инцидента с ножом и прочего, прочего… А ведь адвокат мог бы доказать и самооборону. Мог бы. Его оправдывает в этой истории вообще разве что-то, что он бесплатный адвокат. С чисто прозаической, досадной точки зрения.

И когда потом Мерсо наткнулся на того араба – тот таки достал нож. И до того без лишних раздумий полоснул им друга героя. И еще маловероятно вообще, что все трое могли попасть туда просто так. (Заметка на полях: с ножом).

Ну и последнее. Людмила Андреевна окрестила размышления Мерсо после вынесения приговора «выражающими абсурдность бытия в духе экзистенциализма» (с) Вот уж простите! Меньше всего это походило на экзистенциализм!

Какое там отвращение к жизни? Где герой хоть на минуту хоть в какой-то миг думал, что жизнь отвратительна? Где? Где она внушала ему омерзение? Да он все принимал спокойно и сам же вывел, что мог бы приспособиться к любым изменениям и НАСЛАЖДАТЬСЯ сложившимся положением. В жизни. А не в смерти! Где, где хоть на короткий миг он видел смерть прекрасной? Где, хоть на минуту, мелькнула для него в ней тень избавления?!
Или, может быть, где-то в произведении Мерсо создал образ человека, способного наслаждаться искусством? Боюсь, что он бы сказал, что искусство его не касается.
«Я постиг, как он [мир] подобен мне, братски подобен, понял, что я был счастлив и все еще могу назвать себя счастливым» (с) Это мысль экзистенциалиста перед смертью, да?

…ой. втянула голову в плечи, покраснела до корней волос и тихо умерла от стыда Можно ли простить человека, перепутавшего экзистенциализм с декадансом и что-то доказывающего с пеной у рта?..