Корабль дураков

Признавший сам себя глупцом
Считаться вправе мудрецом,
А кто твердит, что он мудрец,
Тот именно и есть глупец.

Мудрец – не жадный раб мамоны,
Его мечта – не миллионы:
Он больше горд самопознаньем,
Чем богатейшим состояньем.

Происхождению – почтенье,
Но сам ты – что? Происхождение
Тобой не приобретено.
Богатство – тоже благо, но
Что есть оно? Судьбы каприз:
Прыжки мяча то вверх, то вниз!
И в славе – сладость, но она
Так ненадежна, неверна.
Прельщает тела красота,
Минула ночь – прощай, мечта!
Здоровье – клад, но с древних пор
Хворь начеку, как ловкий вор.
И сила – драгоценный ларь,
Но где она, когда ты стар?!

Все преходяще, быстротечно,
И лишь наука долговечна.

Приятно лишь во рту вино, —
В утробе мучит нас оно,
Всю кровь пропитывает ядом,
Как василиск смертельным взглядом.

Кто много должностей имеет —
Ни на одной не преуспеет.
И тех, кто служит там и тут,
И там и тут напрасно ждут.

Дурак красно болтать желает,
Мудрец молчит и размышляет.
Дороже ценится молчанье,
Чем празднословья недержанье.

Молчанью – золота цена,
А речь бесценна, коль умна!

Клянется часто сын заблудший:
«Уж завтра-то я стану лучше!»
Но это «завтра» никогда
Не наступает, вот беда!

Поэтому мужьям и нужно
Жить с женами в согласье, дружно,
Чтоб повода не подавать им
Ко внесупружеским объятьям.

Известно испокон веков:
Новинка – слабость дураков.
Но и новинка старой станет —
И вот уже другая манит.

Куда б глупец ни ездил, он
Все так же глуп, непросвещен.
Так гусь иной через забор
Перелетит в соседний двор —
Сюда нога, туда нога, —
Спроси, что видел: «Га-га-га!»

Кто прав, становится не прав,
Терпенье в гневе потеряв.

Однако на прямом пути
Не будет знать, куда идти,
А в месте новом, незнакомом
Заблудится он рядом с домом.

Больной – глупец, когда совету
Врача не внемлет и диету
Блюсти не хочет. Плачь не плачь,
Тут не поможет лучший врач!

Глуп, кто врача позвал, но сразу,
Врачебному не вняв наказу,
Идет, поверив ложным слухам,
К невеждам – знахаркам-старухам,
А те травой, и наговором,
И прочим ворожейным вздором
Его отправят прямо в ад,
В чем сам он будет виноват.
Всему готов поверить тот,
Кто исцеленья страстно ждет,
А глупых суеверий зло
Чрезмерно ныне возросло.

Слепцу корить слепца нелепо:
Ведь оба в равной мере слепы!
Бранил однажды рака рак:
«Ты что назад ползешь, дурак!»
Но сам за другом полз он вспять,
Чтобы мораль ему читать.

Тот к умным должен быть причислен,
Кто в корень зрит и здравомыслен.
Воистину, мудра лисица:
Войти в пещеру побоится
(Какой бы там ни ждал обед),
Когда следов оттуда нет.

Кто хочет с миром ладить, тот
Немало горечи испьет,
Выслушивая, как о нем
Под собственным его окном
Такое говорят, что гаже
Придумать невозможно даже.

Нет, да и не было от века
Такого в мире человека,
Чтоб угодил во всем любому
Болвану злому и тупому.

В чести и силе та держава,
Где правят здравый ум и право,
А где дурак стоит у власти,
Там людям горе и несчастье.

А ныне мало ль городов,
Где и советы и суды —
Бессовестные слуги мзды?
Так рушат правые порядки
Власть, кумовство, корысть и взятки!

Все нынче по цене дешевой.
Но вещь плохая не нужна,
Как дешева ни будь она.
Теперь ведь каждый норовит
Придать вещам лишь внешний вид,

На том же судне дураков
Немало есть учеников,
С которых шкуру-то дерут,
А платят им гроши за труд.

Теперь вести себя прилично
Не в моде стало, и обычно
И женский пол, себя позоря,
Стал срамословить в разговоре.

Грех похоти, мужской тем паче,
Сравнить могу я с девкой падшей,
Что, у порога сидя, в дом
Зовет прохожего: «Зайдем!»

Прочь от соблазнов сладострастья,
Чтоб в грех язычества не впал,
Как древний царь Сарданапал,
Кто мнил, что радости иной
Нам не дано, кроме земной,
А смерть всему кладет конец!
Себя же обличил глупец:
За мимолетным счастьем гнался,
А сам впоследствии признался:
«Кто наслажденья слишком любит
Навеки сам себя погубит».
Нет радости, чтоб не минулась
И горечью не отрыгнулась,
Хоть, наслаждений трубадур,
Пел по-иному Эпикур!

Тот, кто, прельстясь деньгами, в брак
Вступить готовится, – дурак:
Дождется ссор, скандалов, драк!

Я объявляю дураками
Всех тех, кто, дрыгая ногами,
В прыжках дурацких и круженье
Находят удовлетворенье.

Стыдливость в танцах не в чести, —
Как тут невинность соблюсти?!
На танцах сверх обычной меры
Нас тянет в дом мадам Венеры,
Амур нас дразнит, шалопут,
И добродетели – капут!

Что там за шум, что за галдеж?
Не карнавальный ли кутеж?
То всполошила весь квартал
Орда ночных праздношатал.

Но как ни велики богатства,
На бедность жалуются братства
И клянчат, не жалея слез:
«Подайте, как учил Христос!»

Как часто человек не старый,
Не хворый, а во цвете лет,
У коего ни права нет,
Ни маломальской нет причины
Не гнуть в работе честной спину,
А так – бесстыжий тунеяд,
Кто жить, бездельничая, рад, —
Легко протягивает руку!
Он эту низкую науку
И детям преподаст своим,
Дабы им нищенствовать с ним,
А кой-кому из них сей муж
И руку вывихнет к тому ж,
И будет истязать их, мучить,
Чтоб жалостливей им канючить.

От сребролюбья спятил свет:
Все жаждут лишь монет, монет!

Так попрошайничества зло
И превратилось в ремесло.

Живут они, всех нас колпача,
Меня с тобой куда богаче!

Ловушек нет страшней на свете,
Чем тайные силки и сети,
Что женщины спокон веков
Плетут для ловли дураков.

С иной женой бывает так:
Чуть-чуть не осквернила брак
И губ еще не остудила,
А скажет: «Разве я блудила?»

О звездах ныне столько чуши
Наворотили – вянут уши.
Но верят в чушь глупцы, кликуши!

С прискорбием гляжу теперь я,
Как расплодились суеверья:
Толкуют тот или иной
Крик птицы в тишине ночной,
И сны берутся толковать,
И прорицать, и колдовать,
Тщась от луны добиться ясной
Того, что просят днем напрасно.

Мне ль о печатниках смолчать?
Им что ни дай, они – в печать:
Истолкованье снов, судеб —
Все им пожива, все им хлеб.
Срам – тискать книжечки с такой
Невежественной чепухой!
Какую чушь теперь ни порют,
Никто против нее не спорит…

Дурак большой, конечно, тот,
Кто промотать способен в год
То, чем безбедно мог бы жить
Всю свою жизнь и не тужить.

Но благо тем, друзья которых
Добры, верны, с кем в разговорах
Утешишься, найдешь участье.
Мы одиноки большей частью!…

Еще один есть вид глупца,
Что вылупился из яйца
Сороки или попугая.
Тут страсть дурацкая другая:
Чтоб очень умным показаться –
Всегда ученых тем касаться.
Но видят сразу все кругом —
Судьба свела их с дураком:
Ни слова не сказал толково!

Доказано ведь не однажды:
Имеешь больше – больше жажда!

Иные сядут за картишки —
Что им беседа, что им книжки, —
Дела забыты и детишки!

«Не горячись в игре, дабы
Не стал ты жертвою судьбы.
Игры непостижима власть —
Мутит рассудок эта страсть.
В ком здравый разум все же есть,
В игре да соблюдает честь!
Не меньше денег дорога
И выдержка для игрока.
Не горячись, играй спокойно,
А проиграв, держись достойно…»

Всё ныне фальшь: друзей советы,
Любовь и дружба и монеты.

Исчезло чистое вино,
Теперь – бог знает что оно!
Его подделывают хитро:
Поташ берется и селитра,
Корица, сера и горчица,
Сухая кость – ребро, ключица,
Коренья, всяческое зелье —
Вот нынешнее виноделье!

Дороги не годны ни к черту.

Ну, а духовные столпы —
Монахи, схимники, попы?
Их благочестье – фальшь, игра:
Нельзя от волка ждать добра,
Хоть шкура будь на нем овечья!.

А перец – из дерьма мышей
Готовится у торгашей.

Коль другу дружески сурово
Сказали вы упрека слово,
А тот не хочет слушать вас,
Не огорчайтесь: будет час —
Он сам поймет, что больше прока
От горькой истины упрека,
Чем от похвал иных льстецов —
Лжецов двуличных и глупцов,
И благодарным вам навек
Останется тот человек.

Когда за правду смело, рьяно
Я вдруг бороться перестану,
С болванами мне плыть, болвану!

Хоть был заказу срок назначен,
Но если он вперед оплачен,
То наперед и знай: не раз
Просрочен будет твой заказ.