Альбер Камю. Избранное

Мой брат буквально прожужжал мне все уши про эту книгу, поэтому решился почитать.
Сюжета особо нет, так что вводить в курс дела не придётся. Тут большее значение играют мысли, которые автор закладывает.
Поделюсь лично своим мнением:
По действиям Мерсо (центрального персонажа) можно предположить, что он социопат (я не спец в психотерапии, так что не надо закидывать меня тряпками в случае ошибки). В чём суть социопатии? — Если кратко, то человек не может испытывать эмпатии и смотрит на людей лишь как на способ достижения своих целей. Это если дико обобщать таких людей. Учитывая это, можно понять, почему он не плакал на похоронах матери и не испытывал сострадания к арабу. После всего этого можно понять, что такого человека надо хотя бы обследовать, понять реальные причины убийства, и только потом, учитывая всё это, объявлять приговор. Но разве это кого-то волнует? Разве кто-то хочет докопаться до истины? — Нет, ведь все хотят просто вынести приговор и не видеть уже это чудище, которому, к слову, даже высказаться особо не дали. Вот и выходит, что либо ты встраиваешься в общество, либо «посторонний».
На самом деле мыслей касательно произведения куда больше, но лучше сами прочитайте (всего где-то 120 страниц), ведь всегда лучше иметь своё мнение, а не доверяться какому-то случайному автору рецензии в интернете.

В первой части книги описан душевно-недоразвитый бесчувственный парень. В какой-то момент в кармане у этого молчаливого «тормоза» случайно оказывается пистолет, он его достаёт и убивает человека. При этом ни гнева до убийства, ни сожаления после - вообще никаких эмоций.
Героя приговаривают к отрубанию головы (це Європа). Читать про односложные мысли и действия этого лунатика довольно тягостно.

Вторая короткая часть содержит рассуждения героя о смерти, Боге, о свободе воли.
Вероятно, именно за философские теоретизирования роман включен французской газетой «Монд» в список ста лучших книг XX века. ))

Лично я расцениваю такой приём, как фиаско автора. Альбер Камю не смог свой книгой донести до читателей то, что хотел сказать и поэтому начал теоретизировать прямым текстом.
Более того, свои философствования он вложил в уста героя, который на протяжении всего действия показан, как бездумный полуавтомат не способный рассуждать даже в самых пограничных ситуациях.

Во Франции не было Достоевского, поэтому их нобелевскому лауреату такое шулерство простительно.

А. Камю-писатель, философ, экзистенциалист. Это многое объясняет в выборе поднятых в его произведении тем: свободе выбора, смысле жизни, места человека в обществе. Главный герой - господин Меро не имеет даже своего имени. Лично у меня с первых страниц он не вызывает ни симпатии, ни сочувствия. Чего стоит только его отношение к матери и её смерти. Он просто плывёт по течению, спит, ест, ходит на работу, идёт туда, куда его зовут, делает то, о чем просят. И как финал его никчёмной жизни убивает человека, так как жаркая погода... Автор не знакомит нас с его чувствами, мыслями при этом, позволившими бы читателю хоть как-то объяснить его поведение. Никакого брошенного им вызова судьям, обществу я в его поступках не увидела. И итог его жизни поэтому очевиден, и так ему и надо...

риё (буду главного героем называть риё, несмотря на перевод н. жарковой rieux как 'риэ'..) - доктор, очередное действующее и врачующее лицо в мировой литературе - кафкианский уставший врач, чеховский интеллигент, пастернаковский поэт и забулдыга, булгаковский неуч-наркоман. на удивление, большую связь риё имеет с последним. булгаковский 'морфий' - одно из самых оптимистичных произведений русской литературы, подобно роману 'чума', провозглашающему победу над абсурдом мира: пусть сизифов труд напрасен потому, что камень снова скатится вниз и его снова нужно будет поднимать, но в этом-то упорстве и проявляется апофеоз силы воли и жизнелюбия человека. но победой ли над обстоятельствами? пусть риё и трудится, не покладая рук, пытаясь, подобно одному воину в поле, выстоять против полчища крыс, но получится ли у него это? бесплодность усилий понимает как риё, так и его окружение:

но риё все же гуманист, хотя в продолжении борьбы с чумой на первый план выходит сам процесс противостояния с жизнью, чем спасение людей. бороться до последнего вздоха - вот девиз риё:

сказал он умирающему товарищу. с той же уверенностью мы можем сказать это о риё.

как сизиф, так и риё обречен вечно таскать камень. он упадет. и риё снова будет поднимать его. замкнутый круг. подъем и падение. прямо как в экономических циклах. пусть финал романа, по замечанию критика л. андреева, вершина, победа над чумой, но чувствуется, что это лишь передышка перед очередным испытанием. и повторится все, как встарь

несколько слов о переводе. mais je suis étranger à cette ville, настойчиво для жарковой повторяет рамбер, подчеркивая сходство с героем повести 'посторонний', который в оригинале звучит как... 'l'étranger'! куда привычнее для русскоязычного уха было бы перевести это слово как 'посторонний', а не 'чужой', чтобы читатель сразу нащупал эту нить, связывающую героев камю и подчеркивающих их отчужденность от остальных. правда, рамбера общество не осудило, а отнеслось с понимаем к его желанию покинуть город, ведь, в конце концов, он здесь приезжий, чужак. который со временем кардинально изменит взгляды и начнет вместе с риё, потому что чума поглощает всех, заставляя их поступать не так, как они поступили бы раньше.

Первая книга, которую я дочитал «по диагонали», потому что терпения хватило только на половину.

Скучно, после того, как все крысы передохли и жителям города стало понятно, с чем они столкнулись, дальше в сюжете уже ничего не происходит.

Плоские, невыразительные герои. Ни один из них не вызывает симпатии, и даже как-то охарактеризовать их после прочтения книги не получается.

Совершенно поражает, как люди, изолированные в пораженном чумой городе, вовсе не переживают из-за происходящего, не боятся смерти, а думают в основном о том, как бы слинять оттуда, чтобы встретиться с родными и близкими (ещё и потенциально заразив их при этом).

И даже если считать, что чума – это лишь метафора (определение жанра произведения как «притча» вроде как это подразумевает), для меня это ничего не меняет. Скучнейший текст, я так и не понял, что же хотел сказать им автор и какие идеи донести до читателя.

Тоже абсолютно неожиданное для меня совпадение — этот «томик», приобретенный, скорее всего, по дороге с работы в «Читай-городе» на Красном тоже пролежал кучу лет, пока не потребовался для выполнения рабочего задания. Но. При всей неоднозначности моего отношения к творчеству Камю «Падение» мне понравилось, причем куда больше «Постороннего» или «Чумы» в свое время.

Первое, что бросилось в глаза: книга сегодня нисколько не потеряла актуальности и многие цитаты, которые я для себя отметил, в нынешней России вполне уместны (особенно в свете моего общения с людьми в FB), но их я приведу чуть позже.

Само повествование представлено как монолог-исповедь некоего «Жана Батиста Кламанса» (рассказчик сразу оговаривается, что имя выдумано) перед очередным случайным знакомцем из портового кабака в Амстердаме, при этом предполагается, что он рассказывает о себе не за одну встречу, а за несколько, как бы заманивая собеседника в свои сети, рассказывая о себе, мешая правду с ложью, начиная от парения до падения, с тем, , «исповедовавшись», вынести приговор своему собеседнику — вернее, заставить того вынести себе приговор. И хотя Кламанс заявляет, что он каждый раз находит себе новую «жертву», мне кажется, что все его «разговоры» ведутся только с самим собой.

При этом герой книги (слово «главный» здесь явно излишне) определенно отрицательный персонаж. Боюсь представить, какими ярлыками его обвешивают современные читательницы, хотя вроде бы ничего уголовного он не совершает. Но я не буду распространяться, а лучше приведу несколько цитат.

…склонность человека к тонкому белью вовсе не говорит о его привычке мыть ноги.

…Почему мы всегда более справедливы и более великодушны к умершим? Причина очень проста. Мы не связаны обязательствами по отношению к ним. Они не стесняют нашей свободы, мы можем не спешить восторгаться ими и

воздавать им хвалу между коктейлем и свиданием с хорошенькой любовницей — словом, в свободное время. …

…Каждому человеку рабы нужны как воздух. Ведь приказывать так же необходимо, как дышать. Вы согласны со мной? Даже самому обездоленному случается приказывать. У человека, стоящего на последней ступени социальной иерархии, имеется супружеская или родительская власть. А если он холост, то может приказывать своей собаке.

… Раз мы не можем обойтись без рабов, не лучше ли называть их свободными людьми? Во-первых, из принципа, а во-вторых, чтобы не ожесточать рабов. Должны же мы их как-то компенсировать, верно? Тогда они всегда будут улыбаться и у нас будет спокойно на душе. …

…каждый интеллигент (вы же это хорошо знаете) мечтает быть гангстером и властвовать над обществом единственно путем насилия. …

… Мы все — исключительные случаи. Все мы хотим апеллировать по тому или иному поводу. Каждый требует, чтобы его признали невиновным во что бы то ни стало, даже если для этого надо обвинить весь род людской и небо. Вы очень мало обрадуете человека, расхвалив его за те великие усилия, благодаря которым он стал интеллигентным или великодушным. Но зато как он засияет, если вы будете восхищаться его природным великодушием. И наоборот, если вы скажете преступнику, что его преступление не зависит ни от его натуры, ни от его характера, а от несчастных обстоятельств его жизни, он вам будет бесконечно благодарен. …

…заставлял себя посещать те кафе, где собирались наши известные гуманисты. Ввиду моей доброй славы меня они, разумеется, встречали хорошо. И там я как будто нечаянно произносил запретные у них слова. «Слава богу!» — говорил я или же просто восклицал: «Боже мой!» А вы знаете, каковы наши ресторанные атеисты, эти робкие богомольцы. Услышав такие ужасные, такие неподобающие слова, они бывали потрясены, молча переглядывались, потом начиналось шумное смятение: одни убегали из кафе, другие поднимали негодующую трескотню, ничего не желая слушать, и каждый корчился, как черт, которого окропили святой водой.

… Каждый человек свидетельствует о преступлении всех других — вот моя вера и моя надежда. …

… Не ждите Страшного суда. Он происходит каждый день. …

У меня опять нет слов. Ну, думаю, каждый читатель знает это чувство, когда произведение настолько понравилось, что ни говорить, ни писать о нём и не хочется. Как будто поставишь курсор/откроешь рот – и растеряешь в себе всю магию текста.

Главный герой «Постороннего» абсолютно индифферентный тип, живущий будто на автопилоте. Никакое событие, будь то отношения с женщиной или даже смерть матери не способно разбудить в нём хоть какие-то эмоции, помимо рутинной скуки.

Да и сама новелла написана простыми предложениями от первого лица – голая констатация факта – я пошёл туда-то, я увидел это, весь день работал/скучал. Будто и ядерный взрыв не сможет пробудить нашего героя, месье Мерсо, от ежедневной рефлексии.

Всё действие новеллы происходит в колониальном Алжире, и африканская духота вместе с убийственным солнцем так и прорываются со страниц книги. Солнце, кстати, играет не последнюю роли в этом сюжете. Это своеобразная аллегория силы высших обстоятельств, предопределения судьбы и невозможности человека повлиять на ход событий.

Прекрасное, лаконичное произведение, после которого я окончательно влюбилась в Камю. А вообще забавно, что именно в этом нестабильном году я, наконец, открыла для себя прекрасную прозу французских экзистенциалистов.